Остаток вечера ушел на уговоры и увещевания. Наверное, я потеряла несколько лет жизни за тот вечер. Олегу пришлось смириться с неизбежным: его жена твердо вознамерилась стать покорительницей морских просторов, и он ничего не мог с этим поделать. Мне удалось выторговать у Шилова три месяца – ровно столько длился испытательный срок. По правде говоря, я надеялась, что хватит и месяца, ведь в задачу, поставленную передо мной Елениным, входило лишь «провентилировать» экипаж «Панацеи» на предмет наличия людей, причастных к чьим-либо исчезновениям, и, если возможно, узнать, что вообще творится на борту. Насколько я поняла, больше всего Еленина и Интерпол интересовал доктор Ван Хассель, но он не счел нужным пояснить почему.

Вопрос с преподаванием в меде решился легко: семестр закончился, и я просто договорилась о том, что во второй половине года мои часы возьмет другой преподаватель. С больницей дело обстояло куда сложнее. Заведующая отделением анестезиологии и реанимации Охлопкова пришла в ярость, когда я объявила ей о своем решении взять длительный отпуск для того, чтобы поработать врачом на иностранном судне. Я предполагала, что она, возможно, даже предложит мне написать заявление об уходе по собственному желанию, но Елена Георгиевна почему-то этого не сделала. Набушевавшись вдоволь, она все же дала мне разрешение, но предупредила:

– Не больше трех месяцев, Агния Кирилловна, иначе мне придется всерьез рассмотреть вопрос о вашей замене!

Я понимала, что Охлопкова оказала мне величайшую услугу, и ее доброе ко мне отношение сыграло в этом не последнюю роль. Вообще-то я терпеть не могу любое начальство, а потому стараюсь иметь с ним как можно меньше дел, однако Охлопкова является для меня исключением из правил. Я всегда уважала Елену Георгиевну за ее профессионализм и умение руководить персоналом без излишнего нажима и демонстрации силы. Главной отличительной (и отрицательной) чертой большинства руководителей является «игра мускулами», как я это называю: такой начальник вечно стремится продемонстрировать тебе, насколько ниже его ты по своему положению и возможностям, как мало значит твое мнение и до какой степени ты зависишь от его собственного настроения и расположения к тебе. Охлопкова же никогда не злоупотребляла своей властью по отношению к подчиненным, хотя и не боялась ее применять – в этом, по-моему, и заключается успех любого по-настоящему хорошего начальника.

Дальнейшее все вспоминается словно сквозь туман… Я получила все необходимые документы и купила автобусный билет до Хельсинки, откуда самолетом должна была вылететь в Гонконг, с посадкой в Гамбурге. Шилов, перестав на меня дуться, принялся волноваться по поводу того, как же я доберусь. Лариска, моя подруга, узнав о моем скором отбытии, сказала только одно: «Дура!» Она имела в виду, что я, наверное, окончательно свихнулась, раз оставляю Шилова, такого «шикарного мужика», одного, без присмотра, и уезжаю «к черту на кулички» неизвестно «за каким рожном». На это я ответила Лариске, что я не на фронт ухожу, меня не будет дома всего-то пару месяцев, а если уж Шилов и в самом деле такой «шикарный», то он непременно меня дождется.

Расставшись с Нур, я приняла душ и уселась за ноутбук, презентованный мне Елениным. Это была последняя модель «Эппла», и я нарадоваться не могла тому, как быстро он работал. Мобильный Интернет также явился подарком от Интерпола – точнее, от нашего родного НЦБ. Часы в углу экрана показывали половину двенадцатого. С тех пор как быстроходный катер подобрал меня в порту Гонконга и доставил на «Панацею», моя жизнь казалась мне самой какой-то нереальной, словно ее проживала не я, а совершенно другая женщина. Первым потрясением оказался невероятный размер судна: оно походило на огромный плавучий многоэтажный дом водоизмещением в семьдесят тысяч тонн. Чуть позже мне объяснили, что «Панацея» относится к самым роскошным пассажирским лайнерам класса «Оазис», построенном специально для медицинских целей и оборудованном по последнему слову науки и техники. Вместе со своими кораблями-«сестрами» «Оазисом морей» и «Океанским аллюром» «Панацея» являлась самым большим на сегодняшний день круизным кораблем, с шестнадцатью палубами и двумя тысячами человек команды, способным принять на борт более пяти тысяч пассажиров. Хотя, конечно же, максимальная наполняемость никогда не достигалась, ведь цель «Панацеи» – не просто катать народ по морям и океанам для их удовольствия, а оказывать клиентам медицинские и косметологические услуги, причем наивысшего качества. За очень короткий срок мне пришлось разобраться в огромном количестве незнакомых понятий и выучить кучу новых выражений – судовой отсек, бортовой отсек, камбуз, коффердам, машинное отделение, переборка, форпик… В первый же день на борту я заметила среди пассажиров-пациентов несколько знакомых мне по «мировому экрану» лиц – они разгуливали среди прочих граждан, словно простые смертные. Самые богатые предпочитали появляться на палубе как можно реже и получать все, что им требовалось, прямо в каюты. Кстати, обычные каюты предназначались для экипажа и медперсонала, все остальные относились к классу VTP. Здесь на каждом шагу можно было встретить шейха, принцессу или звезду Голливуда. Многие, оказавшись на моем месте, решили бы, что попали в рай, я же, напротив, внутренне как-то съежилась и напряглась, предчувствуя большие проблемы. Лишь теперь я по-настоящему поняла, что вдруг оказалась посреди океана совершенно одна, лицом к лицу с абсолютно незнакомыми и, возможно, даже опасными людьми.

Открыв свой новенький «Эппл», я вызвала Еленина по скайпу. Сейчас в Москве поздняя ночь, но Еленин почему-то находился в своем кабинете – слава богу, он хотя бы без галстука там сидел!

– Вы опоздали, Агния Кирилловна! – заметил он бесстрастно.

– Привыкайте, Илья Константинович, – ответила я. – Время на борту течет иначе, чем на твердой земле.

– Есть что-то интересное для меня? – поинтересовался он, проигнорировав мои слова.

– Так, кое-что. Во-первых, я познакомилась с молоденькой медсестрой по имени Нур – она может оказаться полезной.

– Отличное начало, – похвалил Еленин. – Еще что-то?

– Ну, старшая медсестра – отличная тетка, индианка, Сарика Шерават. Правда, сестринский персонал она держит в ежовых рукавицах, но они не жалуются, ведь такой зарплаты, какую платят на корабле, им в жизни больше нигде не увидеть! Врачи в основном среднего и старшего возраста, с большим опытом. Я уже успела провести несколько операций и смогла в этом убедиться доподлинно: эта принцесса ас-Сауд умеет вести дела!

– А главврача вы видели?

– Нет еще – меня принял его заместитель, Абу-Саед Сафари.

– И каково ваше первое впечатление?

– Трудно сказать… Похоже, он большой любитель женского пола – наговорил мне кучу комплиментов, едва лишь я вошла, и – почти ни слова о делах. Зато секретарша у него – закачаешься!

– Такая красавица?

– Куда там – просто гриф какой-то, а не женщина: в первую нашу встречу она на меня так посмотрела, словно я прямо с порога стала досадной помехой для ее отношений с непосредственным начальником – наверняка она так воспринимает каждую женщину на борту! Кажется, ее зовут Сара Насер. Ну вот, пожалуй, и все, ничего подозрительного пока что.

– Не расслабляйтесь, Агния Кирилловна, – серьезным тоном посоветовал мне Еленин. – Помните, с какой целью вы там находитесь, – все может оказаться не таким, каким кажется на первый взгляд.

– Не волнуйтесь, Илья Константинович, я ни на секунду об этом не забываю.

«А если бы и захотела, ты не дал бы мне этого сделать!» – добавила я про себя.

Завершая сеанс связи, Еленин сказал:

– По возможности, нам нужен полный список членов команды и медперсонала. Если получится, и пациентов тоже – это было бы просто отлично.

– Нет, отлично было бы, если бы я знала больше! Вы ищете кого-то конкретного?

На мгновение мне показалось, что глава НЦБ сейчас скажет «да» и введет меня в курс дела, но я ошиблась.