–  …также, по мнению мистера Бьярнигнокки, речь может идти о шутке, которую придумал кто-то из исследовательской группы, вероятно, студент. Он в этом почти уверен, потому что письмо начинается со слова «Привет».

Ванесса: Или то фото с недавней вечеринки, о котором ты сказала, что он там похож на Горлума.

– «Привет»? – удивленно переспросила мама.

– Именно так, «привет», – повторил папа.

Я поспешно подняла взгляд.

– Я вас внимательно слушаю, правда-правда.

– Поверить не могу, – сказала мама, покачав головой.

Я приняла это на свой счет и быстро выключила айпод.

Тут официант как раз принес ужин, и я забыла и о Бьярнигнокки, и о Горлуме.

На следующее утро я, как обычно, отправилась завтракать по меньшей мере на час позже родителей. В конце концов, у меня были каникулы. Еще до поездки я отчетливо осознала, что не стану вставать в девять. Родители должны работать, и им все равно, как долго я отсыпаюсь.

Толстый паренек, который три дня назад въехал в отель вместе со своими родителями, вышел в буфетный зал и украдкой осмотрелся. Увидев меня, он покраснел и быстро отвел взгляд. Это повторялось каждое утро, только на этот раз он явился без родителей.

Я наклонилась над своим тостом и сделала вид, будто ничего не заметила. К моему ужасу, он все-таки подошел к моему столику, остановился и глубоко вздохнул.

– Привет, я Маттиас, – выпалил он. – Тут свободно? Можно с тобой позавтракать?

Я была настолько ошарашена, что непроизвольно кивнула. Но как только он со вздохом плюхнулся на стул напротив меня, мне стало ясно, что это означает: он хочет, чтобы я составила ему компанию. Только этого мне и не хватало!

– Ты здесь уже давно? – спросил он.

– Две минуты, – ответила я.

– Я хотел спросить, как давно ты в отеле, – пояснил он.

– Уже десять дней.

– Ты здесь с родителями или как?

Я кивнула, и он продолжил:

– Я тоже.

– Я знаю. Я видела, как вы вместе регистрировались в отеле. И завтракали. А сегодня они придут?

Я с надеждой посмотрела на дверь. Когда появятся его родители, он отвернется, и я смогу воспользоваться этим, чтобы быстренько улизнуть.

– Нет, они уже позавтракали. Сегодня у них деловая встреча, и поэтому я тут один. Никаких планов на сегодня.

Он с надеждой посмотрел на меня.

Я это проигнорировала.

– А что за встреча у твоих родителей? – спросила я.

– Ах, скорее всего, сплошная скука. Мой папа – куратор музея, он участвует в Венецианской биеннале. А мама ходит с ним, потому что считает его работу важной. И еще потому, что она может познакомиться с важными людьми. Ей нравятся важные люди. Она выискивает о них в интернете все, что можно.

– Вот как, – сказала я, уныло откусывая тост.

– Мама говорила, что твой папа – один из ведущих археологов в сфере изучения церковной и дворцовой культуры позднего Средневековья. А твоя мама преподает физику в университете, и она приехала сюда на международную конференцию. И вы из Франкфурта.

– Я в курсе, – ответила я.

– Мм… конечно.

Мы немного помолчали. Я доела тост, запила его чаем и принялась придумывать уместный предлог, чтобы исчезнуть отсюда.

Но он никак не придумывался. Может, потому, что мне стало жалко этого паренька. Он был одет в дорогие шмотки и модные кроссовки, но это совершенно не мешало ему выглядеть нелепым толстяком.

Оказалось, что Маттиас был на три месяца младше меня. Он жил в Мюнхене и еще ходил в школу. Как и я, он на каникулах приехал с родителями в Венецию в надежде, что это будет менее скучно, чем неделями напролет болтаться дома и слушаться тетю.

– В моем случае – бабушку, – сказала я. – И меня тоже это совершенно не порадовало бы.

– Так что у нас, в некотором роде, похожие судьбы. А что ты делаешь здесь, в Венеции, пока твои родители работают?

– Ничего особенного.

Точнее я не могла это выразить. По всем известным достопримечательностям мы уже пробежались с мамой и папой, потому что на выходные у нас всегда была запланирована культурная программа. А на неделе я была предоставлена самой себе. Я просто бродила по округе и каталась на маршрутных теплоходах. Или шаталась по городу пешком, наблюдая за бесчисленными туристами и попутно высматривая интересные магазины.

– У тебя есть какие-то планы? – спросил Маттиас.

– Ну… я хотела бы прилечь немного, прошлой ночью плохо спала, – соврала я.

– А потом?

– Ну не знаю, – едва сказав это, я тут же в этом раскаялась. На лице Маттиаса явно было написано, что он уже представил, как мы занимаемся чем-нибудь вместе. Так что я быстро продолжила:

– Может, пойду куплю себе туфли.

Покупать туфли – чисто женское занятие. Ни один семнадцатилетний парень нормальной ориентации не пошел бы с девушкой в обувной магазин.

– Так я могу пойти с тобой, – с энтузиазмом сказал он. – Я так люблю покупать обувь!

Я вздрогнула.

– Ну ладно, – против воли сказала я. – Тогда встретимся через час в лобби отеля.

Туфли нужны всегда, так что мне в общем-то и не пришлось себя уговаривать. Напротив. К тому же, в Венеции чудесные обувные магазины, с моделями, которые в Германии вряд ли купишь на каждом углу. К сожалению, цены в Венеции тоже не такие, как в Германии. Другими словами, покупать здесь туфли влетает в копеечку. Но в моем распоряжении была почти вся сумма, которую я получила на день рождения от двух бабушек, одной двоюродной бабушки, крестного папы и, разумеется, от родителей, так что кое-какие деньги у меня все-таки водились. Два года назад я решила просить на день рождения и Рождество только деньги, так что время от времени я могла позволить себе крупные приобретения, например, этот айпод, который купила недавно. Или, вот как теперь, новые туфли.

Когда я вышла из лифта в лобби, Маттиас уже стоял у выхода с выражением неуверенности на лице, как будто боялся, что я передумала. Увидев меня, он улыбнулся до ушей, показав поразительно белые, идеальные зубы.

– А вот и ты!

Отель находился в районе Дорсодуро, недалеко от Гранд-канала. Мы направились в сторону Академии [2]. Моторные лодки с треском проносились мимо, вспенивая воду. Летняя жара тяжело опустилась на канал, и солнце отбрасывало на волны волшебные золотые отражения. По обеим сторонам канала возвышались изысканные старые палаццо, словно роскошные декорации для деловой суеты, которая царила на воде.

– О, смотри! – крикнула я. – Красная гондола!

Маттиас вытянул шею.

– Правда? Где? Я думал, все гондолы в Венеции должны быть черными.

То же самое рассказывали и нам, еще на самой первой экскурсии, в которую входила и поездка на гондоле. Экскурсовод сообщил, что когда-то в Венеции были гондолы самых разных цветов. Но в 1633 году Большой совет Венеции издал закон, по которому все гондолы нужно было перекрасить в черный. Он действует и сегодня.

Но откуда тогда в Гранд-канале взялась красная гондола?

На мгновение я подумала, что мне померещилось, но потом Маттиас тоже ее заметил.

– Надо же! Вот она! – выкрикнул он.

Она проплыла мимо нас посередине Гранд-канала. Гондольер, стоявший на корме, держал длинное весло обеими руками.

Когда гондола приблизилась, я убедилась, что гондольер выглядит так же необычно, как и его лодка. В отличие от остальных венецианских гондольеров он не был одет в форменный костюм – плоскую шляпу с лентой, полосатую рубашку и темные штаны. Вместо этого на нем были своеобразный тюрбан, длинная белая рубашка, жилетка с золотыми шнурами и бриджи, которые оставляли открытыми его костлявые голени. Он был худой, как щепка, и старый, по моей оценке – за семьдесят, вообще удивительно, что он мог грести с такой скоростью. К тому же, он видел только одним глазом: другой, как у какого-нибудь пирата, прикрывала черная повязка.

Но самым примечательным было вот что: почему-то он казался мне знакомым, хотя я понятия не имела, где могла его видеть.