Джессика знала, что это не похоже на традиционное фрименское погребение. Церемонию планировала Алия; она утверждала, что этого требует тщательно сочиненная и постоянно растущая легенда о Муад'Дибе. Казалось, вся равнина Арракина не может вместить миллионы, пришедшие оплакивать Муад'Диба.

Сразу после заката небо окрасилось в нежные тона, длинные тени протянулись по городу. Над головой пролетали во множестве корабли наблюдения, некоторые совсем низко. Когда небо потемнело, десятки привлеченных гильдейских кораблей пронеслись через атмосферу, выпуская потоки ионизированного газа, что выявляло линии магнитного поля и создавало удивительное северное сияние. Облако крошечных частиц быстро пронеслось по снижающимся орбитам, отчего возник постоянный метеоритный дождь, как будто само небо огненными слезами оплакивало смерть великого человека.

В этот вечер семь дней великолепия достигнут кульминации во время похорон Муад'Диба; сегодня обряды будут описывать жизнь и величие Пауля. Но Джессике показалось, что все это скорее напоминает о крайностях, творимых его именем.

Часом раньше Джессика наблюдала, как два федай-кина поместили в колесницу большую погребальную урну – роскошный кувшин, в котором должна была находиться вода Муад'Диба со смертного одра. Однако сосуд пуст, ведь тело Пауля не найдено, несмотря на самые настойчивые поиски. Как и положено, голодные пески поглотили его без следа.

Но, не оставив тела, Пауль лишь подкрепил миф о себе и дал жизнь новым слухам. Многие истово верили, что он не умер; в последующие годы несомненно появятся свидетели, видевшие загадочного слепого, который и есть Муад'Диб.

Джессика ощутила холодок, вспомнив рассказ Тандиса, последнего фримена, который видел Пауля перед тем, как тот покинул сиетч Табр и ушел во враждебную пустыню. Последними словами Пауля – он произнес их, уходя в ночь, – были: «Теперь я свободен».

Джессика помнила и другое время: Паулю тогда было всего пятнадцать лет и он только что справился с гом-джаббаром преподобной матери Мохиам.

– Зачем ты меня проверяешь на человечность? – спросил он у старухи.

– Чтобы освободить, – ответила Мохиам.

Теперь я свободен.

Может, в конце концов Пауль увидел в таком необычном уходе способ вернуться к своей человеческой природе, отказаться от обожествления?

Со смотровой площадки Джессика смотрела в сторону высокой Защитной Стены, окрашенной последним вечерним светом в яростные оттенки бронзы. Именно здесь Муад'Диб и армия фанатиков-фрименов одержала великую победу над императором Коррино.

Джессика помнила Пауля в разном возрасте – и умного ребенка, и молодого человека, и императора Известной Вселенной, и руководителя джихада, пронесшегося по всей галактике. «Ты мог стать фрименом, – думала она, – но я по-прежнему твоя мать. Я всегда буду любить тебя, куда бы ты ни ушел отсюда и какую бы тропу ни выбрал».

Львы тащили колесницу к помосту, а рядом шли федайкины в мундирах и жрецы в желтых одеяниях. Впереди два героя джихада несли зелено-черные знамена Атрейдесов. Огромная гудящая толпа расступилась, пропуская процессию.

Сосчитать толпу было совершенно невозможно; миллионы и миллионы собрались в городе и за его пределами – и фримены, и люди с других планет. Привычку к изобилию воды у этих инопланетян выдавала не только гладкая, лишенная морщин плоть, но и разноцветная одежда, фальшивые защитные костюмы и сшитые специально к случаю наряды. Даже те, кто пытался одеться, как местные жители, явно выделялись. Опасное место и время для неосторожных. На окраинах убивали тех, кто не проявлял должного уважения к императору Муад'Дибу.

Джессика попадала в особую категорию инопланетян – тех, кто адаптировался. Во время первого прибытия на Арракис шестнадцать лет назад она и ее семья были мягче, чем сами подозревали, но время, проведенное здесь, закалило их физически и духовно. Спасаясь от предательства Харконнена, Джессика и ее сын жили ближе к фрименам, чем – без преувеличения – любой другой инопланетянин. Они стали частью пустыни, слились с ней.

Пауль выпил Воды Жизни и едва не умер, но при этом получил неограниченный доступ к миру фрименов. Он не просто стал одним из них, он стал фрименом во всем. Муад'Диб не просто индивид: в нем соединились все когда-либо существовавшие фримены и те, кто еще будет существовать. Он стал их мессией, избранным, которого послал Шаи-Хулуд, чтобы показать им дорогу к вечной славе. А сейчас, уйдя в пустыню, он сделал это место еще более священным.

Он олицетворял пустыню и ее жизнь, и ветры пустыни разнесли его по всему человеческому существованию.

Погребальная колесница остановилась перед помостом. На самом верху сидел возница-фримен. Внешне не проявляя горя, Алия отдала приказ подручным.

Служители сняли с колесницы черную драпировку, другие отпрягли и увели львов. Возница спустился, почтительно поклонился идее, заключенной в пустом кувшине, и исчез в толпе.

Внутри разукрашенной колесницы вспыхнул свет, и ее борта начали раскрываться, как огромные цветочные лепестки, открыв стоящую внутри урну Муад'Диба. Сама урна тоже засветилась, словно внутри у нее загорелось солнце, озаряя в сгущающейся тьме площадь. Люди в толпе опускались на колени, пытались пасть ниц, но не было места.

– Даже в смерти мой брат вдохновляет свой народ, – сказала Алия матери. – Муад'Диб – Тот, Кто Указывает Путь.

Джессика утешалась тем, что Пауль вечно будет жить в воспоминаниях, рассказах и традициях, переходящих от поколения к поколению, от планеты к планете. Но в глубине души она не могла принять смерть Пауля. Он был так силен, так энергичен, так полон жизни. Но способность видеть будущее и огромное горе из-за того, что он совершил, победили его.

Здесь, на похоронах, Джессика повсюду видела обезумевших, сраженных горем людей… и чувствовала внутри пустоту.

Миллиарды и миллиарды людей погибли во имя Муад'Диба и его джихада. Всего он стерилизовал девяносто планет, полностью лишил их жизни. Но Джессика знала – это было необходимо, неизбежно из-за его предвидения. Джессике потребовалось много времени, чтобы понять, поверить, что Пауль знал: он поступает правильно. Джессика сомневалась в нем, почти отвернулась от него – с трагическими последствиями… но со временем узнала правду. Она признала, что сын был прав: пойди он другим путем, погибло бы гораздо больше людей.

Сейчас все эти смерти сфокусировались в одной – в смерти Пауля Орестеса Атрейдеса.

Урна продолжала светиться, а Джессика боролась с чувствами любви и потери: эти чувства чуждые концепции Бене Гессерит, но сейчас Джессике было все равно. Хоронят моего сына. Она с радостью позволила бы всем видеть ее печаль. Но она по-прежнему не могла горевать открыто.

Джессика знала, что произойдет дальше. Достигнув наибольшей яркости, пустая урна на портативном генераторе силового поля поднимется над площадью и озарит ярким светом зачарованные толпы внизу, как солнце существования Муад'Диба; она будет подниматься, пока не исчезнет, символически взойдя на небо. Возможно, слишком нарочито, но толпы будут смотреть с благоговением. Такое грандиозное зрелище мог бы поставить сам Рейнвар Великолепный, и Алия планировала церемонию напряженно и страстно.

Урна без тела светилась все ярче, и Джессика услышала в вышине рев двигателей и хлопанье крыльев орнитоптеров. Глядя в потемневшее небо, украшенное северным сиянием и потоками падающих звезд, она увидела группу летательных аппаратов; они шли в строгом строю, выпуская густой пар; какой-то коагулирующий газ слипался и пенился, как грозовая туча. Неожиданное дополнение к шоу? С грохотом катящихся камней над толпой раскатился гром, за ним последовала череда более низких угрожающих раскатов.

Люди, уверенные, что это часть погребальной церемонии, отворачивались от урны, но Джессика знала, что в плане этого нет. Встревоженная, она шепотом спросила у Алии:

– Что это такое?

Молодая женщина повернулась, глаза ее сверкнули.