Генри кивнул.

– А вы неплохо подготовились, – одобрительно сказал он. – Но, если вы не смогли разглядеть признаков чего-то, это еще не значит, что его там нет. Всю свою жизнь я хожу в море ловить рыбу. Под водой у нас тут целые каньоны и горы. В хорошую погоду там можно увидеть потрясающие красоты. И я никогда не сомневался в том, что где-то неподалеку отсюда находятся и обломки самой «Габриэллы», и ее драгоценный груз.

Генри немного помолчал, затем заговорил снова:

– Некоторые считают, что ангелы пытаются нарисовать на скале карту местонахождения затонувшей «Габриэллы». Они хотят, чтобы мы нашли что-то такое, что было скрыто от нас на протяжении очень долгого времени.

– Сокровища, – пробормотал Рид, и холодок предвкушения сенсации пробежал у него по спине. Мысль о потерянном золоте не могла не волновать.

– Именно, – сказал Генри и широко улыбнулся Риду. – Ну, что, удалось мне вас заинтересовать? На ангелов-то вы можете наплевать, но только не на таящиеся где-то здесь сокровища. Соблазны, алчность да скупость меняют человека. Отчаяние тоже.

Генри замолчал, поднес бутылку к губам и, задумчиво нахмурившись, сделал большой глоток.

– Здешние места всегда были ареной битвы добра и зла, двух сторон человеческой души. У нас в семье на протяжении нескольких поколений сохраняются дневники. В них изложены события той ночи: страшная буря, корабль, разбивающийся в щепы о скалы, отчаянный поиск шлюпок, понимание того, что их не хватит на всех и что не всем суждено спастись. Там же упоминается, что поведение многих было далеко не героическим.

Рид не мог отвести глаз от старика, увлеченный его рассказом.

– Но ваш предок вел себя достойно?

– В его собственных воспоминаниях он предстает настоящим героем, да только кто сейчас может знать правду? Порой человеку очень не хочется пристально всматриваться в собственную душу. Вы ведь понимаете, о чем я, мистер Таннер?

Рид действительно провел большую часть нынешнего года, изо всех сил пытаясь не слишком пристально всматриваться в свою душу. И у него неожиданно появилось отчетливое ощущение, что старому Генри о нем все известно. От этой мысли Риду стало не по себе.

Он всегда считал себя прекрасным игроком в покер – человеком, хорошо умеющим скрывать свои эмоции.

– Граница между добром и злом может быть очень тонкой, – продолжал Генри. – Иногда она совершенно размыта, а порой вы замечаете ее, только перешагнув через нее. Вам кажется, что вы поступаете правильно, и вдруг вы осознаете, насколько заблуждались.

Старик откинулся на спинку скамьи и сделал новый глоток пива.

Рида этот разговор неожиданно задел за живое, и он перевел взгляд на городскую панораму – ему нужно было какое-то время, чтобы привести мысли в порядок.

Маленькие магазинчики выстроились вдоль всего Океанского бульвара. Набережная была похожа на поздравительную открытку: сувенирные лавки, маленькие уличные кафе, художественные галереи, бутики, антикварные магазины, магазин лоскутных одеял.

Дальше располагался жилой район города, в основном состоявший из небольших коттеджей. Однако на прилегающих к берегу холмах виднелись шикарные особняки.

Пройдет совсем немного времени, и в Бухте Ангелов появится гораздо больше рабочих мест и жителей, чем он сможет вместить. Возможно, это время уже наступило. Управляющий гостиницей «Чайка», в которой остановился Рид, сообщил ему, что практически все отели в городе сейчас переполнены.

У них никогда не бывало такого количества туристов. Наверное, именно этого и добивались изготовители видео.

– Вам бы поговорить с Фионой Мюррей, – посоветовал Генри, прервав череду мыслей Рида, – если вас действительно интересует история нашего города. Она владелица магазина лоскутных одеял, там часто собираются здешние женщины. Вон то большое строение красного цвета. – Генри указал на дальний конец улицы. – Фиона много знает о «Габриэлле», о судьбах спасшихся пассажиров и их потомков. Существует легенда, что некоторые из переживших кораблекрушение попытались потом уехать из города, но ни у кого из них это не получилось. Как будто погибшие удерживали их и не отпускали даже после своей смерти. – Генри погладил короткую русую бородку. – Другая легенда утверждает, что на судне перед самым кораблекрушением произошло нечто жуткое.

– В каком смысле жуткое? – спросил Рид, старику вновь удалось заинтриговать его.

– Убийство, – коротко ответил Генри. – Некоторые считают, что именно поэтому ангелы так взволнованы. Им надоело ждать, пока истина выйдет на поверхность. Они хотят привлечь чье-то внимание к этой страшной тайне. – Он помолчал, глядя Риду прямо в глаза. – Не исключено, что ваше.

Убийство, утерянное сокровище, таинственная женщина…

На каждом шагу в Бухте Ангелов его поджидал какой-нибудь новый захватывающий сюжет. Рид почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки, как будто погода должна была внезапно измениться, или должно было произойти нечто важное. Что за ерунда! Его просто заворожили стариковские россказни.

– История интересная, – с иронией в голосе заметил Рид.

– Но рассказывать ее придется кому-то другому. – Генри вопросительно взглянул на Рида. – Почему бы нам не проехаться к скалам? Изображения там лучше всего видны с океана.

Рид бросил взгляд на изрезанную береговую линию и дальние утесы. За пределами безмятежной поверхности залива водная гладь производила впечатление коварной стихии, готовой в любой момент взорваться ураганом.

– Это далеко?

– Сразу за волноломами. Минут за двадцать доберемся. Может, у вас есть какие-то более важные дела? Вы не похожи на человека, который пишет, основываясь только на чужих рассказах, – с улыбкой заметил Генри, бросая вызов молодому журналисту.

Рид его принял с такой же задорной улыбкой.

– Вы меня совершенно правильно поняли. Поехали.

– Замечательно!

Генри вскочил и стал готовить лодку к отплытию. Он отвязал канаты, включил мотор, и они отплыли. Когда они отходили от причала, Рид приблизился к Генри, стоявшему у руля.

Глаза старого рыбака блестели от возбуждения.

– Вы влюблены в море, как я вижу, – заметил Рид.

– Я всю свою жизнь был связан с морем. Оно у меня в крови. Не знаю, что бы я делал, если бы больше не смог видеть океан, чувствовать солоноватый вкус морского ветра, бьющего в лицо. Вот в чем для меня счастье. – Генри улыбнулся, но улыбка была не радостной. – У моих сыновей совсем другое отношение к жизни. Один из них живет в Детройте, другой – в Небраске. Очень далеко от океана. Но оба счастливы.

– Один из них – отец Тимоти, насколько я понимаю?

– Да. Мой старший, Пол. Они с Эрикой развелись шесть лет назад. Эрика жила здесь какое-то время, но в прошлом году нашла себе нового мужа и перебралась в Лос-Анджелес. Тимоти решил остаться и поселился у меня вместе со своим другом. Я стараюсь с ним почаще видеться. Но ведь он молодой человек, и ему скучно со старым дедом. Какой, однако, чудесный день! Господи, как же я все это люблю!

Рид, прищурившись, пристально посмотрел на старика.

– Сколько пива вы выпили?

– А этот вопрос вам следовало бы задать до нашего отплытия, – рассмеявшись, ответил Генри. Он прибавил скорости, и Риду пришлось ухватиться за бортовое ограждение, чтобы удержаться на ногах.

– Поверьте мне, уж я-то знаю, что делаю.

Слова старика болезненным эхом отозвались в душе Рида. В последний раз он слышал их от человека, которого уже не было на этом свете.

– Что-то случилось? – спросил Генри, искоса взглянув на Рида. – Вы как будто слегка позеленели. Сколько вы выпили пива?

– Совсем немного. Одну бутылку, которую вы мне дали.

Генри кивнул.

– Я заметил блеск у вас в глазах, когда давал вам пиво. Вы частенько пытаетесь забыться с его помощью, не так ли?

– Случается.

– И чего же вы опасаетесь? Боитесь забыть или боитесь вспомнить?

– Возможно, опасаюсь и того, и другого немного. Никогда не думал, что меня так легко раскусить.