«Гаттамелата» – пожилой человек, но ещё полный сил, уверенно и спокойно сидел в седле на породистой, статной лошади. Левой рукой полководец поддерживает поводья, а правой держал жезл. Одет воин был в античные доспехи,26 украшенные фигурками всадников. Донателло вознёс трёхметровую статую на восьмиметровый пьедестал.27
Памятник «Гаттамелату» работы Донателло.
– Смотрите, – мама вскинула руку в направлении спокойно шагающей лошади. – Он как будто покидает собор.
Василиса с Алькой побежали вокруг памятника, а Кешка уселся на нос лошади и спокойно спросил, глядя прямо в немигающий глаз:
– Давно стоишь?
– С 1447 года, – ответил за бронзовую лошадь Рибаджо. – Без малого 570 лет!
– Давненько! Голуби не докучают? – деловито осведомился Кешка.
– Докучают, а что поделаешь? – опять подал голос Рибаджо.
– Говори, что ты под моей защитой, – Кешка гордо выпятил грудь. – Я принц Кешью V из династии королевских попугаев. Поняла?
– Поняла, – хихикнул снизу Рибаджо.
– Рибаджо! – окликнула волшебника мама. – Смотри, пьедестал украшен изображением дверей. Почему они закрыты с западной стороны и открыты с другой, с восточной?
– Потому что в мир мёртвых можно войти в открытую дверь, а обратно выйти нельзя, – Рибаджо поднял вверх указательный палец правой руки и нарочито басовитым голосом медленно произнёс: – Из царства мёртвых возврата не-е-е-т-т-т!..
– Ну тебя, безобразник, – улыбнулась бабушка, до этого пристально изучающая памятник, – не кривляйся! Тебе не кажется, что нам пора обратно. Солнышко уже почти село. Мы не успеем возвратиться в пещеру к Томазо Мазини. Следующее знакомство придётся отложить на завтра. Надо предупредить бабушку Лючию. Но как?
– Да проще – простого, – Рибаджо вынул из заднего кармана джинсовых брюк сотовый телефон, набрал номер и сказал: – Лючия! Мы возвращаемся домой. Не опаздывай к ужину.
Затем молодой волшебник обернулся к бабушке, и спросил:
– Что у нас сегодня на ужин?
– Гурьевскую кашу соберём! – быстро отозвалась бабушка. – Порадуем гостью!
Трубка в руках Рибаджо радостно загудела и тут же исчезла, будто и не было.
– Вперёд! Домой! На кухню к бабушке, гурьевскую кашу есть! – радостно закричал Рибаджо и что-то тихо прошептал.
Не успели домочадцы отряхнуться от пыли веков, как на кухне появилась и со всего маху плюхнулась в кресло бабушка Лючия, плюхнулась и тут же затараторила:
– Гурьевская каша – это что? Её варят из гурия? Где гурий, что такое гурий, дайте понюхать!
– Бабушка Лючия! – попытался остановить поток слов Рибаджо. – Ты когда-нибудь ела манную кашу?
– Причём здесь манная каша, балбес? – бабушка Лючия быстро засеменила по кухне, выдвигая все ящички, открывая все дверки. – Ну, где, где гурий?
– Бабушка! – Рибаджо попытался обнять за плечи набирающую скорость бабушку Лючию. – Сядь! Бабунька тебе сейчас всё расскажет! Угомонись!
– Мерестань мне пешать! – закричала, вырываясь, бабушка Лючия. – Я хочу помочь! Не хочу сидеть колобашкой, хочу участвовать…
– Лючия! – не сдавался Рибаджо. – Стой! У тебя от скорости речи заплетается язык.
На помощь Рибаджо пришла бабушка Васюшки.
– Стой, – грозно цыкнула она. – Вот тебе, Лючия, сковородка, наливай в неё молоко, будешь пенки томить. Пенки откладывай в отдельную тарелочку. Только пенки снимай крепкие. И не торопись! Они должны быть пухлые и румяные.
– Я поняла, поняла! – выхватив из рук бабушки сковороду, затрещала Лючия. – Пенки должны быть пухлые, как сеньор Аристофан из нашей мясной лавки, и румяные, как дитятка его дочки.
Бабушка оглядела всех, кто был на кухне, и скомандовала:
– Рибаджо, коли орешки, толки их в мелкую пыль! Васюшка, тащи из погреба клюквенное варенье. Алька, растирай бадьян.
Она ещё раз осмотрела всех.
– Так, старые и малые при деле, теперь можно спокойно варить манную кашу.
– А ты умеешь без комочков? – недоверчиво спросила бабушка Лючия. – Не у всякого повара получается.
– Не у всякого! – подтвердила бабушка. – А у меня получается всегда!
Бабушка вскипятила молоко, ленивой струйкой насыпала в него манную крупу, покрутила ложкой и гордо сказала:
– Готово, и ни одного комочка!
– Секрет! Ты знаешь секрет?! – заверещала бабушка Лючия.
– Знаю! – радостно подтвердила бабушка Васюшки. – Когда кручу кашу ложкой приговариваю:
– Кипи, кипи, пузырёк,
Разгоняй комочек.
Будет каша у меня
Для сынков и дочек…
– Хочу попробовать! – крикнул Кешка и сунул в кастрюльку клювик. – Ой-ой-ой!
Мама всплеснула руками:
– Обжёгся, дурачок! Разве можно в горячую кастрюлю мордочку совать?! Иди, я тебе клювик холодной водичкой полью. Каша ещё не готова. Сейчас бабушка её собирать будет.
– Собирать? – удивилась бабушка Лючия и поближе пододвинулась к кастрюльке с манной кашей.
Бабушка Васюшки поставила на стол широкий плоский сотейник,28 налила туда немного манной каши, осторожно ложечкой закрыла её по верху румяной крепкой пенкой, потом опять налила слой манной каши и опять закрыла её слоем пенок. В последний слой добавила варенья и ароматного сушёного бадьяна.
– Всё! – нетерпеливо закричал Кешка и захлебнулся слюнками. – Давай есть! Есть давай! Сейчас!
– Нет, Кешуня, – остановила бабушка попугая. – Каша ещё не готова. Мы её ещё в горячей духовке29 потомим, дадим ей раздобреть, разнежиться. Есть будем минут через двадцать, потерпишь?
Кешка обиженно всхлипнул, ему очень хотелось первому попробовать мудрёную кашу. Бабушка взглянула на обиженную мордочку попугая. – Ладно, не горюй! – сказала она. – Дам тебе первому ложечку отведать.
– Вот артист! – возмущённо воскликнул Рибаджо. – Слёзы у него все закончились! А как первому кашу хлебать тут же нашлись! У-у-у, притворщик!
– Ничего не притворщик! – заворчал попугай. – Просто я сегодня не писал, вот слёзы и набрались!
Каша получилась на славу.
– Вкуснотища! – радостно прижмурившись, сыто замурлыкала Лючия, облизывая большую деревянную ложку. – А наши прозрачно-дрожащие родственнички из замка на обед предложили мне синий сыр с плесенью и сушёную лягушку. Б-р-р-р! Гадость!
Рибаджо удовлетворённо хмыкнул в уголке дивана, куда приютился сразу после ужина.
– Не хмыкай, не хмыкай! – заворчала бабушка Лючия. – Ты оказался прав, не надо было там появляться. Вредные они! Склочные! Как только узнали, что мы завтра с Леонардо будем встречаться, так и затрещали: «Ой! Он с детства брошенный матерью крестьянкой Катериной и отцом нотариусом Пьеро да Винчи. В чужих людях воспитывался. Ленивым вырос, чудным. За всё хватался, а ничего толком до дела не довёл. В мире меньше десятка его работ. Остальные не сохранились. А были ли?»
– Бабушка Лючия, Леонардо да Винчи действительно рос без матери? – подивилась Василиса.
– Да, Василёк, все четыре ваших черепашки почти сызмальства были сиротами. Я имею в виду Донателло, Леонардо, Микеланджело и Рафаэля. Их всех очень рано отдавали в обучение различных дел мастерам. Леонардо повезло, он попал к одному из лучших во Флоренции, Андреа дель Вероккьо30. Бабушка Лючия встала и направилась в свою комнату.
– Давайте, ребятишки, спать, – непривычно спокойным голосом сказала Лючия, видно действительно устала, – завтра у нас новое знакомство, надо отдохнуть, освободить место в голове для новых впечатлений…