Я взял список «хонд» и положил его перед собой. Три имени вычеркнуто. Если продвигаться нынешним неторопливым шагом, на поиски уйдет несколько недель. Я хотел закончить немедленно, разрубить узел, поэтому склонился над списком, словно между строк могла прятаться красноречивая подсказка. Когда я нагнулся к бумаге, Лили-Энн потянулась и постучала по ней ручкой.

– На-на-на, – сказала она и, разумеется, была права.

Надлежало проявлять терпение и осторожность. Я найду Свидетеля, спущу с него шкуру, и тогда все будет хорошо…

Я чихнул. Лили-Энн вздрогнула, схватила листок, помахала им у меня перед носом и порывисто швырнула на пол, а потом повернулась ко мне и просияла, очень довольная собой. Я кивком подтвердил ее мудрость. Заявление звучало недвусмысленно: «Перестань мечтать. У нас полно дел».

Но прежде чем мы успели привести в порядок налоговый кодекс, из коридора донесся очаровательный возглас.

– Декстер, дети! – позвала Рита. – Ужин готов!

Я посмотрел на Лили-Энн.

– Па, – сказала она. Я согласился.

И мы пошли ужинать.

Пятница прошла точно так же. Минувшую неделю было трудно назвать приятной, и я только порадовался, когда она наконец подошла к концу. Я собирался провести выходные дома, приканчивая простуду. Но сначала оставалось перетерпеть последние несколько часов на работе.

К полудню я уже проглотил шесть таблеток, извел полрулона бумажных полотенец и принялся за вторую половину, когда в лабораторию вошла Дебора. Мы с Винсом достигли той стадии, когда больше ничего нельзя было поделать с оберткой из-под тако. Поскольку он отказался тянуть соломинки и бороться за честь сообщить об этом Деборе, мне пришлось самому позвонить ей и сказать, что мы не добились никакого результата.

– Черт! – провозгласила она, еще не успев войти. – Я так надеялась что-нибудь от вас получить!

– Может быть, успокоительное? – предложил Винс, и в кои-то веки я согласился с ним.

Дебора посмотрела на него, потом на меня, и я задумался: хватит ли у нас времени добежать до бомбоубежища? Но сестра не успела нанести кому-нибудь из нас тяжкие телесные повреждения, поскольку в дверях послышалось шарканье, и мы все оглянулись. Там стояла Камилла Фигг. Она уставилась на меня, покраснела, обвела взглядом присутствующих и произнесла:

– О! Я даже не извинилась.

Она кашлянула и заспешила прочь по коридору, прежде чем кто-либо осознал, что она сказала и как теперь быть.

Я вновь посмотрел на Дебору, ожидая наконец взрыва. Но, к моему удивлению, сестра не схватилась за табельное оружие и даже не попыталась врезать кому-нибудь в плечо. Дебора глубоко вздохнула и заметно успокоилась.

– Парни, – проговорила она, – у меня дурное предчувствие насчет этого типа. Насчет психа, который убил Марти Клейна.

Винс открыл рот, явно собираясь сказать нечто, с его точки зрения, остроумное. Но Дебора взглянула на него, и он предпочел промолчать.

– Я думаю, он повторит, причем скоро, – продолжила Деб. – Весь отдел так считает. Они думают, это что-то вроде призрака, вроде Фредди Крюгера. Ребята перепугались и ждут, что я найду убийцу. Но у меня ничего нет, кроме одной-единственной маленькой зацепки. Дурацкая обертка из-под тако. – Она пожала плечами. – Конечно, это немного, но других вариантов нет, и я… пожалуйста, парни… Декс… вы ведь можете что-нибудь сделать? Хоть что-нибудь?

На ее лице читалась мольба, и я не сомневался: Дебора искренне и неподдельно нас упрашивает. Винс посмотрел на меня с тревожной гримасой. По части искренности у него было плоховато, кроме того, он слишком нервничал, чтобы говорить, а стало быть, мне предстояло взять неприятную миссию на себя.

– Деб, – начал я, – нам бы тоже очень хотелось поймать этого типа. Но мы зашли в тупик. Обертка – самая обычная, из какой-нибудь закусочной. Крошек осталось слишком мало, чтобы делать определенные выводы, помимо того, что в обертке были тако, да и то не поручусь. Ни отпечатков, ни других улик. Ничего. Мы не умеем творить чудеса.

Сказав про чудеса, я немедленно вспомнил клоуна, прочно привязанного скотчем к столу, но решительно отодвинул это приятное воспоминание и попытался сосредоточиться на Деборе.

– Прости. – Моя искренность была лишь наполовину наигранной. Неплохой результат. – Мы сделали все, что могли.

Дебора долго смотрела на меня. Она снова глубоко вздохнула, взглянула на Винса и медленно покачала головой.

– Ну ладно, – произнесла она. – Тогда, значит, просто будем ждать следующего раза и надеяться на везение.

Она развернулась и вышла из лаборатории – в три раза медленнее, чем вошла.

– Ого, – вполголоса сказал Винс, когда Дебора скрылась. – Я ее никогда такой не видел. – Он покачал головой. – Просто жуть.

– Наверное, она переживает из-за этой истории, – пояснил я.

– Нет, проблема в самой Деб, – возразил Винс. – Она изменилась. Она стала как будто мягче после того, как родила.

Я мог бы заметить, что по степени мягкости Деборе далеко до детектива Клейна, но счел это неудачной шуткой. В любом случае Винс не ошибся. Дебора действительно стала женственнее после рождения сына – Николаса. Ребенком ее наградил на прощание Кайл Чатски, долговременный бойфренд Деборы, который исчез с горизонта, осознав собственное ничтожество. Николас был на несколько месяцев младше Лили-Энн – довольно милый парнишка, хотя по сравнению с Лили-Энн он казался слегка заторможенным и далеко не таким красивым.

Но Дебора его обожала, что вполне естественно, и после родов словно и впрямь слегка подобрела, хотя я бы предпочел временами получать ужасающие тычки от привычной Деб, нежели видеть ее похожей на сдувшийся шарик. Но даже ее свежеприобретенная чувствительность не обратила камни в хлебы – мы действительно не смогли ничего выяснить, кроме того, что уже было известно. Обертка, найденная на полу машины, – не такая уж замечательная зацепка; а больше у нас ничего не имелось, и новые улики не собирались появляться благодаря исключительно силе нашего желания.

Остаток дня я провел, обдумывая проблему и пытаясь найти какой-нибудь ловкий и остроумный способ извлечь из обертки побольше информации, но тщетно. Я хорошо выполняю свою работу, мне есть чем гордиться в профессиональном плане, и я предпочел бы видеть сестру счастливой и успешной. Но мне не удалось продвинуться дальше, чем до сих пор. Это становилось неприятным открытием, умаляло чувство личностной значимости и усиливало ощущение, что жизнь – паршивая собака, заслужившая хорошего пинка.

К пяти часам я охотно покинул мир разочарований и стресса и отправился домой, предвкушая отдых и восстановление сил в выходные. Езда была хуже, чем обычно; что вы хотите – вечер пятницы. Как всегда, преобладали жестокость и гнев, но с ноткой радости, словно люди собрали все силы, оставшиеся после рабочей недели, и употребили их на то, чтобы причинить окружающим как можно больше неприятностей по пути домой. На шоссе Долфин бензовоз врезался в микроавтобус из дома престарелых. Обе машины ехали со скоростью всего пять миль в час, но задняя часть микроавтобуса тем не менее пострадала от удара, и вдобавок он помял старую «тойоту» с одной-единственной нормальной покрышкой и тремя баллонами.

Я прополз мимо в длинной медлительной веренице машин, из которых доносились ободрительные возгласы в адрес водителя бензовоза, который орал на четверых пассажиров «тойоты» и на кучку перепуганных стариков из микроавтобуса, жавшихся друг к другу на обочине. Машины то останавливались напрочь, то опять ползли вперед. Прежде чем съехать на шоссе Дикси, я увидел еще две аварии, но каким-то чудом благодаря опыту, многолетней практике и необъяснимой удаче добрался до дома без серьезных повреждений.

Я остановил машину рядом с джипом двухлетней давности, уже стоявшим перед домом. Мой брат Брайан, как всегда в пятницу вечером, приехал на семейный ужин. Мы привыкли к этой традиции за последний год, с тех пор как Брайан объявился и возжелал лишь одного – общения со мной, своим единственным оставшимся в живых родственником. Он уже подружился с Коди и Эстор, поскольку они знали, кто он на самом деле – холодный и безжалостный убийца, точь-в-точь как я. Они тоже хотели стать такими. Рита, выказывая все ту же способность к здравому суждению в отношении мужчин, которая привела ее к двум последовательным бракам с чудовищами, проглотила безбожную лесть Брайана и решила, будто он отличный парень. Что касается меня… Я по-прежнему не до конца верил, что у Брайана нет никаких скрытых мотивов ошиваться здесь, но он, в конце концов, являлся моим братом, а семья есть семья. Родственников не выбирают. В лучшем случае их удается пережить, что особенно актуально в нашем роду.