- Конечно можешь, - сказала она вслух. - Разве ты хоть раз усомнился во мне?
- Ни разу, - Куолен не спеша допил свой коньяк и отставил бокал, подошел к девушке и положил руки на ее открытые плечи. - Но я долго сомневался, стоит ли тебя вмешивать...
- Во что? - Кристель привстала на цыпочки и обняла мужчину в ответ. - Что ты задумал, Эрик?
- Садись. Я все тебе расскажу...
*
Только в восьмом часу утра Эрик закончил рассказ о работе по "смежному профилю" и замысле заключительного бенефиса, после которого собирается поселиться где-нибудь в уютном уголке Земли...
Кристель оказалась хорошей слушательницей; она ни разу не перебила мужчину, не охала, не задавала неуместных вопросов и не менялась в лице. Выдержка у девушки действительно была железная.
- Ты сильно рискуешь, - сказала Кристель, когда Куолен закончил свой рассказ и отошел к бару за бутылочкой минеральной воды.
- Но дело того стоит, - отозвался мужчина, услышав в ее голосе беспокойство, смешанное с восхищением. И мысленно зааплодировал себе. Теперь он может рассчитывать на помощь Кристель в любом деле. - И если разобраться, риск не так уж и велик. Меня хорошо обучили оперативной работе, я и не такие миссии выполняю в диверсионном отряде. А что до моральных аспектов, ты хорошо помнишь, что было под Кальяо, малыш. Восемь прекрасных бойцов, почти вся моя группа, были убиты, а мы вырвались из-под огня чудом, - он налил минералку в два высоких стакана, бросил в них кубики льда и протянул один девушке. - Нами просто пожертвовали ради своих шкурных интересов кабинетные чинуши. Видишь ли, тот господин, о зубы которого я расшиб себе кулак, не доложил об утечке информации в своем отделе потому, что боялся конкуренции. Он берег свою деловую репутацию, избегал вопроса о своем служебном соответствии и поэтому позволил нам лететь на раскрытый аэродром, где ждала засада...
Кристель поежилась, вспомнив выстрелы, черный дым, горячий асфальт и жаркое дыхание пламени, обжигающее лицо.
- И это не единственный случай на моей памяти, - продолжал Куолен, - когда агентов приносили в жертву, как пешки. Неприятное это ощущение, быть пешкой, Кристель. Неприятно, когда за тебя решают, жить тебе, или нет, и всякие белоручки прикрывают разговорами о государственной важности, чувстве долга и патриотизме совсем другие, не столь возвышенные интересы.
- Я тоже об этом думаю, - Кристель отошла к окну и закурила, - после того, что случилось в Перу. Пешки... Да, пожалуй, ты нашел верное определение. Так они о нас и думают и уверены, что мы будем счастливы, идя на заклание. И пешкам не прощают бунта.
- Руки у них коротки меня достать, - отрезал Куолен. - Вот увидишь, мы вставим им такой фитиль, что они его надолго запомнят. Ты ведь хочешь этого, Русалочка? - он остановился за спиной у девушки, массируя ее плечи.
- Да, пожалуй, - Кристель обернулась и первой поцеловала Эрика в губы. Куолен крепко, почти до боли, прижал ее к себе и расстегнул молнию на ее платье.
Они опустились на пушистый ковер, среди своей разбросанной одежды. На этот раз инициативу проявляла Кристель. Эрику оставалось только отвечать и удивляться, какой страстной, неутомимой и горячей становится в его объятиях эта спокойная скупая на эмоции девушка. Он не мог сравнить Кристель ни с одной из своих предыдущих женщин. Девушка дарила ему свою любовь без остатка, растворялась в нем, стала для Эрика огнем в ледяном иглу, родником в пустыне, дождем в разгар засухи - сама жизнь, которая есть не что иное, как любовь.
- Ты невероятная, - с нежностью произнес Куолен, когда они через час, утомленные, лежали обнаженными на ковре, не расплетая объятий, и приподнялся. Девушка напоминала ему изящную статуэтку из изысканного мейсенского фарфора. Светлые волосы разметались по узорчатому ворсу, глаза полузакрыты, губы вздрагивают в счастливой улыбке утоленной женской страсти.
Куолен потянулся, нащупал брюки и рубашку, по-армейски быстро оделся и подал Кристель ее платье:
- Малыш, думаю, тебе нужно хоть немного поспать перед отъездом. Ночь у нас вышла бурная, а через несколько часов наш самолет...
*
На этот раз Кристель не скучала в самолете по дороге домой. Она даже ненадолго задремала на плече у Эрика. Большую часть дороги они тихонько разговаривали, обсуждая замысел "бенефиса", запланированного Куоленом.
- А я, благодаря тебе, стал чаще задумываться о семейной жизни, - сказал потом Куолен. - Мне ведь уже пятьдесят... Даже не по себе от этой цифры. А я по-прежнему возвращаюсь с работы в свою холостяцкую берлогу, разогреваю себе замороженную пиццу и до поры воспринимал это как норму, а когда появилась ты, я понял, как был одинок.
Кристель слушала Эрика и хорошо его понимала. Она была почти вдвое моложе Эрика, но и ей успели надоесть пустая квартира по вечерам, одинокие уик-энды, кастрюльки и сковородки, рассчитанные на одну порцию... И Кристель тоже до поры воспринимала такую жизнь как само собой разумеющееся. Встреча с Эриком заставила ее посмотреть на привычные вещи по-новому.
- Да, я всерьез подумываю о семье, - продолжал Куолен, - и о том, чтобы привести свою жену не в маленькую квартирку, а в собственный дом, где она ни в чем не будет испытывать недостатка, - Эрик аккуратно заправил за маленькое ухо девушки выбившуюся белокурую прядку. - С тех пор, как мы вместе, я полюбил уик-энды, а когда ты остаешься со мной на ночь, просыпаюсь счастливым человеком, женатым, которого ждет не пустой дом, а тепло, забота и семья.
- Я тоже хочу, чтобы у меня был дом, - тихо сказала Кристель, - в котором я могла бы заботиться о тех, кого люблю. О муже... О детях... - она остановилась, подумав, что, наверное, сказала лишнее.
- Это нетрудно, - тихо сказал Куолен, поглаживая ее по щеке. - И через год-два у нас будет все - дом в живописном уголке Земли, яхта и, конечно же, дети. Маленький крепкий мистер Куолен-младший или очаровательная мисс Куолен, точная копия своей красавицы-мамы. Все, что ты пожелаешь, Русалочка. На свете нет ничего, что было бы слишком хорошо для тебя. И для этого нужно всего лишь...
Слушая его, Кристель рисовала в воображении картины, которые создавал перед ней Эрик. Какое совпадение, они мечтают об одном и том же, и он готов исполнить заветные мечты обоих.
Но какой ценой?
С одной стороны, за счастье нужно бороться. С другой - а всегда ли цель оправдывает средства?..
