Генерал-майор авиации
Кузнецов Василий Андреевич
Серебряные крылья
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Проект "Военная литература": militera.lib.ru
Издание: Кузнецов В. А. Серебряные крылья. — М., Воениздат, 1972.
OCR, правка: Андрей Мятишкин ([email protected])
Кузнецов В. А. Серебряные крылья. — М., Воениздат, 1972. — 200 стр. Тираж 65000 экз.
Аннотация издательства: Автор книги — генерал-майор авиации, боевой, заслуженный
летчик. Он ведет увлекательный рассказ о своей тридцатилетней службе в авиации: от
первых воздушных боев с фашистами до нынешних полетов на сверхзвуковых
истребителях-перехватчиках. Книга содержит немало поучительных для нашей молодежи
примеров мужества, отваги, находчивости, самоотверженного выполнения воинского долга.
Серебряные крылья
Перед боями
В тылу врага
Переход линии фронта
Боевые будни
Кубинка
Ватулино
Волоколамск
Вперед — на запад!
За рубежом родной страны
Серебряные крылья
Перед боями
Огромный зеленый луг рассекает надвое ровная двухкилометровая лента бетона. Чуть в стороне —
ангары, массивные учебные корпуса, казармы, а еще дальше жилой городок. Хороший аэродром
построили бомбардировщикам.
...Шла Великая Отечественная война. Фронт приближался к Москве. Его суровое, тревожное
дыхание чувствовалось и здесь, на аэродроме, который еще совсем недавно был в глубоком тылу.
При первом же появлении вражеских воздушных разведчиков на аэродром посадили истребителей,
замазали серо-желтой краской стены и крыши зданий. Аэродром и город готовились стать фронтовыми.
В огромной казарме неуютно. В два яруса стоят железные солдатские койки. На них разбросано
летное обмундирование. Но самые необходимые вещи летчиков — очки, шлем и перчатки аккуратно
сложены на тумбочках. В казарме очень тесно. «Довоенные» лейтенанты и «военные» сержанты живут
вместе.
Сержанты с восхищением и нескрываемой завистью поглядывают на вишневые кубики и
красивую, хорошо сшитую форму летчиков, выпущенных из училища до войны. Не пройдет и двух
недель, как из них сформируют полки и им вместе придется вести бой с фашистами.
Табуретов мало, сидим прямо на койках. Мои соседи — Петя Токарев и Гриша Барабаш. Петя из
Горького, Гриша с Украины. Оба застенчивые, особенно Гриша.
В Чугуеве почти все в учебной эскадрилье были украинцы. Смеялись над моим московским
произношением: почему говорю «Масква», а не «Москва». Только Гриша молчал, а потом советовал не
обращать внимания. Это было началом дружбы.
Петя Токарев — высокий, худощавый. Он смелее Гриши, хотя щеки нет-нет да и покроются
краской. Петя много читает. Наш истребительный центр Петя в шутку называет Байкалом. И
действительно, сюда стекаются со всех концов страны разрозненные ручейки летчиков и техников. А
вытекает отсюда только один поток, похожий на Ангару, поток авиаполков на запад.
Вбегает Вернигора. Тоже Петя и тоже сосед. У него курчавые темные волосы, смуглое лицо. Он
взволнован. Его новость радует нас. Переводят в полк! Все обрадованы, все говорят, но никто никого не
слушает.
— Здравствуйте, товарищи! — зычный голос моментально успокаивает разноголосицу казармы. В
дверях появляется батальонный комиссар. Жилистый, небольшого роста, он производит впечатление
могучего кряжа, вросшего в землю.
— Где додоновцы?
Казарма совсем затихает, в нашем углу оживление. Вернигора отвечает за всех:
— Здесь!
— Очень рад встрече. Будем знакомиться. Садитесь, товарищи сержанты.
Гимнастерка на комиссаре выцвела. Лишь две пары шпал вишневым блеском оживляют зеленый
воротничок. Бриджи тоже не из новых, но выглажены по норме мирного времени.
— Я — комиссар полка Шведов, — начал он неторопливо. — А на гимнастерку мою не смотрите.
Ей пришлось от Лиды до Москвы в самых серьезных переделках побывать.
Комиссар улыбнулся. Подкупающе мягко действовали его морщинки у глаз, сами глаза, рот и
улыбка. Они словно просили: «Будьте попроще, не замыкайтесь».
Глаза летчиков потеплели. Приятно, что комиссар назвал нас додоновцами. Додонов — наш
бывший командир полка в Купянске. Отличный летчик и очень строгий начальник. На полетах, бывало,
присядет метрах в двухстах от посадочного «Т» на табурет и наблюдает: кто и как рассчитывает на
посадку. «Скользнешь» или «подтянешь» ниже 100 метров — ожидай нагоняя. Жаль, что пробыли мы у
Додонова всего два месяца. Никто уходить из полка не хотел. Но надо было.
Шведов коротко рассказал о боях нового для нас полка.
...Начали войну на И-16 с полевого аэродрома Новый Двор, что в десяти километрах западнее
Гродно. Бои были неравные, тяжелые. Немцы штурмовали и бомбили непрерывно.
До Лиды (зимние квартиры) добирались кто как мог. Коробков улетел на учебном самолете.
Шведов часто упоминал о Коробкове. Глаза его загорались, когда он говорил об этом летчике.
Коробков хорошо дрался на И-16. Потом переучился на МиГ-3. А затем бои, бои, бои. И вот от
полка осталось шесть экипажей, которые дерутся под Москвой, ждут, когда мы переучимся и поможем
им.
А пока они делают по пять — шесть вылетов в день каждый. Прикрытие, штурмовка и разведка,
даже иногда бомбежка.
Командует полком полковник Николаев, опытный летчик и командир.
Шведов достал список, начал знакомиться с пилотами.
— А вы почему младший сержант? — спросил он Ващенко. — Ведь все выпущены сержантами?
Весь наивно-простоватый вид Ващенко словно говорил: «Да ни за- что! Просто придрались в
школе». Он всегда отвечал одинаково. Так ответил и сегодня. Все улыбнулись. Мы-то знали, что ему не
присвоили звание сержанта за слабую дисциплину.
Шведов поговорил с каждым и, тепло распрощавшись, ушел.
В нашем углу праздник. Обычно летчики сидят в Центре переучивания долго, а тут неделя — и
уже переводят в полк. В полк хочется каждому. В полку — как в семье. Каждый летчик дорог тем, что
пойдет с тобой в полет, а потом и в бой. И командир полка пойдет вместе в бой, и командир эскадрильи.
Это сплачивает, роднит.
Командир полка и комиссар отвечают за тебя: хорошо летаешь — им приятно, спокойно; плохо —
им обидно, тревожно.
Летчик радуется, что механик хорошо подготовил самолет, а механик — что его пилот, командир
экипажа, с честью выполнил полетное задание.
Каждому из нас хочется быстрее сразиться с врагом. Даже неловко как-то: три месяца идут бои, а
мы ни одного вражеского солдата еще не видели. Разве что в кино...
Утром с особым старанием летчики приводили себя в порядок. Начались занятия, но только перед
обедом нам довелось впервые увидеть своего командира полка.
Выстроились перед деревянным домом — штабом полка. Оттуда вышел небольшого роста,
плечистый полковник. За ним — комиссар Шведов. «Наш командир, — мелькнуло у всех, — Николаев».
Полковник сделал несколько шагов, остановился, с каким-то изумлением посмотрел на строй,
потом на Шведова и, показывая в нашу сторону рукой, спросил: «Кто это?»
Шведов что-то ответил. Николаев молча повернулся и зашагал к штабу. За ним направился и
комиссар.
— Птенцы! — донеслось до нас уже издали. А может быть, нам просто послышалось?..
Минут пять мы стояли не шелохнувшись. Потом подошел Шведов:
— Командир полка недоволен равнением в строю и внешним видом. Худые какие-то...
И, уже обращаясь к капитану, сказал:
— Ведите летчиков в штаб.
В штабе командир полка начал без всяких вступлений:
— Сержанты, 22 июня немцы внезапно напали на нас. С этого дня полк непрерывно ведет бои на
