День обещал быть самым обычным.

Ничто не предвещало грандиозных событий, способных перевернуть жизнь с ног на голову. Я ехала на работу, время от времени ругая светофоры – они упорно загорались красным ровно когда я к ним подъезжала. Закон подлости как он есть. Когда опаздываешь, это норма. Я посмотрела на часы: у меня оставалось примерно десять минут, чтобы добраться вовремя. Теоретически, если разогнаться до двухсот километров в час… ладно, сегодня можно и опоздать. Последняя пятница месяца, а значит, никто толком работать не будет. Если повезет, на мое опоздание никто и не посмотрит.

Вместо разгона я встала в пробку.

Сказать, что это в нашем городе редкость – значит, ничего не сказать. Заторы бывали, конечно, и когда снег выпадал движение буксовало, но чтобы Октябрьская встала еще в самом начале… это же самая широкая городская улица! С тех пор, как я получила права, такое случалось лишь трижды: во время президентского визита; по случаю спортивного события в честь Олимпиады и вот сейчас.

Я высунулась в окно: как ни странно, машин передо мной всего набралось с десяток, дальше дорога пустовала.

«Авария» – догадалась я. Неизвестно, сколько еще здесь проторчу.

Обычно наглость не мое второе счастье, но злое лицо начальника так и маячило перед глазами. На прошлой неделе я напортачила с отчетом, несильно, но все равно стыдно. Не хотелось бы добавлять опоздание в послужной список. Я окинула взглядом тротуар по соседству и сделала то, за что частенько проклинала других водителей – загнала машину сначала на обочину, а потом и на тротуар, и рванула вперед. Всего десять машин, и я опять на дороге – убеждала я себя.

Как это часто бывает, в своем преступлении я сразу разжилась последователями: все, кто встал в пробку за мной, сочли мою идею гениальной и рванули следом. Вместе мы объехали вереницу машин и… уперлись в раскуроченную часть бампера, похоже, его оторвало от удара и он валялся как раз на тротуаре.

Обреченно вздохнув, я заглушила двигатель. Посмотрела налево и увидела, из-за чего весь сыр-бор. Авария, как я и предполагала. Зрелище впечатляющее, не зря в обе стороны все машины встали. Внушительный джип столкнулся с еще более внушительным КАМАЗом. Джип пострадал больше, вон даже бампер отлетел на тротуар.

Похоже, что авария случилась только что: ни машины скорой помощи, ни полиции еще не было. Даже людей вокруг не очень много, только водители, вставшие в пробку. Все с любопытством выглядывали из машин, но подойти ближе никто не решался. Интересно, хоть кто-нибудь скорую вызвать догадался? Или каждый решил, что вызовет кто-то еще?

Даже не успев как следует все обдумать, я вышла из машины. Водители, свернувшие за мной на тротуар, истошно сигналили – они не видели бампер от джипа и дружно решили, что я перегородила путь. Но мне было все равно, в конце концов, обочечников никто не любит.

От пострадавших в аварии машин меня отделяло всего несколько шагов, и чем ближе я подходила, тем более пугающим становилось зрелище: если КАМАЗ остался еще более-менее целым, я бы даже сказала, больше «более», чем «менее», то на джип было страшно смотреть. Если раньше джип и выглядел внушительным, то после аварии напоминал скорее мятый блин, который первый и комом. Я впервые видела аварию так близко и поняла, насколько это страшно.

Пока я озиралась по сторонам, со стороны КАМАЗа подошел лысый мужчина лет пятидесяти. Он прихрамывал с очумелым видом, в руках нервно мял черную шапку. По его лбу на глаза стекала кровь, время от времени мужчина тер ладонью лицо, чтобы видеть хоть что-то, но вряд ли понимал, что стирает кровь. Он был в шоке.

«Водитель» – решила я.

– Чего тебе? – крикнул он, нас еще разделяло несколько шагов.

– Мне… чем я могу помочь? Я пришла помочь, – повторила я и осеклась, потому что услышала шум со стороны джипа.

Пришла шальная мысль – сейчас будет взрыв, совсем как в кино. Но, посмотрев на джип, я поняла, что врыв откладывается, зато водитель джипа на удивление жив и слегка пошевелился, отсюда и шум. При первой оценке места аварии я на такое даже не рассчитывала, хотела проверить сначала водителя КАМАЗа, а потом вернуться к джипу. Но водитель передо мной, а другому человеку нужна помощь. Ни секунды не медля, я бросилась вперед. Судя по шаркающим шагам, водитель КАМАЗа шел следом за мной.

Водитель джипа сидел с закрытыми глазами. Но голове его зияла ужасная рана, все лицо запачкано кровью… не только лицо, он весь. Светлый костюм словно впитал всю его кровь, зрелище страшное. Я зажмурилась, позволив себе это мгновение. Нельзя, нельзя паниковать сейчас. Открыв глаза, я посмотрела на водителя: крови много, да. Рана серьезная, кровотечение надо срочно остановить. Грудь слабо шевелится, он дышит. Точно, жив. Ниже повреждения тоже есть, штанина брюк набрякла от крови.

– Он жив? – хрипло поинтересовался водитель КАМАЗа.

Молча я кивнула и перевела взгляд на дверь джипа: вся искурочена, смята, открыть ее невозможно. Но я все равно попыталась – а вдруг? Не получилось.

– Надо его вытащить, – сказала я мужчине. Пришлось повторить еще несколько раз, потому что он, казалось, вообще ничего не соображал, а своими силами вытащить крупного парня через окно машины я бы не смогла при всем желании и адреналине.

– Как вытащить?

– Через окно, как же еще!

Окно было разбито еще при аварии, я выдернула шапку из дрожащих рук водителя КАМАЗа и быстро удрала остатки стекла.

– Берите его! – рявкнула.

Мужчина бросился вперед, схватил парня за руку и потянул на себя.

– Да что же вы делаете! Вы же его так убьете!

– А что…

– Руки под мышки… так, теперь берите его за руки, сложите вот так… шею придерживайте. Теперь аккуратно… – командовала я.

К чести мужчины, он справился отлично, слушал меня и лишних вопросов не задавал. Подозреваю, действовал на автомате, не мог даже думать. Он вытянул верхнюю часть тела из джипа, я схватила пострадавшего за ноги, чтобы они не свалились на землю комом.

– Теперь аккуратно, кладем его сюда.

– Он жив? – с беспокойством поинтересовался мужчина.

Я приставила пальцы к шее парня. Пульса не было. С рукой тоже ничего не вышло.

– Черт, он же дышал, сама видела… вы тоже видели! Стонал еще…

– Отстонался значит, – чуть не плача, поставил диагноз водитель КАМАЗа.

– Где же скорая? Может… так, ладно. Пробегитесь по машинам и спросите, нет ли врача. Найдете – приведите сюда, – скомандовала я. В наличии врача я сильно сомневалась, будь он где-нибудь неподалеку, ему вряд ли пришло бы в голову скрываться. Но пусть дядька лучше проверит, а не ноет над ухом.

Мужчина убежал, а я решала, как быть дальше. Повторно проверила пульс, прислушалась к дыханию. Ничего. В таком деле время идет на секунды. Быстро осмотрела парня: нога выглядела ужасно, вся в темной крови. Кажется, сильное кровотечение. Я сдернула с себя галстук и перетянула парню ногу в районе бедра. Дальше… голова постраадавшего тоже выглядела ужасно, но сейчас важно, чтобы он жил.

Словно в беспамятстве, поставила трясущиеся руки на грудь.

– Два вдоха, пятнадцать раз надавить, два вдоха… – приговаривала я.

Сколько прошло времени? У меня от силы минут шесть, и если… вот об этом «если» думать не очень хотелось. Сделаю все, что смогу.

Прибежал водитель КАМАЗа:

– Врача нет, но скорую вызвали, – отрапортовал он, смотря на меня во все глаза. Ему тоже не мешала бы повязка на голову, все лицо в крови и пыли.

Я кивнула и продолжила считать.

На пятом цикле парень распахнул глаза и громко выдохнул.

– Он дышит, дышит! – закричала я.

– А…ангел, – пробормотал он, поглядывая на меня сквозь приоткрытые ресницы, резко и страшно закашлялся.

– На бок его!

Водитель КАМАЗа мне помог, парень оказался на боку. Лишь бы не задохнулся до приезда скорой, лишь бы дотянул. Я схватила его за руку:

– Потерпи, еще немного.