Как я ухитрилась заснуть — ума не приложу! Вроде на минутку прикорнула на плече у Вассара, и вырубилась на несколько часов. Счастье, что нас разбудил Лари, а не Дани. Деликатный дроид сначала накинул на нас какое-то одеяло, разложил аккуратно рядом вещи, и только потом разразился мелодичным звоном будильника. Мы подскочили как ужаленные, заполошно оглядываясь.

— Лари, который час?

— Половина девятого, мэм. Маленький хозяин проснулся пять минут назад.

— Он знает, где мы?

— Нет, мэм.

— Лари, отвлеки его в кухню, — я ужом ввинтилась в платье, подхватила туфли.

— Да, мэм.

— Вассар, какого черта ты лежишь? — накинулась я на сонного Вассара. Тот воровато выглянул из-за моего плеча и дернул меня за руку.

— А ты чего подскочила как сумасшедшая? — пробормотал он мне в макушку.

— А как ты будешь ребенку объяснять, почему мы оба голые лежим в обнимку?

— Ты не голая.

— Это ненадолго, если ты меня не отпустишь!

В общем, кое-как, но до своих комнат мы добрались незамеченными. Слава богу. Хватило завтрака. Все же, ребенку снизу интересные вещи иногда видны, подчас совсем не те, какие ему стоит видеть в своем возрасте. Итак, Дани делился впечатлениями с нами и спрашивал, почему дядя консул трогал за попу не свою жену, а дядю из департамента Научных разработок. Я вертелась как уж на сковородке, Вассар наливался кровью, как клоп.

— К Марьяне не пойдем, — мрачно сказал Вассар, вытирая испарину со лба. Дани убежал кататься на качелях, а мы переваривали завтрак и впечатления.

— Обидятся, — меланхолично заметила я, допивая чай.

— Черт с ними. — Вассар сгреб меня себе на руки.

— И то верно, — согласилась я, подставляя губы для поцелуя.

Прошла неделя. Наверное, меня теперь с радостью возьмут в цирк — я настолько поднаторела в искусстве мгновенного одевания, исчезновения и перемещения, что любо-дорого посмотреть.

Дани бесился в бассейне, мы с Вассаром валялись в шезлонгах, лениво щурясь на солнце. Я прикидывала, как половчее выяснить отношения — не то, чтобы они меня не устраивали, просто я желала ясности. Вот и теперь решала — начинать разговор, значит, поссориться (учитывая наши способности). Не начать — себя только раздражать. Повздыхав, решила разговор все же отложить — по крайне мере, до момента, пока Дани не будет рядом.

Таким вот образом пролетели еще три недели. Как-то незаметно мои вещи из квартиры перебрались в дом Вассара, с работы звонили все реже, двор превратился в игровую площадку, а я — в массовика-затейника.

Отношения так и остались невыясненными.

Жирная ворона, перелетая с ветки на ветку, от души обгадила рубашку Вассара. Я пыталась сдержать смех, Вассар — ругательства. Один Дани не сдерживался, и не собирался. Сначала засмеялся, потом задал резонный вопрос:

— Снег, а почему птицы на лету какают?

Я призадумалась. Пищеварительную систему птицы я представляла себе с трудом, да и объяснить это четырехлетнему ребенку — затруднительно.

— Ну, понимаешь, они же летают…

— Летают.

— Высоко летают, — продолжила я, строя Вассару зверскую рожу.

— Ну, да, — нетерпеливо согласился ребенок.

— Ну, вот со страху и какают, — победно заключила я. Вассар выразительно ухмылялся, оттирая последние следы жизнедеятельности пернатого.

— Да? — подозрительно спросил Дани. Я закивала с самой серьезной миной. Следующий вопрос не заставил себя ждать:

— А почему на папу?

— А Бог шельму метит, солнышко, — мстительно ответила я, и тут же получила чувствительный шлепок по заднице.

— А почему вы с папой целовались вчера? — а вот этого вопроса я не ожидала. Вассару тоже было не до смеха.

— Дани, так бывает. — Попытался отвертеться Вассар.

— Как — так? — продолжал допытываться Дани.

— Когда мужчина и женщина друг другу нравятся — они начинают дружить, общаться, целоваться…. — Пришла я на выручку. Щеки пылали. Блин, надо было тут не плющ высаживать, а что-нибудь существенное.

— Тогда я тоже могу тебя целовать? — серьезно спросил Дани. — Ты мне нравишься.

— Ты можешь меня целовать в щеку, — твердо разрешила я и тут же подставила щеку. Ребенок не очень умело ее обслюнявил и ускакал, довольный результатами разговора. Я перевела мрачный взгляд на Вассара.

— Не смотри так на меня, — вздохнул он.

— Ты с матерью его разговаривал? Насколько я помню, речь шла о том, чтобы Дани отдали тебе.

— Совсем не отдадут, — мрачно ответил Вассар. — В любом случае, треть месяца он будет проводить с ней.

— И тебя это не радует, — резюмировала я.

— Не радует. Но есть вариант, который мы с ней сейчас обсуждаем. — И замолчал, намертво. Минут пять я честно ждала продолжения, потом вышла из себя.

— Вассар, радость моя, я не спрашиваю, кто она и почему вы развелись. Я не спрашиваю, кто я в твоей жизни, и что я тут делаю битых два месяца. Но, по-моему, я имею право знать, как сложится дальше моя жизнь, — вполне дипломатично выразила я свою мысль. Вассар хлопал на меня глазами. Я вздохнула. Ну вот, выяснение отношений настало. Незаметно.

— Снег, ты имеешь полное право, — с готовностью согласился Вассар. — Но откуда я могу это знать?

Я сдержала мат и придержала галоп качественной женской истерики.

— Понятно. Но ты, пожалуйста, имей в виду, если ты каждую свою постельную пассию будешь знакомить с сыном, это неминуемо скажется на его психике и характере, а так же отношении к женщинам. — Процедила я и вылетела со двора, как ужаленная.

Дверь в комнату запирать не стала — а смысл. Вассар зашел следом и подпер стенку спиной.

— И все дело в том, что я не кричу на всех углах, что я тебя люблю? — устало спросил он.

— А ты меня любишь? — язвительно уточнила я.

— Наверное.

— Тогда, наверное, в этом, — я пнула пуфик, и он с грохотом отлетел в сторону. — А может быть, в том, что я тут соломенная вдова на птичьих правах. — Вассар вытаращил глаза и подошел ближе.

— Я таких слов не знаю.

— В Информатории посмотришь, — прошипела я и рванула к шкафу, но Вассар за локоть резко развернул меня к себе лицом.

— Уйти от меня можно только один раз, — отчеканил он. — И навсегда.

— Скажите пожалуйста, какие мы гордые и принципиальные! — взорвалась я. — А главное, как это удобно! Умерла, так умерла! Знаешь, дорогой, если ты меня тут поставил как хозяйку, так и веди себя со мной так же, а не как к приходящей женщине! Я или часть твоей жизни, или нет. Не девочка, знаешь ли, верить тайнам, покрытым мраком!

Попытка меня поцеловать конфликт только усугубила. Я выдралась, и хорошенько дала ему под дых.

— И если ты думаешь, что меня можно поцеловать, потрепать по шее, позаигрывать, и все снова будет классно — хрен тебе на воротник!

— Вы чего ругаетесь? — испуганно спросил Дани от порога. Я заткнулась и тут же успокоилась.

— Уже не ругаемся, — успокоила я ребенка. — Сейчас вот папа мне ответную гадость скажет, и мы, может быть, даже помиримся. Или не помиримся, и я тогда домой поеду. — Пробурчала я на тон ниже.

— А давай сразу мириться, а? — Вассар облапил меня за плечи и пошатал из стороны в сторону. — А вечером договорим, м?

— Ладно. — Скрипнув зубами согласилась я.

Стоит ли говорить, что весь оставшийся день мы с Вассаром перекидывались напряженными взглядами. Я еще и строила предстоящий диалог мысленно. Потом напомнила себе, что живые люди имеют свойство иметь собственное мнение, отличное от моего, и скисла окончательно. Наконец, Дани улегся спать, а мы с Вассаром ушли расставлять все точки над и.

— Я хочу услышать внятно, что тебя не устраивает в наших отношениях, — аккуратно начал Вассар.

— То, что ты вещь в себе. — Пробурчала я. Теперь собственные претензии казались мне смехотворными.

— У меня такой характер, — с достоинством ответил Вассар. Я потихоньку начала заводиться.