Дорогой лорд Питер,

В юности я имел обыкновение играть в шахматы со старым другом моего отца. Он был плохим игроком, надолго задумывался и никогда не видел, что поражение неминуемо, поэтому требовал, чтобы мы играли до конца. У меня не хватало на него терпения, поэтому теперь хочуу сразу признать – вы победили. Я должен остаться дома и ждать суда и виселицы или бежать за границу и жить там в безделье и безвестности. Короче говоря, я признаю себя побежденным.

Если вы читали мою книгу по судебной психиатрии, то помните, я писал в ней: "В большинстве случаев преступник сам выдает себя некоей ненормальностью, связанной с патологическим состоянием нервных клеток. Его душевная нестабильность выражается в разных формах: в чрезмерном тщеславии, приводящем его к потере достигнутого; в чрезмерной чувствительности к некоей обиде, которая является следствием религиозной галлюцинации и приводит к желанию исповедоваться; в эгомании, которая внушает чувство ужаса или собственной греховности и обращает его в бегство, когда он забывает даже заметать следы; в непомерной самоуверенности, которая побуждает его забывать об элементарных мерах предосторожности, как это было с Генри Уэйнрайтом, который оставил мальчика с убитой, а сам пошел за кэбом, или, с другой стороны, нервозное недоверие к аперцепции в прошлом, побуждающее его возвращаться на место преступления, чтобы убедиться в отсутствии следов, хотя он и без этого прекрасно знает, что никаких следов быть не может. Я позволяю себе утверждать, что абсолютно здоровый человек, не страдающий религиозными и прочими маниями, может совершить преступление и остаться совершенно свободным от подозрений, если, естественно, он продумал преступление, имел достаточно времени и его не подвели случайные совпадения".

Вы не хуже меня знаете, что в практике я силен так же, как в теории. Меня подвели две непредвиденные случайности, но это не моя вина. Первая заключается в том, что некая девица узнала Леви на Баттерси-парк-роуд, что сразу же связало два события. Вторая заключается в том, что Фиппс во вторник утром должен был быть в Денвере, следовательно, ваша матушка слишком скоро узнала о происшедшем и сообщила вам о нем прежде, чем полицейские увезли тело, предложив заодно некую версию убийства, так как, несомненно, рассказала вам о событиях далекого прошлого. Будь я в состоянии предусмотреть эти две неприятные случайности или стереть их из вашей памяти, смею вас уверить, вы бы никогда не заподозрили меня, тем более не нашли достаточно доказательств моей вины.

Из всех человеческих чувств, кроме, возможно, голода и страха, именно сексуальные желания порождают самую жестокую и, при некоторых обстоятельствах, самую стойкую реакцию. Думаю, однако, я не ошибусь, если скажу вам, что в то самое время, когда я писал мою книгу, изначальное импульсивное желание убить сэра Рувима Леви уже было модифицировано образом моих мыслей. К животному наслаждению убийством и примитивной человеческой мстительности прибавилось желание воплотить мои теории в жизнь на радость себе и всему миру. Если бы все вышло, как я планировал, я бы поместил в сейф Английского банка подробный отчет о преступлении, чтобы его опубликовали после моей смерти. Так как непредвиденные обстоятельства меня подвели, то я адресую отчет вам, потому что вам будет небезынтересно прочитать его, но с просьбой, чтобы вы распространили его среди ученых в подтверждение моей профессиональной репутации.

Истинные факторы успеха в любом предприятии – деньги и счастливый случай. Как правило, человек, умеющий делать первое, умеет позаботиться о втором. Когда-то давно, в самом начале моей карьеры, хотя я был всегда прилично обеспечен, управлять обстоятельствами я не умел. Итак, я посвятил себя моей профессии и постарался сохранить дружеские отношения с Рувимом Леви и его женой. Это позволило мне быть в курсе его жизни, его дел и интересов, так что, когда благоприятный момент настал, я знал, какое выбрать оружие.

Тем временем я тщательно изучал криминологию по литературе (и не только), чему подтверждение – мои труды, и видел, что во всех убийствах самое важное – как поступить с трупом. Поскольку я врач, то средства умерщвления всегда у меня под рукой, и я не собирался совершить никаких ошибок. Не собирался я выдавать себя и иллюзорными укорами совести. Единственная трудность заключалась в уничтожении всех нитей, которые могли бы связать труп и меня.

Вспомните, что говорит Майкл Финсбери в любопытном романе Стивенсона: «Людей вешают, потому что их выдают несчастливые обстоятельства совершенного преступления». Мне было ясно, что если я оставлю труп в каком-нибудь случайном месте, то никого не обвинят, потому что не найдут связи с моим трупом. Таким образом, мне пришла в голову идея заменить один труп другим, хотя прошло много времени, прежде чем я получил возможность распоряжаться трупами в больнице Святого Луки. С этого момента я стал искать подходящий материал.

Удача улыбнулась мне лишь за неделю до исчезновения сэра Рувима, когда врач работного дома в Челси сообщил мне о неизвестном бродяге, на которого упали леса, в связи с чем меня могли заинтересовать его нервные и мозговые реакции.

Я поехал, посмотрел на несчастного и был поражен его сходством с сэром Рувимом. Бедняга получил сильный удар в затылочную часть, между четвертым и пятым позвонками, и у него не было ни малейшего шанса остаться в живых и ни малейшего шанса оправиться настолько, чтобы что-нибудь сообщить о себе. Судя по виду, до недавнего времени он мог неплохо содержать себя, однако его ноги и одежда говорили о том, что он потерял работу и не сумел найти другую. Я решил использовать его в своих целях и немедленно распустил в Сити слухи, которые уже давно обдумал. Мозговые реакции, о которых мне сообщил местный врач, в самом деле были интересные, и я взялся за их изучение, кстати, организовал перевозку будущего трупа в больницу Святого Луки, где решил закончить с собственными приготовлениями к решительному событию.