15 сентября 1935 года Геринг провозгласил «Нюрнбергские законы». Первый вводил различие между «гражданами рейха» и «принадлежащими к государству» (только «истинные немцы» могли пользоваться правами гражданина). Второй запрещал браки и секс между евреями и немцами. В ноябре того же года евреи в Германии были лишены избирательных прав. Вообразите, «Юдише рундшау» приветствовал новые меры: «Германия… отвечает требованиям Всемирного сионистского конгресса, объявляя евреев национальным меньшинством. Как только евреи официально станут национальным меньшинством, снова будут установлены нормальные отношения между немцами и евреями. Новые законы предоставляют евреям в Германии свою культурную жизнь, свою национальную жизнь. В будущем они получат право создавать свои школы, театры…» Что это - невообразимая глупость (а где же интеллект ашкенази?) или вековой еврейский страх (может, если мы будем сидеть тихонечко и их не ругать, нас не тронут)?

В сентябре состоялся переезд, о котором Эйнштейн писал Майе: купили дом 112 по Мерсерстрит: двухэтажный, очень обыкновенный. Бернард Коэн, посетивший Эйнштейна незадолго до смерти, описал его кабинет: «Веселая комната на втором этаже в задней части дома… По двум стенам от пола до потолка шли книжные полки, и был большой низкий стол, загруженный блокнотами, карандашами, безделушками, книгами и коллекцией прокуренных трубок. Был фонограф… Третья стена занята большим окном, на четвертой - портреты Фарадея и Максвелла». До института опять было недалеко, Эйнштейн ходил пешком, а если нездоровилось или была плохая погода, ехал на институтском автобусе. Машину, как ни уговаривали, не купил и учиться водить отказывался. Потихоньку превращался в эксцентричного старика, хотя был не так уж стар. Как пишет Зелиг, зимой Эйнштейн носил вязаную шапку, летом - полотняную панаму. «Обувался он в сандалии; если было тепло, носки не надевал. Длинные развевающиеся волосы в прохладную погоду Эйнштейн прикрывал краснобелым шарфом, завязывая его под подбородком». Вел размеренную жизнь, постариковски спал днем, мог проспать тричетыре часа. Утром разбирал почту, работал, после обеда иногда еще немного работал, но больше читал, играл на скрипке редко, чаще слушал пластинки или шел в гости - один, без Эльзы: та почти не вставала.

Общественных нагрузок ему все было мало - с философами Джоном Дьюи и Элвином Джонсоном вступил в Международную лигу за академическую свободу. Хлопотал о присуждении Нобелевской премии мира Карлу Осецкому, которого несколько лет назад пытался вытащить из тюрьмы; теперь тот был в концлагере. (В 1936м Осецкому присудили эту премию, Геринг предложил свободу в обмен на отказ от нее, Осецкий не согласился и умер в лагере в мае 1938 года.) В 1937м Гитлер постановил, что ни один немец не имеет больше права принимать Нобелевские премии.

12 ноября группа Изз аддина альКассама, главы мусульманской организации «Черная рука», совершила вооруженное нападение в районе Дженина на евреев и на арабов, продавших евреям землю. 20 ноября альКассам был убит в перестрелке с британской полицией. Ни о какой дружбе арабов с евреями и тех и других - с англичанами уже и речи не шло. И все равно евреи стремились в Палестину - а куда еще? В Польше, где проживали 3 миллиона 350 тысяч евреев, шестая часть еврейского населения мира, принимали антисемитские законы, специальные налоги для евреев, их безнаказанно избивали на улицах, нападали на школы, больницы; это вызвало новую волну еврейской эмиграции. Они бы и рады уехать в Америку, но туда мало кого пускали. Чтобы ктото мог попасть в США, надо было, чтобы за него поручился американский гражданин, выдав «Аффидевит поддержки и спонсорства», а если речь шла не о близком родственнике, то требовалось несколько поручителей (многие американцы жульничали, пытаясь спасти незнакомых людей, и от въезжающих требовали доказать знакомство со всеми приглашающими - совместными снимками, перепиской). Эйнштейн хлопотал за десятки людей, как только стал американцем, одним из первых, кого ему удалось вытащить из Германии, был скрипач Борис Шварц, Эйнштейн его еще и на работу пристроил. А Илзе? А Эдуард? Нет, вы нам точно скажите, хороший или плохой, волна или частица…

В декабре Эльзе стало совсем худо. 10 декабря она писала Леону Уотерсу: «Мой муж весь в своих вычислениях. Я никогда его не вижу» - и в те же дни рассказывала Антонине Валлентен, что муж очень к ней внимателен: «Я никогда не думала, что он меня так любит. А сейчас черпаю в этом утешение». Под Рождество ее увезли в больницу, но через несколько дней по ее просьбе вернули домой: один глаз у нее не видел, руки не слушались, но она все же писала. Уотерс, вдовец, женился: она его поздравила: «Вы будете разделять все чувства и мысли друг друга»… У нее этого никогда не было. И все же муж неожиданно проявил по отношению к ней такт, скрыв от нее вдруг возникшую неприятность.

Некая Хершдорфер, немка, живущая в Англии, заявила, что она дочь Эйнштейна, и попросила его знакомого Фридерика Линдемана с ним связаться. С той же просьбой она обратилась к Плещу, с 1933 года жившему в Англии. Новость переслали через Германа Вейля. Дюкас наняла детективалюбителя, быстро выяснили, что Хершдорфер - это немецкая актриса Грета Маркштейн, с которой Эйнштейн был знаком в Берлине. В год ее рождения Эйнштейну было 14 лет и он жил за тысячу километров от ее матери. Детектив также сообщил, что у Маркштейн репутация «ненормальной» и вымогательницы. На сем успокоились. Но зачем вообще надо было нанимать детектива, если Лизерль давно умерла? Вероятно, Эйнштейн вовсе не имел в виду Лизерль, но допускал, что у него мог быть ребенок от какойлибо женщины.

В 1936 году в Германии закончился экономический кризис, безработица сократилась с шести миллионов (в 1932 году) до одного миллиона человек - заслуга министра экономики и президента Рейхсбанка Яльмара Шахта, умевшего заключать выгодные сделки. Экономика вся была направлена на перевооружение - выгодно и предпринимателям, и рабочим. Даже те, кто не голосовал за Гитлера, подумали, что ошиблись. А Эйнштейн 30 января основал очередной фонд в пользу беженцев из Германии, назначив исполнительным директором Отто Натана. Сам раздавал рекомендации беженцам без счету, причем желающим как въехать, так и выехать: Розен, его соавтор, мечтал жить в СССР, и Эйнштейн 23 марта написал рекомендательное письмо Молотову, а 4 июля благодарил того за положительный ответ. Инфельд: «Как ни странно, его рекомендательные письма значили куда меньше, чем рекомендации некоторых других профессоров, гораздо менее известных. Эйнштейн несколько раз говорил мне: „Моя известность начинается за пределами Принстона. В Файнхолле мои слова значат очень немного“.

Но и за пределами Принстона рекомендации Эйнштейна имели небольшое значение… Он подписал в своей жизни столько рекомендательных писем, что их рассматривали скорее как ценные автографы. Мне, например, рассказывали историю о свободном месте в больнице, где искали рентгенологафизика. Подали заявление четыре физика, бежавшие от гитлеровского режима; у каждого было рекомендательное письмо от Эйнштейна».

Лето провели в новом месте: близ деревни СаранакЛейк, что в горах Адирондак на северовостоке штата НьюЙорк: озеро, рядом санатории, отели. В 1870х, когда евреев не принимали на многих американских курортах, шесть богатых евреев в СаранакЛейк построили возле деревни коттеджи и основали Клуб Нолвуд; один из этих коттеджей и сняли Эйнштейны. «Барахло» плавало в основном на ближайшем озере Цветочном и как обычно переворачивалось и тонуло; чуть не все местные уверяли, что им довелось спасать тонущего Эйнштейна.

В июле началась гражданская война в Испании - 2800 американских волонтеров поехали сражаться против Франко. США держали эмбарго на поставки оружия республиканцам, принстонские профессора подписали воззвание снять эмбарго, но безрезультатно. Эйнштейн немедленно вступил в четыре новых комитета: Североамериканский комитет помощи испанской демократии, Комитет помощи испанским беженцам, Общество друзей бригады Авраама Линкольна и Объединенный антифашистский комитет по делам беженцев. Посещение заседаний бесчисленных комитетов отнимало уйму времени, и все попытки заставить людей жить лучше выглядели абсолютно беспомощными - все и повсюду шло хуже и хуже. Палестина, август 1936 года - опять арабские беспорядки, вызванные ростом иммиграции евреев из Германии. Не просто убивали евреев - сжигали сады и виноградники, минировали дороги. Верховный арабский комитет под председательством «друга» Эйнштейна муфтия Амина альХусейни объявил о прекращении уплаты налогов до тех пор, пока не будет остановлена еврейская иммиграция. Евреи, однако, к тому времени научились защищать себя: «Хагана», подпольные отряды самообороны, созданные в 1920 году, к 1936му превратилась в организацию армейского типа, и британская администрация пошла на сотрудничество с ней. Шла настоящая война; она продлится почти три года.