В трещинах скал росли мелкие голубые горечавки. Ребел потрогала один цветок пальцем, но рвать не стала. Она не останется с Уайетом. Не останется!

По небу с мелодичным звоном пролетел метеор.

— Пожалуйста, никаких звонков.

Невидящим взглядом Ребел уставилась вверх, пытаясь сосредоточиться. Перед ней два пути, одинаково унылые и бессмысленные. На небе звякнул еще один метеор, потом еще. Через минуту в Плеядах с перезвоном небесных колоколов вспыхнул десяток метеоров.

— Я сказала, больше никаких звонков, спасибо!

Небо подпрыгнуло. Звезды подернулись рябью, сдвинулись с места, затем исчезли, будто смытые огромной волной.

Такого не могло быть. Ребел села и, ничего не понимая, смотрела, как небо сворачивается, превращаясь в ровные белые плоскости — стены и потолок, настолько белые и безликие, что трудно было сказать, где кончается одно и начинается другое. В середине на маленьком красном молитвенном коврике стояла на коленях очень худая женщина в белом. Голова ее была опущена, откинутый назад капюшон открывал бритый череп. Затем женщина подняла голову. Холодные глаза. Суровое лицо, украшенное тонкими, ослепительно белыми линиями.

— С тобой очень трудно вступить в контакт, — сказала женщина. — Ваши меры предосторожности против незваных гостей даже лучше, пожалуй, чем ты думаешь.

— Сноу, или Тень, или кто вы там, я сегодня не в настроении играть в ваши игры, так что мотайте отсюда на хрен. Земля уже получила от меня все, что хотела. И все остальные, — с горечью добавила Ребел, — тоже.

— Я не представляю интересы Земли.

— Неужели? — не удержавшись, съязвила Ребел.

— Положение изменилось. Вы это знаете. Грядут крупные политические и культурные перемены. По мере того как Земля входит в пространство людей, она все меньше дорожит услугами моей организации. Кроме того, новые «Уайеты» очень осложняют нам жизнь. Мы стали более осмотрительны, менее открыты. И работаем не так эффективно.

«Уайеты». Ребел испытывала странное, неприятное чувство оттого, что теперь, стараниями амальтейского Бюро шпионажа, Уайет существует по крайней мере в сотне временных инкарнаций. Уайеты стали таким же распространенным инструментом, как и борсы. Настоящему Уайету даже льстило, что теперь он почти приравнен к стихийному бедствию, и его сдержанный юмор, фанатизм и загадочное шестое чувство не дают Комбину ни минуты покоя. Но Ребел это не нравилось.

— Хорошо, — сказала она. — Скажите, чего вы хотите и что вы можете предложить взамен, я скажу «нет», и мы расстанемся, договорились?

Сноу невозмутимо кивнула:

— Ничуть не возражаю. Вы должны понять, что я и другие члены моей организации более всего стремимся к тому, чтобы мысль влилась в бесстрастный поток информации. В решительные минуты человек теряет индивидуальность и просто погружается в изменчивую реку знания. Если Земля примет нас в себя, мы пойдем. Но пока Земля считает, что мы полезнее в существующем виде… — Она пожала плечами.

Появившаяся из-под накидки рука взмахнула в воздухе, и небо заполнили эпизоды различных представлений из жизни Ребел Элизабет Мадларк, популярных как во Внутренней, так и во Внешней системах. Вот ее идеализированный образ, служащий в Приюте алтарем, на котором режут жертвенных козлов. А тут она на острове, очень ловко применяя невероятное оружие, умерщвляет несметные полчища комбинов, преобразившихся для пущего эффекта в косматых, непристойного вида чудищ с маленькими красными глазками. Там она в домике для посетителей на нижней станции ведет неторопливый философский спор с посланцем Земли, молодым человеком с фигурой Аполлона и двумя абсолютно целыми руками.

— Мы изучили противоречия в этих сценариях, а также во многих интервью с вами и другими главными героями ваших приключений на Земле.

Вот на планере появляется Уайет и спасает Ребел из бушующего огня. Она всаживает меч в глаз противнику и, смеясь, бросается в объятия своего любимого.

— Да, знаете ли, они не очень точны, — сухо проронила Ребел. — Даже интервью писали служащие корпорации. Для рекламы.

— Знаю. — Сноу сделала нетерпеливый жест. — Меня интересует только одно место в эпизоде вашей беседы с посланцем Земли, то место, где вырезан некий фрагмент.

Все небо занял единственный кадр (Сноу отодвинулась к горизонту и оказалась на маленькой вставке). Вид спереди: искаженный, утрированный образ говорящей девочки. Эта запись была сделана непосредственно по памяти Ребел во время сессии Лунного Суда. Ребел увидела, как изображение девочки рывком сместилось в сторону.

— Здесь лакуна. Мы объединили все косвенные данные и теперь убеждены, что в изъятом отрывке содержалась некая информация о том, каким образом Земля обрела разум.

Ребел кивнула:

— Да, помню. Суд счел эти сведения опасными и запретил их разглашение. Так это за ними вы охотитесь?

— Да.

— Почему?

— Ваши борсы и уайеты представляют себе коллективный разум как болезнь, способную поразить рассудок пространства людей, а себя — антителами против этой болезни. Но вы из дайсоновского мира, а потому не знаете, насколько различные микроорганизмы могут ужиться в человеческом теле. Среди них очень мало болезнетворных, по большей части они нейтральны, а некоторые даже живут в симбиозе с человеком. Если бы мы узнали, как проснулся разум Земли, мы смогли бы воспользоваться этими сведениями для объединения в мелкие сообщества, скажем, не больше восьмидесяти участников в каждом. Единство такого размера сумеет спокойно жить в любом крупном городе, не представляя, благодаря своей малочисленности, никакой угрозы для вашего народа. Мы не рискнем расти дальше из опасения, что нас обнаружат.

Теперь небо заполнили огромные изображения сверкающих диатом, неуклюже двигающихся инфузорий, зеленых шаров вольвокса. Вслед им изящно кланялись инфузории-трубачи — веселое собрание микроорганизмов, которое можно найти в любой капле стоячей воды.

— Человеческая культура оставляет место для многообразия.

— Сравнение малость натянутое, — заметила Ребел. — Ну ладно, что вы предлагаете?

Сноу вернулась на середину неба. Одна за другой вокруг нее появлялись картинки. В одной из покрытых листвой ниш кремля корпорации беседовали толстая женщина в раскраске сотрудника администрации и мужчина со скромной желтой полосой на лбу, Борс. В местном отделении «Дойче Накасоне» женщина-борс разговаривала с другой женщиной, профессией которой, судя по раскраске, было среднесрочное планирование. Еще один Борс совещался с юридическим консультантом Уайета. Борс собственной персоной оглаживал бедро руководительницы охраны Ребел.

— Вы поверили, что имеете в запасе еще несколько месяцев, — продолжала Сноу. — Это не так. В настоящий момент Бюро шпионажа добивается вашего ареста. За экономическую диверсию.

— Что?!

— Многочисленные «Ребел Мадларк». Когда на потолке вновь возникли различные эпизоды из приключений ее легендарной личности на Земле, Ребел сказала:

— Не надо.

Сноу выключила невидимый проектор.

— «Дойче Накасоне» обнаружила, что новые личности никто не покупает.

Ребел засмеялась.

— Вы скажете, что это не ваша вина. Что «Дойче Накасоне», копируя внешние стороны вашей личности, включила в программу, хоть и в Смягченном варианте, вашу цельность и теперь расплачивается за собственный недосмотр…

— О нет! — Ребел болтала ногами в воздухе, хваталась за живот, тщетно пытаясь унять хохот. — Я ничего такого не скажу!

— Но это бесполезно. Они собрали улики, заставили замолчать ваших юристов, подкупили ваших самураев. Если бы мне не нужно было получить от вас сведения, полицейские нагрянули бы к вам уже сейчас. Однако я решила, что сумею взломать вашу охранную систему, а потому купила вам четырехдневную отсрочку. Начать судебное преследование невозможно без одной чиновницы, которая, мягко говоря, «продажна». Мы дали ей взятку. На то, чтобы отстранить ее от должности и заменить другим человеком, вашим врагам понадобится четыре дня. Это если вы согласны на наши условия. Если нет, я сейчас же освобожу ее от всяких обязательств. — Сноу поплотнее завернулась в накидку. — Что скажете?