Вдруг из-за поворота вырулила машина адвоката. Тяжело сопя, тот выбрался из машины и направился к Смирнову.
- Празднуете победу Александр Николаевич! Поздравляю! Вот уж воистину торжество справедливости. Злодей в тюрьме, а несчастная жертва удовлетворена правосудием!
- Вы что хотите от меня уважаемый Юлий Леонидович? Не мне Вам рассказывать о состязательности сторон. Вы ведь тоже далеко не праведными методами добиваетесь своего.
- Я пришел узнать, зачем Вам это все нужно. ЗАЧЕМ? Я работаю за деньги клиента. Меня понять можно. А Вы? Вам ведь будут платить зарплату в любом случае.
- А, вот Вы про что. А помните старый добрый Советский фильм «Белое солнце пустыни». Помните, там такой таможенник был – Верещагин, сказавший, что ему «За державу обидно». Вот я, лично, его очень хорошо понимаю.
- Да бросьте играть на публику. Мы здесь одни.
- Вот именно поэтому я Вам об этом и сказал.
Смирнов выбросил окурок и открыл дверь. В закрывающуюся створку двери он с удовлетворением увидел удивленно-раздраженную физиономию адвоката, так его и не понявшего.
Суд над Краповым прошел относительно спокойно. Свидетели уверенно дали показания. Потерпевший так же выдержал все нападки стороны защиты с завидным спокойствием.
Не увенчались успехом и попытки стороны защиты оспорить заключение психолого-психиатрической экспертизы.
Хоть в этом и не имелось уже необходимости, но Смирнов не смог отказать себе в удовольствии поприсутствовать в зале суда. Он уже не ставил под сомнение справедливость требований шефа.
Виталий Владимирович выполнял свои обязанности непринужденно и очень профессионально. Все каверзы стороны защиты разбивались о его твердую позицию, основанную исключительно на материалах уголовного дела. Он не просто поддерживал государственное обвинение, он еще раз проводил расследование, по ходу виртуозно оборачивая незначительные просчеты следствия в неопровержимые и убийственные доказательства вины подсудимого. Именно в ходе этого заседания Смирнов дал себе слово, что если он когда ни будь и станет начальником над следователями, то в обязательном порядке будет от них требовать так же присутствовать при рассмотрении дел в суде.
Стороны перешли к прениям. Судя по накалу страстей, сторона защиты явно проигрывала и не знала как выйти из этой ситуации. Все таки, статья, по которой обвиняли подсудимого, предполагала реальный немалый срок заключения, и опытный адвокат по некоторым репликам судьи уже отчетливо видел как на глазах тает его гонорар. Еще бы! Кто будет оплачивать работу защитника щедро, если тот, вместо обещанного полного освобождения довел любимое чадо до тюрьмы.
Стороны уже обменивались репликами, когда адвокат допустил совсем не простительную ошибку. Вступив в очередную словесную перепалку с государственным обвинителем, он окончательно потерял контроль над собой и начал нести откровенную чушь.
Что бы немного утихомирить страсти, судья попытался встрять в разговор и выбрал для этого вполне обоснованный повод. Государственный обвинитель как раз в это время обратил внимание суда на должностные обязанности подсудимого и то, как он ими откровенно пренебрег. Со своей стороны адвокат вдруг начал заявлять, что все эти обязанности существуют исключительно «на бумаге», а в реальной жизни ими абсолютно все пренебрегают.
Судья, понимая, что такая позиция защиты явно выходит за рамки приличия, попытался утихомирить защитника, невольно встав на сторону государственного обвинителя.
- Уважаемый Юлий Леонидович! Не понимаю, с чего Вы взяли, что все офицеры Российской армии откровенно игнорируют свои должностные обязанности. Поверьте, это совсем не так. И заявление государственного обвинителя о том, что Ваш клиент нарушил эти самые обязанности, на мой взгляд, вполне подтверждается материалами уголовного дела . . .
Не известно, что еще хотел сказать судья, но адвокат, уже окончательно потерявший контроль над собой вдруг перешел на запредельный визг.
- Что. И Вы будете мне доказывать, что наша армия живет по Закону. Бред. Читой воды бред. Никто и никогда свои обязанности не исполнял и не исполняет. И это- факт.
- Ну, может, все таки не будем столь категоричны, тем более, в отношении целой армии. Вот, например, гособвинитель прослужил в этой самой армии уже более четверти века , да и я. . . . .
- Чушь. Откровенная и бессовестная чушь. Что Виталий Владимирович может знать об армии? Да и Вы сами, что знаете? . . .
Возможно, именно в это время к адвокату и возвратился рассудок но, слово уже было сказано.
Шеф, так и замер с открытым ртом, все еще переваривая обвинение со стороны никогда не служившего в армии адвоката в том, что он, посвятивший всю свою жизнь этой самой армии, прошедший Чернобыльскую АЭС, да и еще полстраны в составе поднадзорных войсковых частей, ничего не понимает в этом.
Но сейчас Смирнова заинтересовало не это. Он жадно вглядывался в глаза судьи. Они были уже довольно давно знакомы, и Александр хорошо знал, что тот не всю свою жизнь являлся судьей. Далеко не всю. Именно судейский стаж у него пока был очень не значительным, а вообще, он чуть более двадцати лет до этого проходил службу в строевых частях, познав всю ее сущность от командира взвода и до начальника штаба полка. И теперь он выслушивал весь этот откровенный бред! Глаза судьи как то очень нехорошо сузились, но он тут же совладал собой и абсолютно спокойным голосом поинтересовался у сторон, готовы ли они возвратиться к существу дела. Так сказать.
Его шеф, увлеченный спором, ничего не заметил. Хотя, может ничего и не было?
Государственный обвинитель обратился к суду признать подсудимого виновным в совершении инкриминируемого деяния и назначить наказание в виде четырех лет лишения свободы.
Дожидаясь оглашения приговора, он с шефом чаевничали и разговаривали почти четыре часа. Александр так и не решился сказать о своих подозрениях.
Виталий Владимирович профессионально спокойно выслушал приговор, уже с первых фраз поняв, что приговор будет только обвинительным.
А вот финал заставил не только его пошатнуться. Согласно приговора осужденному предстояло провести в местах лишения свободы четыре года . . . и шесть месяцев. Что что, а такое в практике военных судов случалось очень редко. Обычно суд назначал наказание несколько меньше, чем запрашивал гособвинитель, еще реже- соглашался но, что бы назначить срок больше, чем просило обвинение, такое являлось ну очень большой редкостью.
Такое вышестоящее начальство запросто могло расчленить как сговор со стороной защиты, успешно пресеченный судом.
Виталий Владимирович побледнел и даже вынужден был опереться о спинку стула.
Подсудимый набросился с упреками на адвоката, но это уже никого не интересовало. Все закончилось.
Начальник контрразведки продолжал изучать выражение лица Смирнова. Двое его коллег откровенно заскучали. Наконец он продолжил.
- Ну, с этим все понятно. Теперь осталось решить, что делать с нашей информацией. Если я не прав, пусть уважаемые прокуроры поправят. Теперь нужно готовить ходатайство на имя Председателя Верховного суда, для проведения проверки. Но, по моему глубокому убеждению, оснований, все таки, маловато. То, что жулики хоте ли бы дать взятку, не удивляет. А вот то, что судья готов ее взять, тут у нас ничего нет. А с другой стороны, есть информация, и ее требуется реализовать. Иначе, например мой шеф, нас не поймет. Вот такие пироги « с котятами».
Виталий Владимирович так же задумался.
- То, что есть у моего следователя, не больше чем бумажка. Ни подписи, вообще ничего . . . Тут, уважаемые, нашу контору подпрягать вообще бессмысленно. Ваш материал, Вы . . .
Смирнов усмехнулся, встал, подошел к телефону «дальней» связи и поднял трубку.
- Девушка, здравствуйте, соедините с прокурором Армии.
У присутствующих в кабинете синхронно вытянулись лица. Зампрокурора даже поднял вверх правую руку и открыл было рот . . .
