Вставая, Горский поинтересовался:

— Один вопрос, товарищ полковник.

— Да.

— Как назовем объединенную операцию? Вы всегда очень метко придумываете.

— Как назовем? — Заратустров смотрел в экран компьютера, на котором сверкало солнце в ажурном плетении моста. — А вот как: «Корзина». Все, идите, Игорь Борисович. Мне надо тут посидеть, помараковать!

В Париже немало мест для любителя утонченного разврата: и попроще, и похитрее. Здесь, в «Club d’Amour»[36] на «Рю Троян», недалеко от Триумфальной Арки, клиенты сидели в креслах холла, куря сигары; над ними, на стеклянном полу этажа, танцевали обнаженные девушки, и все их прелести оказывались отлично видны. Аристид Неро не стал курить, он только постоял, а потом, увидев нужные приметы, ткнул пальцем:

— Вот эту.

Служитель, итальянец, покорно склонил голову:

— О’кей. Она будет ждать вас в девятой комнате, мсье.

Спустя несколько минут высокий, бритый наголо человек в пиджаке-френче цвета бутылочного стекла и высоких «русских» сапогах вошел в девятую комнату. Из полусумрака и портьерной ткани выступила вперед нагая китаянка. Густая копна волос облегала ее маленькую головку. Неро сунул руку во внутренний карман френча. В ту же секунду девушка резко закинула руки назад, и тотчас в бледный лоб чиновника департамента полиции Иль-де-Франс уперся короткий, как палец, ствол Heckler 4Koch Р7 M13 — любимого пистолета немецкой полиции. Неро замер, поморщился:

— Ву Линь, я равнодушен к женщинам… Я не собираюсь вас насиловать! Успокойтесь и уберите оружие. Я всего лишь потянулся за сигарой.

Девушка, ничего не ответив, опустила ствол и прошла к двери. Она стащила с лысой головы пышный парик и вынула из него темную коробочку, затем прикрепила ее к двери. Неро с усмешкой следил за ее действиями, заметив на худой белой спине густо-красные полоски воспаленной кожи: пистолет еще недавно был прикреплен к лопаткам пластырем.

— Портативная глушилка, Ву Линь? — спросил он, усмехаясь. — Вы полагаете, что мы не в безопасности?

Комиссар полиции вернулась обратно. Она бросила на стоявшую посредине номера круглую кровать свои вещи: сумочку, сигареты, зажигалку — и уселась по-турецки, ничуть не смущаясь своей наготы. Heckler 4Koch, калибра девять миллиметров, оказался удобно замаскирован в ее гибких голых ступнях. Зато три крупные родинки, издали напоминавшие бородавки, которые помогли чиновнику определить ее в толпе голых и танцующих девиц, чернели очень заметно. Неро тоже присел на край кровати, достал сигару.

— Вы получили мой отчет, Неро? — резко спросила китаянка.

— Да, — лениво ответил ее собеседник, отрезая кончик сигары. — Я переслал его в центральный аппарат, пусть разбираются.

— Это самое глупое, что вы только могли сделать! — отрезала комиссар полиции. — Поэтому мне пришлось назначать вам встречу здесь, где работает одна моя знакомая из Китая. Я пришла под ее именем. А вы читали этот отчет?

Она закурила. Сигарета прыгала в ее тонких губах.

— Читал. Увы, много мистики и предположений. Что еще?

Ву Линь зло выпустила струю дыма и прищурилась.

— Merde! Тогда хотя бы сейчас меня послушайте. Я проанализировала девятнадцать случаев убийств женщин за последний месяц. Они совпадают, во-первых, с приездом в Париж некоего Робера Вуаве, банкира ливанского происхождения, и его помощницы Мириам Эрдикюль, подданной Турции. Во-вторых, все преступления схожи по общим признакам: не было изнасилования, удалена голова, ампутированы средний или указательный палец на правой ступне. Иногда остается оловянное колечко с этого пальца! Плюс ко всему удалось обнаружить одну голову. Это случилось в Страсбурге, там они некорректно сработали. По исследованиям останков можно сказать: скорее всего, во всех случаях нанесено проникающее ранение в правый глаз, а через него — в мозг.

— Это мне ни о чем не говорит, — усмехнулся Неро, — кроме как о том, что отдел психически аномальных преступлений плохо работает. Вы за него сделали анализ.

— Это, кстати, потому, Неро, что вас не интересуют женщины, — ядовито заметила молодая Ву Линь. — В противном случае вы бы знали, что массажем пальцев ступни любую женщину можно довести до оргазма. Как правило, через средний или указательный палец проходит Змея Кундалини. Это понятие из индуистского тантризма, обозначающее энергию, которая на уровне микрокосма визуализируется в образе змеи, свернувшейся в три с половиной кольца вокруг центрального артериального канала Сушумны и «застывшей» в Муладхаре — самой нижней из «нанизанных» на него чакр. Пересечение канала Муладхары отрезает женщину от всякой энергетики, в частности, от связи с землей и земными силами. Если этого не сделать, то вся ее энергетика уйдет в землю, туда, откуда она вышла. Таким образом, человек, отрезающий этот палец на ноге, фактически закупоривает сосуд с энергетикой, которую, возможно, планирует затем использовать.

— Это все очень интересно, Ву Линь. Но вряд ли имеет отношение к полицейской работе.

Женщина снова выдохнула клуб дыма.

— Я настаиваю, что эти убийства являются ритуальными. Я утверждаю, что именно у нас, в Париже, готовится большая ритуальная акция, связанная с террористическими организациями исламского толка. Это относится к нашей работе, как вы полагаете?

— Возможно. Но это бездоказательно.

— Ah, sacrebleu! А вы читали то, что я написала про пригород Рамбуйе? Там находится шиитская мечеть Аль-бу-Даккир. В ней захоронены останки Вазиля ас-Салах Бартуха, умершего в тысяча восемьсот тридцать пятом году, потомка последнего главы сирийских низаритов — Рашида ад-Дин ас-Синана. И рядом с этой мечетью люди Робера Вуаве сняли уединенную виллу. Кроме того, там побывали специалисты одного из детективных агентств и превратили ее в неприступную крепость. Как вы думаете, зачем? Кроме того, Вуаве заказал ряд заграничных документов по линии транзита Россия — Польша — Германия — Франция. Паспорта, кредитные карточки, автомобили, гостиницы… Этих людей, как я выяснила, в половине случаев не существует вовсе. Несколько украинских проституток из публичных домов также были куплены Вуаве и увезены в неизвестном направлении…

— Им тоже отрезали головы? — с иронией осведомился Неро.

— Нет. Скорее всего, это будут отвлекающие маневры, для ложного путешествия. И еще: через полмесяца в Париж из Омана прибудет некто Шараф аль-Сяйни Салех. Его называют в кругах шиитов Хранителем Чаши.

— Mon Dieux[37], только не надо мне рассказывать про Чашу Грааля.

— Это не Чаша Грааля, — резко оборвала его Ву Линь. — Это чаша Старца. Когда пала последняя твердыня ассасинов Ширд-Кух, под натиском мамлюкского правителя Бейбарса Первого, в его штабе были агенты крестоносцев. По их настоянию коменданта крепости Абдаллаха аль-Хабиби не зарубили саблями, а повергли позорной для исмаилита казни — повесили, отчего его душа никогда не смогла бы уже попасть в рай. Но ассасины, оставшиеся в живых, подставили на место казни медный сосуд, в который стекло семя повешенного, как это всегда бывает. Эту чашу затем расплавили, и из нее отлили знаки улльры, которые получали облеченные властью представители рассеявшихся по миру ассасинов. А оловянные, особые колечки получали Невесты Старца, некоторые из которых могли наносить татуировки-улльры, передавая знание новым Невестам. Кстати, голова, найденная в Страсбурге, была с оловянным колечком во рту! Видимо, в минуту опасности женщина хотела его проглотить, чтобы его не обнаружили, взяла в рот и не…

Аристид Неро прервал ее взмахом руки, при этом он просыпал пепел на покрывало кровати, к ее ногам. Он поднялся и сухо заметил:

— Ваши познания в истории, мадам Ву, меня, конечно, восхищают. Но я повторяю: вся эта мистическая муть не имеет никакого отношения к нашей работе. Занимайтесь тем, чем положено! Разговор окончен.