Над аэродромом взвилась ракета - сигнал на вылет. Взревели моторы. Истребители прямо со стоянки пошли на взлет звеньями и быстро набрали заданную высоту. С земли на фоне чистого неба отчетливо виднелась колонна фашистских бомбардировщиков из четырех девяток «юнкерсов». Впереди и по бокам ее сновали тонкие, как осы, Ме-109.
Взлетевшая первой эскадрилья капитана Александра Покрышкина связала боем передовую группу прикрытия противника. Истребители закружились в смертельной схватке. Отчетливо слышались то короткие, то длинные пулеметно-пушечные очереди. Вот один, второй, а вслед за ним и третий «мессер» сбит подразделением Покрышкина. Через несколько секунд прогремели взрывы, а затем вспыхнули пожары. Загорелась нефть.
Бой разгорался. Группа «ястребков» Комосы сверху атаковала ведущую девятку фашистских бомбардировщиков. Но те сильным огнем бортового оружия отразили атаку и продолжали лететь своим курсом. Второй удар по ведущей девятке истребители Комосы нанесли снизу и сбили два «юнкерса». Тут же в бой включились группы Крюкова и Фигичева. Еще четыре бомбардировщика вспыхнули и повалились на землю. Строй вражеских самолетов нарушился; бросая бомбы куда попало, они стали разворачиваться и уходить на север. «Звездный налет» не принес успеха противнику. На остальных семи направлениях его встретили мощным огнем зенитчики и летчики ПВО. Все наши самолеты вернулись на аэродром без потерь{7}.
На подступах к Грозному высокое мастерство проявили летчики 249-го истребительного полка, которым командовал воспитанник Минского аэроклуба коммунист капитан П. К. Козаченко. Это был человек небывалой отваги, всегда рвавшийся в бой, чье мужество и мастерство служили примером для подчиненных. Свыше тридцати фашистских бомбардировщиков в сопровождении двенадцати «мессершмиттов» устремились 29 августа [60] в наш тыл для нанесения удара по нефтепромыслам Грозного. Группа истребителей в составе двенадцати ЛаГГ-3 под командованием Козаченко встретила врага на дальних подступах к городу. Командир с ходу пошел в лобовую атаку и сбил Ме-109. Смелые, дерзкие действия ведущего ошеломили фашистов и вдохновили ведомых капитана. Комсомолец лейтенант В. Гусев повторил прием своего командира и отправил на землю второй вражеский самолет. А всего в том воздушном бою наши истребители уничтожили пять стервятников.
В другой воздушной схватке Козаченко был тяжело ранен, но продолжал руководить боем, а затем привел группу истребителей на аэродром. Когда его самолет совершил посадку, летчик от большой потери крови потерял сознание. За совершенные подвиги П. К. Козаченко удостоен звания Героя Советского Союза.
Воздушная оборона нефтяных промыслов и заводов в районе Грозного недешево доставалась нашим летчикам. Многие из них погибли в поединках с врагом, многие получили ранения.
В один из августовских дней 1942 года, после выполнения специального задания командования, Павленко вернулся на аэродром 16-го гвардейского истребительного авиационного полка. В столовой встретил Анатолия Комосу с перевязанной головой. Лоб его был рассечен не то пулей, не то осколком снаряда. К счастью, ранение оказалось легким.
- Ну а что с другими ребятами? - спросил Петр.
- Все дома. Вот только Николай Кузнецов ранен. Его положили в санчасть, завтра, наверное, отправят в госпиталь.
- Так надо его навестить.
- Обязательно навестим.
Санчасть размещалась в небольшом домике на окраине Гудермеса. На нарах, застланных чистыми простынями, лежали раненые летчики из разных авиационных частей, среди них и Николай Кузнецов. Пуля раздробила ему правое плечо, рана оказалась серьезной. Огромная повязка пропиталась кровью. Рядом с Николаем лежал белокурый летчик, раненный в грудь. Он был в тяжелом состоянии. Возле него неотлучно находилась медсестра. [61]
Петр и Анатолий присели у постели Кузнецова. Николай молча смотрел на них и силился улыбнуться. Видимо, у него был сильный жар, говорить он не мог. Долго сидеть им не разрешили, и, пожелав другу быстрого выздоровления, Павленко и Комоса покинули санчасть. Шли молча, на душе было тяжело. Сколько хороших людей теряли…
Советской авиации приходилось вести боевые действия в сложных условиях. Противник имел численное превосходство в самолетах, разветвленную сеть аэродромов. Наши авиационные части располагали ограниченным количеством даже взлетных площадок - сразу за линией фронта находился большой горный массив. Однако летчики умело и бесстрашно вели воздушные бои, метко поражали наземные цели. Родина высоко оценила доблесть, мужество и мастерство авиаторов, наградив многих орденами и медалями. Многие летчики за оборонительный период битвы за Кавказ были удостоены звания Героя Советского Союза.
В жестоких боях и сражениях летом и осенью 1942 года в предгорье Северного Кавказа враг был остановлен, обескровлен, а затем и разгромлен. На полях сражений он оставил убитыми многие тысячи солдат и офицеров, сотни танков, самолетов, орудий, автомашин и другой техники. Фашисты захлебнулись собственной кровью, так и не дойдя до желанной кавказской нефти.
Но если к глубокой осени 1942 года под ударами наших войск на грозненском направлении фашисты, истекая кровью, значительно ослабили натиск, то на соседнем, туапсинском направлении они упорно продвигались вперед, стремясь во что бы то ни стало прорваться к морю, захватить Туапсе, расчленить нашу Черноморскую группу войск и уничтожить ее по частям. Действовавшая на этом направлении 17-я немецкая армия поддерживалась с воздуха крупными силами самолетов 4-го флота фашистских ВВС (они базировались на аэродромах Крыма и Кубани). Среди огромного количества бомбардировщиков, истребителей и разведчиков здесь было много и транспортных самолетов, способных переправлять по воздуху значительные массы войск и грузов. Гитлеровское командование располагало в черноморских портах большим количеством транспортных средств. Все это позволяло врагу высаживать крупные морские и воздушные десанты в любом месте побережья, [62] чтобы оседлать и парализовать единственную тыловую рокаду - дорогу Сухуми - Сочи - Туапсе - Новороссийск. Вдоль этой же дороги в разных пунктах находились аэродромы 5-й воздушной армии и ВВС Черноморского флота, крупные штабы войск, авиации и флота, тыловые базы и многое другое.
Требовались сведения о подготовке противником десантных операций в тыл Черноморской группы войск. Но их пока не было. Командующего генерала И. Е. Петрова не удовлетворяли данные визуального наблюдения с воздуха основных аэродромов, портов и морских коммуникаций противника, где могли скрытно готовиться и перебрасываться десанты. Он ждал точных данных аэрофоторазведки. А для получения их 5-я воздушная армия тогда не располагала нужными средствами. Правда, самолеты дальней разведки с экипажами имелись, но аэрофотоаппаратов и специалистов по обработке материалов аэрофотосъемки явно не хватало. Это не позволяло одновременно производить воздушное фотографирование большого количества аэродромов и портов, крупных сосредоточений войск, а также морских коммуникаций.
Генерал И. Е. Петров и командующий 5-й воздушной армией генерал С. К. Горюнов обратились за поддержкой к командованию Закавказского фронта. Вскоре по приказу генерал-лейтенанта авиации К. А. Вершинина из 4-й в 5-ю воздушную армию была переброшена большая партия аэрофотоаппаратов и целиком 13-я отдельная рота аэрофотослужбы. Последняя имела несколько комплектов походных автофотолабораторий (ПАФ-3), около тридцати фотоспециалистов: фотовооруженцев, фотолаборантов, фотограмметристов. Вместе с этой группой по приказанию начальника штаба 4-й воздушной армии генерал-майора авиации А. З. Устинова в 5-ю воздушную был направлен и старший лейтенант Павленко.
Не хотелось генералу Устинову отпускать от себя толкового специалиста. Под его руководством Павленко проработал почти три года, выполняя много различных заданий в Молдавии, на Украине, на Дону, на Северном Кавказе. Все они были важными и трудными, и тот с честью оправдывал доверие. Но интересы дела прежде всего. Прощаясь, Александр Захарович сказал: [63]
