– Уверена, он будет доволен, если его дочь представят ко двору, – заметила Эксия.

– С какой стати Мейденхолл, предпочитающий брать с человека деньги за то, что тот женится на его дочери, а не давать ей приданое, примет с распростертыми объятиями обедневшего графа вроде меня?

– Потому что он любит свою дочь и позволит ей все, что она пожелает, – тихо проговорила девушка.

– Тот, кто ни разу не удосужился увидеться со своей дочерью, не может любить ее.

– Это неправда! – воскликнула Эксия. – Возможно, он очень сильно любит ее. Ты же не знаешь.

– Вероятно, – пожал плечами Джейми, озадаченный ее реакцией.

– Возможно, он запер ее, чтобы защитить, – настаивала Эксия.

– Даже королеву в детстве не оберегали так, как наследницу Мейденхолла. У заключенных больше свободы, чем у нее. Преступники… Что с тобой? – удивился он, когда она снова принялась вырываться.

– Со мной ничего. Не очень-то приятно говорить о родителях, которые не любят своих детей.

– О, – произнес Джейми. – Это из-за того, что сделал с Тодом его отец?

– Да, – прошептала девушка.

Ей не хотелось думать о том, что сказал Джейми. Она вообще старалась пореже размышлять на эту тему. Находясь в обществе Тода и Франчески, она часто упоминала отца. Но Джейми был абсолютно прав: она никогда не видела отца, никогда не держала его за руку, несмотря на то что они регулярно переписывались всю ее жизнь… Нет, ей не нравится думать об этом.

Вновь устроившись на коленях у Джейми, Эксия глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

– Что, по-твоему, сказал бы Перкин Мейденхолл, если бы я тайно обвенчался с его дочерью? – поинтересовался Джейми.

Уже дважды с того памятного вечера Франческа заговаривала о том, чтобы обвенчаться тайно.

Эксии нравились подобного рода вопросы, так как подразумевалось, что она знает своего отца. Тод часто спрашивал, как, по ее мнению, отреагировал бы Мейденхолл на то или на другое.

– Полагаю, – выйдя из задумчивости, ответила она, – Мейденхолл был бы доволен, если бы его дочь стала женой дворянина, но при условии, что ему не придется платить этому человеку.

Джейми мгновенно вспомнил о протекающей крыше замка и о жителях деревень, желавших вновь видеть Монтгомери своими землевладельцами.

– Ничего не платить?

Эксия улыбнулась:

– Я имею в виду основной капитал. Муж наследницы, естественно, получит то, что ей досталось от матери, но основное состояние, те самые сокровища перейдут к ней только после смерти Перкина Мейденхолла. Если завещание будет в ее пользу.

– Ну, если денег ее матери достаточно, чтобы сытно питаться и прикупить несколько акров земли, меня устраивает.

– Если это все, о чем ты мечтаешь, зачем возиться с наследницей Мейденхолла? С твоей внешностью тебе не составит труда заполучить любую богатую женщину.

Джейми пожал плечами:

– Франческа рядом, к тому же дело не терпит отлагательства.

– Понятно. Тебе безразлично, кому продаваться.

– Прекрати! – возмутился Джейми. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Я не имею права жениться по своему выбору. Тебе трудно представить, какая на мне лежит ответственность. А как же ты? За кого ты выйдешь? Кто тебя будет содержать?

Джейми замолчал, ошарашенный собственными словами. Какое ему дело, за кого она выйдет замуж? И все же он с особой остротой ощутил хрупкость ее стройного тела в своих объятиях.

– Я прекрасно понимаю, что такое большая ответственность и отсутствие свободы, – тихо проговорила Эксия. – Лучше, чем кто-либо.

Она отлично знала, что отец не позволит своей дочери выйти замуж за бедного рыцаря или оставаться его женой, если она осмелится на тайный брак. Перкин Мейденхолл будет взбешен тем, что кто-то ослушался его. Ее отец не разбогател бы, если бы раздавал то, чем владел. Даже свою дочь. Он все продавал.

Однако ему безразлично, что Франческа выйдет замуж за рыцаря, не имеющего ни гроша за душой. Возможно, со стороны Эксии жестоко продолжать этот маскарад, но Джейми получит по заслугам, когда, тайно женившись на Франческе ради ее денег, вскоре обнаружит, что у нее ничего нет. И все же Эксия знала: она остановит комедию прежде, чем он приблизится к алтарю. А сейчас пусть все идет своим чередом – ведь ее отца это никак не касается.

Эксия усмехнулась, представив, как останавливает церемонию, объявляя о том, что всей собственностью Франчески является одежда на ней. О, какое наслаждение будет наблюдать за лицом Джейми!

Ее отец ничего не будет знать, поэтому она получит возможность довести игру до конца и открыть правду в последнюю секунду.

Что касается ее собственного замужества, то у нее нет желания размышлять и об этом. Когда закончится путешествие, наступит развязка, и ей придется выйти за человека, которого выбрал отец.

Джейми прижал ладонь ко лбу девушки.

– Тебя что-то тревожит? Ты что-то скрываешь, – заключил он. – Расскажи мне.

«Нет!» – мысленно воскликнула она и вспомнила ночь, проведенную с ним в палатке. Иногда ей казалось, что та ночь существует где-то в далеком прошлом, а иногда у нее возникало ощущение, будто лишь вчера он держал ее в своих объятиях, и целовал, и говорил ей о любви.

– Ты! – ответила она. – Ты причина того, что мне плохо. Ты пытаешься соблазнить меня, как соблазнил Франческу. Или ты приберег ее для первой брачной ночи, используя для развлечения бедных девушек вроде меня и Дианы? А что, если Диана забеременела? Кто позаботится о ней?

Джейми разомкнул объятия и убрал руки.

– Ты свободна, – холодно произнес он и помог ей выбраться из чепрака.

Чувствуя, что ее трясет от гнева, но не понимая его причины, Эксия наклонилась над Тодом и проверила, теплые ли у него руки.

Джейми поднялся и встал рядом с ней.

– Можешь идти, – пренебрежительно бросила Эксия. – Не теряй времени и спеши ухаживать за наследницей. Голову даю на отсечение: все мужчины уже собрались в зале и вьются вокруг Франчески. А так как всем известно, что она наследница Мейденхолла…

– Что?!

Эксия не смогла сдержать улыбки: наверняка он считал, что никто не знает его секрета.

– Когда я ходила за одеждой, то слышала разговор двух конюхов.

– И не сказала мне? – возмутился Джейми.

– Прошу прощения, но жизнь моего друга гораздо важнее для меня, чем золото.

– Это золото имеет прямое отношение к твоей кузине.

Его напоминание отрезвило Эксию.

– Да, иди. – Она подняла к нему лицо. – Пожалуйста, иди. Ты не нужен мне.

– Эксия, ты… – Джейми никак не мог найти подходящие слова.

– Ну? Я – что? – спросила она.

Минуту Джейми пристально смотрел на нее. «Красива» – вот что он хотел сказать. Если красивый человек – это тот, кто думает о других, значит, Эксия, промокшая насквозь, беспокоящаяся о своем друге, просто прекрасна. Но инстинкт самосохранения заставил его промолчать. «Она не для тебя, Монтгомери. Ты не получишь ее ни при каких обстоятельствах», – говорил ему внутренний голос. Он должен жениться на деньгах. «Думай о Беренгарии, – напомнил он себе. – Думай о тех, кто отдал последнее, чтобы сшить тебе красивую одежду. Думай о… О, думай обо всем, только не об этой чумазой вспыльчивой девчонке с большим сердцем, владеющей твоими мыслями с первой встречи».

– Ты кошмар для любого мужчины, – еле слышно произнес Джейми, подразумевая, что ни один мужчина не пожелал бы встретить на своем пути женщину, способную полностью поработить его.

– Конечно, – согласилась Эксия, не догадываясь об истинном смысле его слов. – Иди к своей наследнице и оставь меня в покое, – добавила она, отвернувшись.

– Да, – согласился Джейми и вышел.

Несколько часов спустя, приняв ванну и сытно поужинав, Джейми взял перо и принялся писать письмо сестрам.

«Я собираюсь послать письмо Перкину Мейденхоллу и просить у него руки его дочери. Не знаю, даст ли он разрешение. Эксия считает, что он будет рад заполучить в зятья графа, но я сомневаюсь.

В течение дня я так и не успел поговорить с Лахланом, а сейчас все уже спят. Дождь не прекращается уже несколько дней, дороги развезло, и фургоны то и дело застревают в грязи. В связи с этим у нас возникло немало проблем, и одна из них – друг Эксии был ранен.