Рука раскололась, как стеклянная.

Нож и сжимавшие его пальцы упали на пол и разлетелись на мелкие кусочки, осталась культя, начинающаяся чуть повыше запястья. Пальцы Ребел вдруг ослабели, и она уронила аппарат на пол. Ребел потрясение уставилась на отвалившуюся руку; культя словно сияла и разрасталась, заполняя все поле зрения. Сзади слышался топот быстро бегущих ног.

И тут Хайсен пришел в себя. Не обращая внимания на боль, он опустил уцелевшую руку в карман накидки и вытащил маленький черный шарик.

— Посторонись! — крикнул он и метнул шарик в противоположную стену.

Самураи были совсем близко. И тут стена взорвалась, и из нее забил мощный фонтан аквариумной воды. Ближайший охранник схватил Ребел и оттащил ее в сторону, а другой попытался дотянуться копьем до Хайсена. Но врач уже проскочил в открывшийся ход. Он в мгновение ока исчез в непроглядной тьме. Взвыл ветер. В воздухе стоял запах соли, везде валялись мокрые водоросли. По обеим сторонам прохода захлопнулись тяжелые аварийные люки.

Прежде чем Хайсена поглотила тьма, Ребел увидела, как он в бешено развевающейся накидке кувырком летит вниз.

— Какой бардак! — пробормотал один из самураев и отшвырнул носком ноги бьющуюся на полу рыбу. Ветер трепал его волосы.

Когда самурай уводил Ребел, та изо всех сил старалась удержаться от слез.

Громадное плавающее в вакууме кольцо, сплошь составленное из каких-то сверкающих механизмов. Сотни комбинов, копошащихся на его поверхности, устанавливали и регулировали маленькие ракетные двигатели, работающие на сжатом газе. При помощи тысячи крошечных струек комбины старательно направляли движение кольца, пока стальная сфера не зависла неподвижно в самом его центре. Только теперь Ребел осознала, насколько велики размеры кольца — много миль в диаметре, оно было такое огромное, что дальний край терялся из глаз.

— Этого недостаточно, — говорил Уайет. — Я хочу, чтобы всем этим помещениям была обеспечена охрана, и сейчас же. Поняли?

Когда Ребел вошла в вестибюль, он поднял глаза и подмигнул ей. Потом, подобрав другой тембр голоса, продолжал:

— Вы вытащили метлы? Ветер утихает, пора приниматься за работу.

Холл кишел самураями, во все концы спешили патрули.

— Меня чуть не убили, — сказала Ребел. — Только что.

— Да, я знаю. Когда ты пропала из виду, я послал несколько камер на осмотр шератона снаружи. Засекли последние минуты выяснения ваших отношений. Этого не должно было случиться. Как только я разберусь здесь с делами, полетят головы. Для такого прокола не может быть извинений.

По всей длине транспортного кольца замигали красные сигнальные огни. Комбины все, как один, вылезли из-под механизмов и с акробатической слаженностью прыгнули внутрь кольца, точно в калейдоскопе замелькал букет оранжевых цветов. Они сцеплялись в гирлянды по десять — двадцать человек, затем эти цепочки подхватывали и уносили с собой подлетающие катера.

— Какая прелесть! — сказала появившаяся неизвестно откуда Констанция. — Похоже на танец.

— Не такая уж прелесть, — ответил, не поднимая головы, Уайет, — если принять во внимание, почему они действуют настолько дружно.

Констанция недоуменно моргнула:

— Да нет же, как раз наоборот. Если подумать, какую сложную форму принимают их мысли, подумать о ментальных структурах, слишком обширных для одного мозга… Есть от чего проникнуться почтительным благоговением, не правда ли? — И когда Уайет промолчал, она продолжила:

— С точки зрения биологии, комбины стоят в эволюции на одну ступень выше нас. Это как.., пчелиный улей, понимаете? Вроде «португальской галеры», физалии — сотни мельчайших существ образуют единое крупное животное, организованное на несколько порядков выше, чем входящие в него компоненты.

— А я бы сказал, что они стоят в эволюции на ступень ниже. На одно человеческое тело приходится по крайней мере одна личность, а комбины суммировали свои личности в одну. На Земле принесено в жертву около четырех миллиардов индивидуумов, чтобы создать один огромный рассредоточенный разум. Это их не обогатило, а обеднило. Это самое разрушительное деяние в человеческой истории.

— Но разве вы не видите красоты этого разума? Исполинский, чрезвычайно сложный, почти богоподобный!

— Я вижу, что все население родной планеты людей низведено до уровня роя пчел. Очень большого роя пчел, но насекомые есть насекомые.

— Я не согласна.

— Вижу, — холодно произнес Уайет. — И хорошо это запомню.

Ходовые огни транспортного кольца быстро и слаженно мигали. Уайет обратился к Ребел:

— Видишь? Они поставили заряды на боевой взвод.

Констанция пришла в замешательство:

— Заряды? Взрывчатка? Зачем?

Катера медленно собирались у геодезика. Рядом бригада астронавтов готовила шлюз. Они взрезали металлическую обшивку, установили камеру и распахнули внешний люк как раз к появлению первого транспорта. Потом они сняли двигатель катера и заменили его другим, работающим на сжатом воздухе.

— Сейчас они проникнут в геодезик, сэр, — сказал самурай.

— Если по пути в шератон недосчитаемся хоть одного комбина, пеняйте на себя, — угрожающе заметил Уайет. И обратился к Констанции:

— Комбины не хотят знакомить нас со своей техникой, мисс Мурфилдз. Поэтому они, конечно, запрограммировали, чтобы при малейшей нашей попытке это сделать кольцо взорвалось. Мы это знаем, к тому же содержащийся в кольце гелий взят в долг, так что бояться им нечего.

Катер вошел вовнутрь оболочки. Комбинов в оранжевых скафандрах набилось в него, как сельдей в бочке, к тому же катер облепили в три слоя снаружи. Пилот включил двигатели, и катер двинулся к шератону.

— Не понимаю я этих взаимных подозрений, — сказала Констанция. — Ну и что же, что человечество разделилось на два вида? Дайте срок, их будет десять, сто, тысяча! Вселенная огромна, места хватит для всех, мистер Уайет.

— Вы думаете?

Катер заскользил в направлении стыковочного блока шератона. Буря почти улеглась, остался легкий ветер, вызываемый вращением самого шератона и струями двигателей, поддерживающих это вращение. Однако система управления катера плохо согласовалась с двигателем на сжатом воздухе, пилот перестарался, исправляя отклонение от курса, и суденышко сильно тряхнуло. Теснящиеся комбины уцепились друг за друга мертвой хваткой, но один не удержался и вылетел из машины. Мгновение он спокойно плыл в воздухе, но затем судорожно дернулся. Во все стороны полетели куски шлема. Труп вздрогнул еще раз и еще. К нему приблизились полдесятка самураев на приводимых в действие давлением метлах.

— Видите их оружие? — спросил Уайет. — Это пневматические винтовки. Их сделали в резервуарах, в Кластере такие штуки запрещены, но мне без них никак. Лазерное оружие здесь неприменимо — слишком тонкая оболочка, а холодное годится только для ближнего боя.

— Вы же его убили! — воскликнула Констанция.

— Мы здесь не в игрушки играем. — Самураи уносили труп. — Уверяю вас, у меня были веские основания.

— То же самое сказал бы Хайсен, — пробормотала Ребел.

Уайет бросил на нее острый взгляд, но тут двери лифта раскрылись, и ввели первую группу из двадцати комбинов. Их кожа была выкрашена под цвет оранжевых скафандров, такой не затеряется в толпе. Но Ребел поразил не жуткий цвет их кожи, не общая для всех прическа — длинная косичка, а то, что у них были разные лица. Ребел этого не ожидала. Пусть они жили, думали и двигались одинаково и являлись лишь частью огромного единого разума, но каждое лицо сохранило отпечаток индивидуальности.

И от этого становилось еще страшнее.

Группа двигалась колонной по одному, некоторые шли с закрытыми глазами, другие с интересом глазели по сторонам. Радиокоммуникационные импланты, для надежности вживленные глубоко в тело, были незаметны. Старшая в группе вышла из строя и направилась к Уайету. Справа и слева в ногу с ней шагали два самурая.