- Да, я читала дурацкие заявления, что под озоновой дырой люди обугливаются. Но у политиков и бизнесменов, наверное, есть адекватные источники информации, так что паника вряд ли будет катастрофической.

- Паника уже катастрофическая, — возразил он, — с курорта Бали улетают переполненные авиалайнеры, даже в Джакарте готовят эвакуацию. Видишь ли, политики и бизнесмены практически ничего не понимают в физике, и подпадают под влияние масс-мадиа. Если страшилки об озоновой дыре подкреплены фактами, то реакция политиков понятна.

- Ты о чем? — удивилась доктор Калиборо, — Никто же не обуглился под озоновой дырой.

- Это как посмотреть, — ответил меганезийский магистр, — факты таковы: с Джаяпурой и Соронгом на западе Новой Гвинеи потеряна всякая связь, а дым от горящих нефтяных платформ Соронга уже виден над Молуккским морем.

- Хобо! Ты же, надеюсь, не будешь утверждать, что нефть загорелась от ультрафиолета, прошедшего сквозь озоновую дыру!

- Конечно, Молли, я не буду. Нефть загорелась от обычных зажигательных снарядов из авиационных пушек, но в Джакарте и в Лумпуре этого не знают. Так что факты…

- Хорошо же вы прокатились на страшных экологических мифах, — заметила она.

Магистр Хобо Ван улыбнулся и утвердительно кивнул.

- Должна же быть от этих мифов польза для кого-то, кроме оффи придумавших делать бизнес на мнимой опасности фреонов, парниковых газов и прочей фигни.

- Ну-ну, — пробурчала Молли Калиборо, — интересная этическая философия.

- Уж какая есть, — магистр картинно развел руками, — а теперь я попробую дать прогноз относительно ближайшего будущего. В структуре законов Мерфи есть закон Лича. Он сформулирован так: «Когда события принимают крутой оборот, все смываются». Я не фанатик законов Мерфи, но в отношении оффи они удовлетворительно работают.

- Хобо, не хочешь ли ты сказать, что из маневров «Sabre Diamond» выйдут все, кто еще способен это сделать, и бросят на произвол судьбы всех, кто уже не способен?

- Абсолютно так, — подтвердил он, — поэтому основная задача группы нашего военного координатора, это не мешать смываться тем, кто еще не влез глубоко в мясорубку.

- А что Гремлин говорил про японскую ударную группу? — спросила она.

- Увы… — Хобо Ван снова развел руками, на этот раз без улыбки, — …К сожалению…

…

*21. Самураи и драконы, мафиози и султаны

Утро 5 января. Тихий океан в районе Гуама, чуть севернее Каролинских островов.

Японская ударная морская группа на маневрах «Sabre Diamond» должна была включать девять кораблей, но теперь, после ряда секретных решений, она состояла всего из двух: ракетный эсминец «Ойодо» и вертолетный авианосец «Рюдзе». Суммарный экипаж 730 человек. Негусто по сравнению с французской эскадрой, о которой говорилось выше, и которая так элегантно застряла на австралийских островках Кокос. Вот, о французской эскадре и шел разговор в каюте командира японской группы, дайсе (капитана первого ранга) Сэхея Авагути. Каюты (включая капитанскую) даже на эсминце «Ойодо» были маленькие (японский обычай), и Сэхею с собеседником, Изивара Юзуро, капитаном авианосца «Рюдзе», приходилось сидеть за столиком почти нос к носу.

- Это немыслимо, командир! — говорил Изивара, — Такие трусливые существа не должны выходить в море, а тем более, на военных кораблях!

- Однако же, выходят, — спокойно произнес Сэхей, — и нам с вами надо принимать это во внимание. От этого зависит выполнение нашей задачи.

- Мне, — ответил Изивара, — тяжело в этом признаваться, командир, но я уже не понимаю нашей задачи. Нам надлежало идти в Соломоново море и отсечь Северные Соломоновы острова — Бугенвиль от меганезийских Центральных Соломоновых островов. Теперь же приказ изменился, и мы должны идти прямо к Бугенвилю, чтобы высадить десант. Но в составе эскадры нет десанта, нам нечего высаживать!

- Я, — ответил дайсе, — уже послал запрос в наше адмиралтейство. Мне ответили, что мы получим два гражданских лайнера с бангладешскими десантниками. Лайнеры выйдут из Моробе, Папуа, на ост-норд-ост, к западному берегу Большого Бугенвиля, оставляя по левому борту Новую Британию и Новую Ирландию. Мы же пройдем на юг, оставляя по правому борту Новую Ирландию, которая к этому времени должна быть занята другим бангладешским корпусом. Мы примем лайнеры с десантом под свою охрану в 80 милях западнее Большого Бугенвиля и сопроводим до берега.

Изивара Юзуро обхватил голову ладонями, внимательно глядя на оперативную карту, расстеленную на столе, а потом поднял глаза на дайсе.

- Но, командир, ведь связь с контингентом в Новой Гвинее потеряна. Кто в этом случае закроет линию между Центральными и Северными Соломоновыми островами?

- Никто, — спокойно сказал Сэхей Авагути, — так что меганезийские силы могут выйти в оперативный район около Бугенвиля, и атаковать десант. Уточнение из адмиралтейства возлагает на нас прикрытие десанта от всех возможных угроз: и со стороны волонтеров Автономии Бугенвиль, и со стороны меганезийского морского и воздушного флота.

- Командир, это же невозможно! — воскликнул Изивара.

- Мы должны попытаться, — ответил дайсе.

- Простите, командир… — тут Изивара сделал паузу, — простите, что я задам вам вопрос, который не следует задавать, но это очень важно. Командир, кто командует операцией «Sabre Diamond» теперь, когда почти все национальные власти самоустранились?

Дайсе коротко качнул головой.

- Я этого не знаю.

- Как, командир? Как вы можете этого не знать?

- Я не знаю, — повторил Сэхей, — Мне отдают приказы из Токио, но там не сказано, кто направляет «Алмазную Саблю». Я подозреваю, что штаба операции сейчас нет.

- Но, командир, это же безумие! Флоту нужен штаб!

- Да, — Сэхей кивнул, — флоту нужен штаб. А штаба нет. Это неправильно.

- Командир, — тихо произнес Изивара, — у меня очень плохие предчувствия.

- У меня тоже, — сказал дайсе, — но наши экипажи должны видеть нас уверенными.

- Да, командир. Я на «Рюдзе» делаю все, что от меня зависит. Но у многих младших офицеров тоже плохие предчувствия. Командир, посоветуйте: как их ободрить?

- Как ободрить младших офицеров? — Сэхей вздохнул, — Просто, не оставляйте своих моряков одних, показывайте, что вы все время рядом. Пусть они чувствуют, что в день испытания вы будете рядом. Больше мы с вами ничего не можем сделать для них.

- Командир, а… Скажите, правильно ли будет сейчас мягко написать семье?

- Напишите, Юзуро. Это не повредит. Я уже это сделал.

…

Это же время. Бруней, Бегаван-сити, дворец султана.

70-летний султан Джамал-Али Таджуддин считался (как положено по национальному этикету Брунея), величайшим, мудрейшим, не совершающим ошибок. Отчасти он сам верил в эти характеристики, однако, при необходимости, умел становиться реалистом. Сегодня султан вернулся из мира сказок в реальный мир из-за визита Кобаяси Масиро, директора «Tochu-Bun» (нефтехимического предприятия в Брунее, принадлежащего японскому холдингу «Tochu»). Кобаяси был чуть моложе султана, работал в холдинге «Tochu» более 40 лет, из них 20 лет в Брунее. Для султана этот тактичный и скромный японец стал, фактически, личным другом. Он имел доступ к Его Величеству даже в те утренние часы (по местному времени), когда «чужих» к султану не пускали.

- Доброго дня, уважаемый господин Джамал-Али, — сказал Кобаяси, вежливо кланяясь (именно вежливо, по-японски, а не подобострастно, как это делают местные жители).

- И вам доброго дня, Масиро-сан. Присаживайтесь, и выпейте этого чая. Мой человек специально летал за этим чаем на дикий Алтай, сайберский улус чуть севернее Китая. Такого чая собирают четверть центнера в год. Я купил весь урожай прошлого года.

- Большое-большое спасибо, — сказал Кобаяси, аккуратно усаживаясь на ковер ручной работы, сотканный из шерсти со щедрым добавлением нитей чистого золота. Чайный столик был сделан из чистого золота, а чайник и чашки — из фарфора тоже, разумеется, ручной работы, всемирно-известного гонконгского мастера.