– Что?! – выпалила Клодия.

– Вчера она провела закрытое заседание Тайного Совета. Мы считаем, основным вопросом на нем было…

Клодия ушам своим не верила:

– Я его преемница! Я его дочь!

Высокий секретарь сделал паузу, потом сухо напомнил:

– Миледи, вы ему не дочь.

Это остудило Клодию. Сообразив, что судорожно стискивает платье, она отпустила подол и сделала глубокий вдох:

– Это верно.

– Разумеется, королеве известно, что вас в младенчестве принесли из Инкарцерона. Она сообщила членам Совета, что по праву крови вы не можете претендовать ни на титул Смотрителя, ни на дом и земли, причитающиеся Смотрителю…

Клодия охнула.

– …и что официальные документы об удочерении не оформлялись. Более того, Смотритель совершил тяжкое преступление, выпустив из Тюрьмы Узницу и дочь Узников. Вас.

Казалось, кожа стала липкой не от холодного пота, а от дикой злости. Клодия смотрела на Медликоута, гадая, какая роль в этой игре отведена ему. Он впрямь из Волков или агент королевы?

Словно почувствовав ее сомнения, Медликоут проговорил:

– Миледи, вы должны знать, что я всем обязан вашему отцу. Я был простым стряпчим, пока он не возвысил меня. Я очень его уважал. Уверен, в отсутствие Смотрителя его интересы нужно защищать.

Клодия покачала головой:

– Мой отец теперь в немилости. Я даже не знаю, хочу ли его возвращения. – Клодия зашагала взад-вперед по каменным плитам, замахала подолом, поднимая клубы пыли. Поместье Смотрителя… Его-то она лишиться не хочет. Вспомнился старый дом, в котором она жила всю жизнь. Вспомнились ров, комнаты, коридоры. Любимая башня Джареда, лошади, поля и луга, реки и деревни. Нельзя отдавать все это Сиа. Нельзя позволить ей обобрать себя подчистую.

– Вы взволнованы, – отметил Медликоут. – Это совершенно неудивительно. Миледи, если вы…

– Послушайте! – Клодия резко к нему повернулась. – Передайте своим Волкам, пусть не делают ничего. Ничего! Понимаете? – Вопреки недоуменному взгляду секретаря, девушка продолжала: – Не считайте врагом Финна… То есть принца Джайлза. Он хоть и наследник Хаваарна, но не меньше вашего мечтает покончить с Протоколом. Прекратите все заговоры против него!

Медликоут стоял неподвижно, разглядывая каменные плиты. Вот он поднял голову, и Клодия поняла, что ее вспышка на него не подействовала.

– При всем уважении, миледи, мы тоже считали принца Джайлза своим спасителем. Но этот юноша, даже окажись он принцем, не такой, как мы ожидали. Он угрюмый меланхолик, на людях появляется редко, а появляясь, демонстрирует отсутствие манер. Кажется, он тоскует по друзьям, оставшимся в Инкарцероне…

– Разве это непонятно? – рявкнула Клодия.

– Понятно. Только поиски Инкарцерона интересуют его больше происходящего здесь. А еще эти его припадки, временное беспамятство…

– Ладно! – Клодия разозлилась не на шутку. – Ладно! Только оставьте его мне. Я серьезно. Я вам приказываю!

Вдалеке часы на конюшне пробили семь. Орел раскрыл клюв и пронзительно вскрикнул, филин на своем столбике захлопал крыльями и заухал.

На дверь птичьего двора легла чья-то тень.

– Сюда идут, – сказала Клодия. – Уходите! Скорее!

Медликоут поклонился, отступил в тень, сверкнув стеклами очков-полумесяцев, и сказал:

– Миледи, я передам ваши слова Клану. Но никаких гарантий дать не могу.

– Придется! – прошипела Клодия. – Не то я велю вас арестовать.

– Вряд ли вы так поступите, леди Клодия, – мрачно улыбнулся Медликоут. – Вы ведь тоже готовы на все ради перемен в нашем Королевстве. Королева же ухватится за малейший предлог, чтобы от вас избавиться.

Бросив сокольничью перчатку, Клодия убежала от него к двери. Она задыхалась от злости, но понимала, что дело не только в Медликоуте. Она злилась на себя, ведь секретарь фактически озвучил ее мысли. Именно об этом она втайне думала уже несколько месяцев, не желая себе признаваться. Финн – сплошное разочарование. Циник Медликоут выразился очень точно.

– Клодия!

Девушка подняла голову: в дверях стоял Финн, раскрасневшийся и взволнованный.

– Я тебя обыскался! Почему ты сбежала?

Финн шагнул было к ней, но Клодия рванула мимо, будто он ее раздражал.

– Меня позвал Джаред.

У Финна радостно екнуло сердце.

– Он активировал Портал? Нашел Тюрьму? – Финн схватил Клодию за руку. – Ну, говори!

– Пусти! – Клодия стряхнула его руку. – Похоже, ты паникуешь из-за Официального объявления. Финн, это ничего не значит. Ни-че-го.

– Клодия, ну сколько можно повторять?! – В глазах у Финна появилась злость. – Я не стану королем, пока не найду Кейро и…

Внезапно в душе что-то надломилось. Внезапно желание сделать ему больно затмило все остальные.

– Ты никогда его не найдешь, – отчеканила она. – Неужели не ясно? Неужели ты настолько глуп? Забудь про свои поиски, потому что Тюрьма не то, что ты думаешь. Она настолько мала, что ее можно раздавить пальцами, как муравья, и ничего не заметить!

– О чем это ты? – Финн уставился на Клодию. Глаза зачесались, спина покрылась потом, но он проигнорировал сигналы тревоги. Финн снова схватил девушку за руку – получилось грубовато, и разъяренная Клодия оттолкнула его. Финн чуть дышал. – Что это значит?

– Это правда! Инкарцерон большой только изнутри. Сапиенты сжали его до миллиардной части нанометра. Поэтому нет никакого движения туда-сюда. Поэтому мы не представляем, где находится Тюрьма. Пойми, Финн: именно по этой причине Кейро, Аттия и тысячи местных Узников никогда не выберутся на свободу. Никогда-никогда! Даже знай мы, как решить проблему, во всем мире не осталось для этого ресурсов.

Слова Клодии казались Финну комьями грязи, летящими в него. Он с трудом отбивался от них.

– Врешь! Не может быть…

Клодия грубовато хохотнула. Шелк ее платья блестел на солнце. Финну такой блеск был невыносим, он вонзался в юношу тысячами ослепительных кинжалов. Финн провел рукой по щеке: кожа показалась сухой, как пергамент.

– Клодия! – окликнул он, но не услышал собственного голоса.

Клодия говорила что-то едкое, резкое, злое, но слова ее звучали как из далекой дали, так что он не мог разобрать их. Ее слова скрылись за блестящим, зудящим сиянием, за знакомой до боли пеленой жара, от которого подгибаются колени и темнеет в глазах. Падая, Финн думал лишь о том, что под ногами камни, что он разобьет о них лоб и будет лежать в луже собственной крови.

Потом его подхватили чьи-то руки.

Он в лесу, он падает с коня…

Потом была пустота.

– Королева ожидает меня, – негромко проговорил Джаред.

Караульный, охранявший королевские покои, едва кивнул, затем повернулся к двери и резко постучал. Ему тут же открыли, и за порог вышел лакей в ливрее, голубее, чем размножившиеся перья.

– Господин сапиент, прошу вас, следуйте за мной.

Джаред повиновался, дивясь обилию пудры на парике сопровождающего. Она припорошила лакею плечи, сделав их пепельными. Клодия оценила бы! Джаред попытался улыбнуться, но мышцы свело от нервного напряжения. Он знал, что кажется бледным и испуганным, а ведь сапиенту надлежит источать спокойствие. В Академии специально учили справляться с эмоциями, показывая разные способы отрешаться от происходящего вокруг. Этого сейчас и хотелось Джареду.

Королевские покои огромны. Джареда вели по коридору, вдоль стен, расписанных фресками с изображением рыб. Казалось, он бредет под водой – столь натуралистичными были картины в призрачном зеленоватом свете, льющемся сквозь высокие окна. Потом Джаред попал в синюю комнату, украшенную изображениями птиц; потом – в желтую, с ковром мягким, как песок в пустыне, и с пальмами в затейливых вазонах. К счастью, его провели мимо Большого зала, в котором сапиент не бывал со дня несостоявшейся свадьбы Клодии: его бросало в дрожь от одного воспоминания о том, как серые глаза Смотрителя разыскали его в толпе гостей.

Лакей остановился у двери с мягкой обивкой и, низко поклонившись, распахнул ее: