Личная беседа была самой рискованной частью следствия по делу Пред-Убийцы. Проведенная должным образом и в подходящий момент, она служила толчком, возвращавшим девять из десяти Пред-Убийц на путь истинный. Но стоило провести ее неумело — и целые месяцы напряженной работы полиции могли пойти прахом.

Колокольчик звякнул, когда Грэхем открыл дверь, и смолк, едва Райен прикрыл ее за собой. Стэймиц сидел за столом в углу комнаты — маленький, неопрятный, печальный человечек с копной волос на голове и с их явным недостатком на лице. Мало кто удостоил бы его взгляда вторично, многие его просто не заметили бы, но поскольку Грэхем назвал Стэймица «блестящим», Проллер вгляделся в его черты очень внимательно. «Неужели этот жалкий человечек и есть гений зла?» — подумал помощник инспектора.

Стэймиц поспешно поднялся, протягивая руку инспектору; Грэхем небрежно коснулся ее.

— Кристофер Стэймиц, — тихо произнес хозяин.

Грэхем наскоро представил своих спутников и предъявил свое удостоверение. Стэймиц, прищурившись, взглянул на него, затем поднял глаза на Грэхема и с простодушным удивлением вскинул брови.

— Вот как? Неужто один из ваших подозреваемых рванул в Oтсрочку?

Грэхем, нахмурившись, посмотрел на Стэймица:

— Простите?

— Садитесь, прошу вас, — сконфуженно предложил Стэймиц и тотчас сел сам. Грэхем и Проллер уселись в два обшарпанных кресла для посетителей; сержант Райен остался стоять. Из обстановки здесь был еще низкий стол, небрежно заваленный теми же рекламными проспектами, что они видели в витрине.

— Я часто думал об этом, — продолжал Стэймиц. — Человек совершает преступление и ложится в Анабиоз на время, равное сроку давности. При нынешнем состоянии законов этому невозможно противостоять. Отсрочка, оформленная юридически, не может быть прервана — разве что по медицинским показаниям. Я принимаю все разумные меры предосторожности, но у меня нет ни времени, ни дeнег, чтобы вдаваться в подробности жизни клиентов. С другой стороны, поскольку для проведения Анабиоза необходимо присутствие двух врачей-лаборантов, заявление, заверенное дипломированным юристом, и разрешение окружного судьи, большинство правонарушителей может счесть это слишком рискованным предприятием.

— Судья, как правило, требует досье из полиции, прежде чем подписать заявление, — заметил Грэхем. — Впрочем, это меня не касается. Я возглавляю Отдел предварительного раскрытия.

— Так вы занимаетесь преступлениями до того, как они успеют совершиться? А вы не допускаете, что некто все подготавливает к Анабиозу, а преступление совершает по дороге в лабораторию. Он может оказаться уже за пределами досягаемости, прежде чем кто-либо проведает о случившемся.

— Интересная мысль, — пробормотал Грэхем. — Мне надо будет это обдумать. Но в данный момент я занят расследованием пред-убийства Джона Брайлинга.

— Брайлинга? Брайлинг ведь был...

— Еще не «был». А только будет. Я, разумеется, собираюсь этому помешать.

— Разумеется, — откликнулся Стэймиц, — но я не понимаю...

— Не прикидывайтесь, конечно же, понимаете!

Грэхем предложил всем присутствующим свою пачку курительных капсул, бросил одну себе в рот, раскусил и выдохнул густой клуб дыма. Стэймиц выпустил тоненькую струйку в потолок и простодушно взглянул на Грэхема.

— Я вам сочувствую, — сказал Грэхем. — В нравственном отношении Брайлинг чудовище, но он — законопослушное чудовище. Он отнял у вас фирму, украл ваши научные разработки, довел вас до разорения, устроил так, чтобы вас оштрафовали и посадили в тюрьму за частные исследования той технологии, которую вы сами же создали, он погубил вашу семью, используя средства столь отвратительные, что я не стану о них упоминать, — и все это он проделал, не нарушая ни одного из законов. Теперь вам приходится платить ему за разработки, которые он похитил у вас! Он же с недавнего времени устроил демпинг на рынке, пытаясь разорить вас еще раз. Я никак не могу понять, зачем ему все это? А вы?

Стэймиц растерянно улыбнулся.

— Думаю, он боится меня, боится, что я призову на помощь науку и проделаю с ним то же, что и он со мной.

Он опять улыбнулся.

— Я верю в Верховное Правосудие, старший инспектор. Только потому я и выжил.

— Несмотря на его многочисленные ошибки и изъяны, — сухо заметил Грэхем, — единственное правосудие, в котором у меня нет сомнений, — это то, что установлено законом. Мой долг — защитить Брайлинга. Более того, я должен помешать вам разрушить то, что осталось от вашей жизни. Вы согласны подвергнуться гипнотическому анализу?

— С какой целью? — в недоумении воскликнул Стэймиц.

— Нам необходимо выявить подробности вашего плана, направленного против Джона Брайлинга.

Стэймиц хмыкнул.

— Если я что и замышляю против Брайлинга, то это так глубоко сокрыто, что мне самому об этом ничего не известно. Мне также было бы весьма любопытно узнать, что это за план. Разумеется, я согласен подвергнуться вашему гипнотическому анализу.

— Когда?

Стэймиц пожал плечами.

— По вашему усмотрению. Нет, скажем лучше — по нашему взаимному усмотрению. Я не могу себе позволить пренебречь даже тем ничтожным количеством заказов, которое получает моя контора.

— Может быть, завтра днем, после обеда?

Стэймиц открыл записную книжку и поднял ее так, чтобы виден был чистый лист.

— Завтра в любое время.

— А если сегодня вечером?

Стэймиц перевернул страницу.

— На сегодня у меня уже назначены две процедуры. Представьте, это мой самый удачный день за многие месяцы. Но завтра — в любое время...

Грэхем что-то нацарапал на листке и протянул Стэймицу.

— Мой кабинет в Центральном полицейском управлении. Я отдам необходимые распоряжения.

Когда они вышли из дома и повернули к общественной посадочной площадке, Проллер заметил:

— Похоже, он готов к сотрудничеству.

— Он будет готов к сотрудничеству завтра, — яростно рявкнул Грэхем. — Именно это мне и требовалось узнать. Все дело в том, что сегодня вечером он намерен убить Брайлинга.

Верховный Отдел, поддерживающий связь с общественностью посредством своего специального представителя Юстаса Дживена, пристально глянул на Проллера и раздраженно заметил:

— Если старший инспектор считает, что Стэймиц готовит убийство, можете не сомневаться — Стэймиц действительно готовит убийство.

— Это невероятно, — возразил Проллер. — Кто может знать наверняка, зачем Мэйнлоу встречался со Стэймицем? Может быть, он с ним советовался по проблемам Анабиоза. Старший инспектор не потрудился даже спросить об этом у Стэймица.

— За все то время, что существует наша организация, дело ни разу не доходило до преднамеренного убийства, — отрезал Верховный Отдел. — Старший инспектор не хочет, чтобы этот случай стал исключением, и, будьте уверены, он этого добьется.

Озеро лежало в кольце разноцветных огней частного владения; их отражение искрилось в ряби воды. Верхняя терраса особняка ярким пятном высвечивалась в темной безбрежности леса. Полицейский патруль проводил Проллера до площадки рядом с фургончиком Управления, стоявшим на небольшой прогалине.

Капитан подразделения угрюмо поздоровался с Проллером.

— Вы-то хоть знаете, что происходит?

— Старший инспектор Грэхем предотвращает убийство.

— Он предотвращает убийство! В таком случае, что же здесь делаем мы, в этой забытой Богом глуши?

— Специалист по Анабиозу по имени Стэймиц намеревается убить Брайлинга, — объяснил Проллер. — В данную минуту Стэймиц находится в своем учреждении в центре города с двумя врачами-лаборантами, юристом и представителем окружного суда. Стэймиц готовит двух клиентов к Отсрочке. Брайлинг, как вам известно, сейчас у себя дома, в компании друзей. Никто из них в ближайшее время не собирается никуда выходить, но у Стэймица есть оружие, и, возможно, он нанял убийцу. Ваше дело — следить, чтобы никто в течение сегодняшнего вечера не приблизился к Брайлингу.