Я усмехнулся, вспомнил конец сентября – начало октября 1993 года и ответил:
-Сначала я мысленно поддерживал Руцкого. Но он поступил неправильно, и поэтому я его поддерживать не стал.
-И почему вы изменили мнение о генерале? В чём он перед вами провинился?
-В том, что вместе с Хасбулатовым устроил войну в Москве. Если бы банда Руцкого- Хас – булатова арестовала Ельцина с Гайдаром, осудили бы их, и отправили на пожизненную каторгу, вот тогда я был бы за них. Но они устроили в Москве бойню, и я удивляюсь действиям Бори, что он не наказал террористов. Да. Руцкой и Хасбулатов самые настоящие террористы и не понесли за это никакого наказания. Короче, бардак в стране и с этим бардаком надо кончать. Кое-кто возмущался, что танки четвёртого октября обстреляли Белый дом. Я тоже возмущён. Белый дом надо было обстреливать третьего и пленных не брать. Один танк не стрелял, потому что как доложил командир танка, что-то заклинило – то ли башня не поворачивалась, то ли гильза не выскочила. Так вот – надо было бы всё проверить и определиться – где заклинило – в танке или в мозгах командира танка.
-Но ведь Ельцин спровоцировал восстание народа.
-За это его надо было наказать, а за то, что остановил гражданскую войну в самом её начале – наградить.
Прудкин засмеялся:
-Наградить посмертно?
Ответить на этот вопрос я не успел, потому что мне закричали:
-Леонид Игоревич за вас проголосовало уже сорок три процента избирателей. Ну что? Столики в ресторане заказывать?
Я посмотрел на экран и задумался. Уже известно, что сорок три процента избирателей отдали за меня свои голоса. Значит, им близка моя программа. Но меня удивляло и другое – почему у Явлинского так мало сторонников? Ответ один: в нашей стране умных не любят, но это не значило, что я дурак.
О том, о сём мы балаболили до восьми вечера, а в двадцать ноль три высветилась цифра 50,24%.
-Ура-а-а! – закричал Прудкин.
-Ура-а-а, - подхватили остальные, включая мою Ольгу.
Не кричал только я, потому что не ожидал, что пройду в первом же туре.
Меня обнимали, жена целовала и почему-то плакала. С этими цифрами 50,24% на меня свалилась огромная ответственность не только за территориальную целостность страны, но и за жизнь народа.
-Ну что, Леонид Игоревич, пора ехать в ресторан, - потёр руки Александр. Кем он был в штабе и как его фамилия – я не знал, вернее, не помнил. Это знакомый Николая, а Прудкин с плохими людьми дружбы никогда не водил. – Вы не против моего предложения?
-А куда поедем? Надо же знать – где столики свободные.
-Уже заказали, - улыбнулся Санёк. – Пока вы, Леонид Игоревич, с Николаем разговаривали, я столики заказал.
-Где?
-В “ Праге”, конечно. Куда же ещё ехать?
Зазвонил мой мобильный. Я посмотрел на экран телефона. Меня вызывал Витёк.
-Да, сын.
-Бать, поздравляю тебя с победой на выборах. Мать с тобой?
-Да. Спасибо за поздравление.
И пошли звонки за звонками. Меня поздравляли родственники, соседи, бывшие одно –
кашники, кое-кто из Госдумы. Поэтому ехать в ресторан я не захотел. А какой смысл сидеть за столом, отвечать на телефонные звонки, и смотреть, как другие едят и пьют. Конечно, можно отключить звук, или игнорировать звонки, но звонившие сразу же могли подумать, что я только набрал больше половины голосов избирателей, так в тот же момент зазнался. Поэтому приходи – лось разговаривать, со всеми желающими со мной пообщаться.
Общение затянулось до одиннадцати ночи. Я понимаю, что языком молоть – это не мешки с картошкой перетаскивать, но от постоянного балабольства устаёшь.
Ольга, сидя на диване, дремала.
Так как я отказался ехать в ресторан, ребята и девчата приобрели шампанское и закуску. Я разбудил жену, и мы пошли праздновать. Все искренне радовались моей победе, и тосты звучали один за другим. А как не радоваться, если мои сподвижники понимали, что я прошёл на самый верх власти, и их за собой потяну. А это уже другие возможности и другие зарплаты, на которые можно пожировать.
Где-то в час ночи позвонил Зюганов. В его голосе я не услышал ни радости, ни огорчения.
-Леонид Игоревич, я поздравляю вас с победой и надеюсь, что вы будете хорошим президентом.
-Геннадий Андреевич, если вы мне поможете, то я буду хорошим президентом, а если не поможете, то я не смогу стать хорошим президентом.
Лидер КПРФ засмеялся:
-А в чём будет заключаться моя помощь?
-В наших программах есть кое-что общее и это кое-что вы можете осуществить. И ещё, Геннадий Андреич, я думаю, что часть вашего электората проголосовала за меня потому, что, как я уже упомянул, наши программы похожи, и избиратели захотели кого-то новенького. И этим но – веньким оказался я.
-Леонид Игоревич, у меня сложилось такое впечатление, что вы набрали уже 58% потому, что кое-кто занимается приписками в вашу пользу.
-Геннадий Андреич, поэтому поводу я вам не могу ничего сказать, потому что не знаю. Да и как можно заниматься приписками, если на избирательных участках есть наблюдатели от каждого кандидата?
-Умельцы всё могут сделать. Но не будем о грустном. Леонид Игоревич, а вы точно рассчитываете на мою помощь?
-Конечно.
-Я готов вам помогать, если моя помощь заключается в выполнении хотя бы части моей программы.
Подобные разговоры состоялись со всеми кандидатами, вернее, проигравшими кандидатами в президенты. И все были готовы мне помочь. Но один кандидат, который тоже не принадлежал ни к одной партии, мне не позвонил ни в ночь на понедельник, ни в другие дни.
И я понял, почему от него не дождался звонка. Тот кандидат испугался моей победы и, возможно, уже свалил за границу.
-Лёнь, вот ты теперь президентом стал, и жить будем, где захотим? Да?
Только проснулись, ещё не вылезли из-под одеяла, а Ольга уже решила загрузить меня вопросом.
-Нет, - ответил я серьёзно.
-Почему “нет”? – жена взяла меня за ухо, и повернула мою голову в свою сторону.
-Потому что я ещё не президент. Президентом стану после инаугурации. И потому, что мне здесь нравится.
-В этом дачном посёлке тоже неплохо, но я всю жизнь мечтала пожить на Рублёвке.
-Так уж и всю жизнь, - улыбнулся я.
-Ну… не всю жизнь, а лет двадцать – это точно.
-А почему, именно, на Рублёвке, а не на Ярославке?
-Потому что жить на Рублёвке – это очень престижно.
-Кто сказал?
-Да все об этом говорят.
-А завтра я скажу, что в Мухосранском районе возле деревни Заболотье жить очень престижно. Престижней, чем на Рублёвке. Потому что воздух в Заболотье не только свежий, но и целебный. И толпы богачей рванут в Мухосранский район.
-И Богом забытый российский уголок станет обжитой территорией. Лёнь, ну, правда, давай переедем на Рублёвку или в Серебряный бор.
-Да чего там мелочиться-то? Оль, давай поселимся в Кремле.
Жена не поняла моей шутки.
-Да, ну этот Кремль. Центр Москвы самое поганое место для проживания. То ли дело жить за городом – и воздух почище и машин поменьше.
-Значит, будем жить здесь. Тут и воздух почище и машин поменьше.
-Ну, вообще-то, да-а, - выдохнула супруга, и уткнулась мне в плечо.
Таким образом вопрос с местом проживания был решён раз и навсегда.
Чего я больше всего боялся на тот момент – это коронации, зачем-то называемой иност – ранным словом инаугурация. Ну не самой коронации я боялся, да и не боялся вовсе, а как-то было
неудобно выйти на всеобщее обозрение, и поклясться на Конституции России, что буду гарантом этой самой Конституции, ну и так далее. Но дело в том, что я планировал нарушить некоторые статьи в основном законе государства. Правда, я хотел сначала изменить кое-какие статьи, а потом, опираясь на них, выполнять свою программу.
Наступил день инаугурации.
На шикарной машине я въехал в Кремль через ворота Спасской башни. Меня подвезли к Большому Кремлёвскому дворцу, в котором происходит церемония вступления на должность Президента России. Я вылез из автомобиля, и меня приветствовал комендант Кремля генерал- лейтенант Хлебников. Потом под торжественный марш Петра Чайковского я поднялся по лестнице, устланной красной дорожкой. Вероятней всего, эта дорожка осталась в Кремле с советских времён. Передо мной военнослужащие кремлёвского полка открыли огромные двери. Если одна такая дверь упадёт на человека, то сразу же раздавит его. Я вошёл в Георгиевский зал. По обе стороны от прохода стояло множество людей, и все мне рукоплескали. Я шёл по дорожке и кланялся знакомым налево и направо. Вошёл в Александровский зал. Народу было столько же. И тоже все мне аплодировали. Я прошёл в Андреевский зал. Такая же толпа. Примерно, в каждом зале было по тысяче человек. На сцене Андреевского зала меня уже ждали председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин, председатель Конституционного суда Валерий Зорькин и Дмитрий Медведев, который должен был сдать мне свой пост. Военнослужащие президентского полка со знаменем России и со штандартом президента тоже находились на сцене. А в Андреевском зале были и члены Консти -туционного суда, и руководители думских фракций, и высшее духовенство всех официальных религий России, герои России, министры, и другие официальные и неофициальные лица, то есть родственники и друзья.
