– Правда? Потому что Шторм точно так думает. Недавно она вышла из квартиры, чтобы поболтать с тобой, а ты влетела домой, словно молния, раньше чем она смогла поздороваться.

Я потянула с ответом, сделав глоток сока. Попалась. Я абсолютно точно так и сделала. Я слышала, как открылась ее дверь, и она начала произносить: «Привет, Кейси», а я поторопилась захлопнуть дверь нашей квартиры.

– Я как молния. Девушка-Молния – звучит привлекательно, – сказала я.

Ливи наблюдала, как я изучаю скудное содержимое нашего холодильника, и в этот идеально неподходящий момент мой живот громко заурчал в знак протеста.

Мы договорились тратить как можно меньше до тех пор, пока я не получу одну-две зарплаты и не положу их на счет в банке, так что уже больше недели мы питались хлопьями неизвестных производителей и бутербродами с колбасой. Учитывая, что мне было необходимо больше калорий для нормального функционирования, чем среднестатистическому двадцатилетнему человеку, я постоянно была сонной. Не сомневаюсь, что предложение покормить нас добавило нашей Барби как минимум пять очков в фонд потенциальной дружбы.

В задумчивости я провела языком по зубам.

– Ладно.

– Это значит да? – Лицо Ливи засветилось.

Я пожала плечами, демонстрируя, что мне безразлично, хотя внутри меня нарастала волна паники. «Ливи слишком привязывается к этим людям». Привязанность – это плохо, она приводит к боли. Я состроила гримасу.

– До тех пор, пока она не начнет пичкать нас колбасой.

Она засмеялась, и я поняла, что причина этому не моя неубедительная шутка. Она знала, что я стараюсь, а это делало ее счастливой.

– Кстати, как новая школа? – Я сменила тему.

Всю неделю я работала в послеобеденную смену, поэтому нам ни разу не удалось нормально поговорить, если не считать разговором обмен записками, которые мы оставляли друг другу на кухонной стойке.

– О… да. – Ливи побледнела, словно увидела привидение.

Она полезла в рюкзак, посмотрев на Мию, чтобы убедиться, что та занята своей карточной игрой.

– Я проверила свою электронную почту в школе, – объяснила она, передавая мне листок.

Моя спина одеревенела. Я знала, что это неизбежно.

Ярость во мне прорвалась, как лава из вулкана, так, что вскипела кровь. Не из-за комментария о волке, на это мне было наплевать, она называла меня и похуже. Меня взбесило то, что она использовала наших родителей, чтобы вызвать чувствов вины, прекрасно зная, что это причинит боль Ливи.

– Ты же не ответила?

Ливи отрицательно покачала головой.

– Хорошо, – проговорила я сквозь зубы, сминая записку в тугой комок. – Удали этот ящик и заведи новый. Не вздумай ей отвечать. Ни за что, Ливи.

– Хорошо, Кейси.

– Я серьезно! – Расслышав тихий вздох Мии, я сразу сбавила обороты. – Они нам не нужны.

Последовала продолжительная пауза.

– Она – неплохой человек. Она старалась делать, как лучше. – Голос Ливи стал мягче, – и ты не облегчала ей задачу.

Я проглотила комок вины, вставший в горле, пытаясь одолеть свою ярость.

– Я знаю, Ливи. Правда знаю. Но то, как тетя Дарла «делала, как лучше», нам не подходит.

Я потерла лоб руками. Я – не идиотка. В первый год после аварии я полностью сосредоточила свои усилия и мысли на том, чтобы восстановить тело, чтобы я снова могла двигаться. После выхода из больницы мое внимание переключилось на то, чтобы спрятать все воспоминания о прежней жизни поглубже в бездонный колодец. Хотя в некоторые дни это было невозможно – праздники, дни рождения и тому подобное, тогда я быстро сообразила, что алкоголь и наркотики, помимо того, что они разрушают жизнь, обладают магической силой – притуплять боль. Моя зависимость от этих средств борьбы с постоянным и подавляющим потоком воды, накрывающим меня с головой и угрожающим утопить, только росла.

Наркотики, алкоголь и секс. Ничего не значащий, бездумный, из разряда «беру что хочу», с незнакомцами, на которых мне было наплевать так же, как и им на меня. Никаких ожиданий, по крайней мере с моей стороны. Ребята с вечеринок, парни из школы. Если после этого они чувствовали себя неловко, мне было все равно. Я никогда не подпускала их достаточно близко, чтобы они могли выяснить правду. Все это было идеальным механизмом совладать со стрессом.

Тетя Дарла знала, что происходит, но понятия не имела, как с этим справиться. Сначала она пыталась свести меня со своим священником, чтобы он явил мне моих внутренних демонов и помог избавиться от них. В конце концов, по ее мнению, все является происками демонов. Но когда демоны продемонстрировали стойкость к церковным силам, думаю, она решила, что закрыть на все глаза – лучший выход из положения. «Это просто такой период», – слышала я, как она шепчет Ливи, утешающе похлопывая ее по плечу. Отвратительный, самоуничижительный период, к которому она не хотела иметь никакого отношения. С того момента она полностью сосредоточилась на своей не пострадавшей племяннице.

И меня это устраивало.

До тех пор, пока я не проснулась от того, что Ливи била меня по спине, чтобы я не подавилась собственной рвотой. Слезы текли по ее щекам, и она истерично всхлипывала, повторяя снова и снова: «Обещай, что ты не бросишь меня!» Ее слова ножом вонзились в мое сердце.

Я прекратила все той же ночью. Пьянство. Наркотики. Случайный секс. Секс вообще. С тех пор парни как парни перестали существовать для меня. Сама не понимаю почему. Думаю, что в моем сознании все оказалось связано. К счастью, вскоре я нашла новую разрядку в виде кикбоксинга. Ливи никогда полностью не одобряла или не поддерживала меня в новой зависимости, но она была счастлива принять ее вместо прежних привычек.

Я захлопнула дверцу холодильника, не желая больше думать о тете Дарле или о глубинах моего саморазрушительного прошлого.

– Когда будет завтрак?

– Бранч! – поправила меня Мия, громко и рассерженно вздохнув.

От восхитительных ароматов бекона и кофе из квартиры Мии и Шторм Мэттьюс у нас начались голодные колики. Мысленно я погладила себя по спинке за столь верный выбор. По крайней мере, у меня будет огромное количество энергии для сегодняшней тренировки.

Мой взгляд блуждал по квартире Шторм с некоторой степенью восхищения. Помещение было точно таким же, как и наше, за исключением того, что выглядело приятно. В гостиной был светло-серый угловой диван, с разбросанными по нему блестящими декоративными подушками, на маленьких стеклянных столиках стояли очаровательные хрустальные светильники. На стильном комоде из тикового дерева размещался телевизор с плоским экраном. Отвратительное зеленое покрытие скрывал кремовый махровый ковер. Светлые серые стены были увешаны черно-белыми фотографиями Мии. Если наша квартира выглядела как съемная дешевка, то квартиру Шторм можно было назвать модным девичьим сьютом.

Должна признать, что пока я сидела за столом и тихонько слушала, как Шторм, Ливи и Мия подшучивают друг над другом, соседка Барби начинала все больше мне нравиться, хотела я этого или нет. Хотя с первого взгляда и не скажешь, но, несмотря на отвлекающие надувные «шары», она обладала недюжинной житейской смекалкой и вела себя так, будто ей намного больше ее двадцати трех лет. Не требовалось много времени, чтобы заметить это. Она была спокойна и расслаблена, время от времени остроумно шутила мягким, хрипловатым голосом. Она часто теребила волосы, свободно хохотала, и в ее глазах я видела только искренность и интерес. Для создания столь красивого Шторм вовсе не была поверхностной или эгоцентричной. И чаще всего она слушала. И наблюдала. Этот пронизывающий взгляд не упускает ничего. Я поймала его, когда она изучала мою татуировку на бедре, слегка прищурившись, чтобы всмотреться в отвратительный шрам под ней, я уверена. Это единственный крупный шрам, который я получила не в результате операции, а из-за зазубренного осколка от разлетевшегося стекла.