— Молчи, потом поговорим об этом, — отрезала она.

***

— Теперь другое дело! — промелькнула улыбка в выражении лица Томаса — Добро пожаловать в ФИНИШ, присаживайтесь, пожалуйста. Буду кратким.

Он вздохнул, чтобы набрать полную грудь для следующей речи, и замер.

— Присядьте!

Пара от резкого крика совсем растерялась; они пристыженно сели. Томас снова набрал полную грудь и продолжил.

— Тебе, Бенджамин, через месяц шестнадцать, так?

— Верно.

— Сара? тебе уже шестнадцать?

— Да, — сказала она уверенно, слишком уверенно для девушки.

— ФИНИШ поможет вам использовать ваш возраст во блага вас самих и во блага ваших родных.

— Мне плевать на родных , — прервала его Сара, подняв ногу на ногу.

— Это уже не имеет значения: все ваши документы у нас, для самой себя тогда работай — циничным взглядом провел он по девушке. — Настоятельно прошу не перебивать меня. Так вот, буквально несколько месяцев назад в Радеме… — он тяжело набрал воздух в грудь и выпалил: — В общем. Потери несут все, и вы в том числе. Если одна шестерня не крутится, гибнет вся система, надеюсь, вы это понимаете. Радем построен для несовершеннолетних, остальных защита просто не пропускает, — он остановился, видимо, от того, что забыл подготовленную речь. Ткнул себя большим пальцем в грудь и кивнул. — Поэтому я хочу попросить вас…

— Можно отказаться? — грубо оборвала его девушка. Бен сам почти ничего не понял, и обращаясь к Саре, тихо спросил:

— Он нас двоих хочет отправить туда, где происходит что-то такое, что аж «шестерни не крутятся»?

— Так вот, — невозмутимо продолжил Том. — Вас не двое, я... - он осекся но тут де продолжил - Мы набрали целую группу. Если все пройдет успешно, я гарантирую вам и вашим родным, что вы ни в чем не будете нуждаться. Естественно, жилье в Локсаре уже зарезервировано на ваши имена. С ребятами я вас познакомлю завтра, это все, что я хотел вам сказать, заранее спасибо за понимание, — стал на удивление вежлив и даже поклонился.

— Стой! Я обещал родителям вернуться сегодня домой.

— Вернуться не получится, — скользнул взглядом по полным ненависти глазам Бена и, развернувшись к паре спиной, добавил: — Остальное вам знать пока не нужно. Отдыхайте, завтра вас ждет насыщенный день.

Бен не успел сказать ни слова ему в ответ: дверь захлопнулась.

— Смылся, — с досадой буркнул.

Видимо, эта черта: недоговаривать и уходить, теперь присутствовала во всех людях.

Ребята на некоторое время погрузились в свои мысли, обдумывая услышанное. Темная лошадка этот Томас, но выбора по всей сути не оставалось. Родители единственное, что помнилось, они были так встревожены, это действительно для них важно. А важно ли это самому Бену, определиться не смог. Все слишком быстро происходило и слишком не понятно. Смерть, Локсар, трансэйер, знак - все крутилось в голове. Знак.

— Что значит 26?

— Дней, до моего совершеннолетия, — грустно произнесла девушка и отвела взгляд.

— Ты соврала ему? Зачем? — Бен пристально посмотрел на нее в ожидании ответа.

— Ну... — закатив глаза, она нехотя продолжила: — Я бродила по городу, меня приютили в парке местные бездомные, они мне рассказали… Догадывалась, что меня отправят в Радем. Извини, — она опустила глаза с виноватым видом и продолжила: — Мне осточертело есть вонючих хамелеонов и крыс, и укрываться от дождя в колоннах парка, я попросила подделать документы одного из бродяг, чтобы оказаться здесь, а взамен пообещала мой концентрат, который получу в Радеме. Я сделала это, чтобы исчезнуть из жизни моего отца, чтобы этот ублюдок даже мой труп не смог найти.

— Что за Радем вообще?

— Концентрат, его можно получить только из ребенка. Чтобы мир не полетел к чертям собачьим, нас отделили от взрослых, а место для детей назвали Радем. Все через него проходят.

— И я тоже…?

— Ты там почти всю жизнь пробыл. Совсем ничего не знаешь?

Бенджамин споткнулся на ровном месте, да и глаза верно были никак не меньше центовика. Гнетущие мысли поселились в голове: Я проснулся в синяках. Наверно Пенни там, в Радеме. Нужно идти. Сделал тревожный для себя вывод и на секунду представил, как Сара поедает недожаренную тушу пресмыкающегося; его передернуло.

— Я… Я видел девушку, чуть ниже тебя, со светлыми волосами, мы с ней говорили о числах на затылке… Казалось, это мне просто приснилось, но теперь… Ты… Помнишь, что ты делала в Радеме?

— Нет. Я помню только, что очень хотела увидеть родителей, и видишь, как все обернулось? — она, кажется, часами могла парафинить отца, но Бен не стал продолжать эту тему.

— Посмотри, что у меня на затылке, — сказал парень. — Пожалуйста.

Девушка подошла к парню сзади, обхватила одной рукой его шею, а другой подняла волосы с затылка, и по телу прошла приятная волна мурашек.

— Семьсот пятьдесят восемь, надо же, а выглядишь на все сто! — пустилась в смех Сара. — То есть на восемнадцать, я хотела сказать, — теперь пара засмеялась вместе.

Ее смех такой пронзительный, от него она казалась самой счастливой девушкой на земле, беззаботная кареглазая бунтарка заливалась смехом, и в тот момент рядом с ней все навалившиеся проблемы Бена уходили на второй план. Еще минутой назад думал, что больше никогда не улыбнется. Она сняла туфли и рухнула в платье на кровать, продолжая улыбаться и думать о чем-то своем.

— Ты казался мне занудой.

— Ну спасибо, — иронично усмехнувшись, сказал Бен и тоже прилег на свою кровать.

— Думаешь, мы справимся?

— Думаешь, у нас есть выбор? — если бы Бен сказал это на полсекунды раньше, получилось бы синхронно с Сарой. Ребята не стали отвечать друг другу, считая эти вопросы риторическими. Спросить — не значит ответить, даже от озвученной мысли становится легче.

Бен долго не мог уснуть, теперь он не совсем уверен — нужно ли было ему знать все это, по крайней мере, голова уже не болела от вопросов: Линц с Сарой дали хорошее обезболивающее своими ответами. Бен стянул с себя одежду и скинул ее на пол.

— Мне нужно отправиться в Радем, — неожиданно для себя сказал он вслух.

— Спи уже, лохматый парень.

— Спокойной ночи.

Глава 4.

Спустя пару часов после сна - пара была в лифте в месте с Томасом. Бен стоял прислонившись к холодной, стеклянной поверхности и наблюдал, тот же вид: Локсар возвышается, пламенея в отблесках раннего солнца. Только медленные покачивания взад-вперед вызывали тошноту. Из головы никак не выходила мысль о Радеме.