— Я же всё-таки ветер. Я её попросту сдул, эту огненную сферу. Правда, пришлось здорово рискнуть; не собой, городом. Очень тяжело находиться в пограничном состоянии и не закончить шаг, окончательно превратившись в ветер. Правда, от кабачка того мало что осталось, разнесли мы его с тем мясником на пару в щепы.

— А потом был самый сюрреалистический момент в моей жизни, — хмыкнул Сарк. — Мы сидели на развалинах этого кабака в ожидании следственной группы, среди трупов и кровавой каши, в которую превратился мой бывший коллега, оказавшийся убийцей, и Карт пичкал меня каким-то крепким алкоголем, уговаривая, что я не сумасшедший, всё ещё живой, мне не показалось, я не брежу и не сплю. И мир тоже не рехнулся. В последнее было поверить труднее всего.

— Ужас какой, — поёжилась Оли. — Неужели творец — и вдруг такое совершил?

— Да, мне тоже было сложно привыкнуть к этой мысли. Не зря же говорят, что все психиатры немного того. А Фейр вот оказался не немного, а совсем… Наверное, полагал, что так он сделает мир лучше и чище.

— И как такое только получается в мире, — вздохнула я.

— Это естественно, девочка моя, — с чуть грустной улыбкой пожала плечами Иаи. — Мало кто из людей, да и не только из людей, сумеет жить в идеально гармоничном мире. Для очень многих процесс упорядочивания окружающего хаоса, зачастую не осознаваемый ими самими, просто необходим, они живут ради него, и без этого их жизнь потеряла бы всякий смысл. Так что Ветер проявил огромную мудрость, творя наш мир. Не думаю, что всё получилось случайно. А идеальную гармонию он не создал только потому, что не видел в ней смысла, а не потому, что не сумел. Мир, в котором невозможен диссонанс случая, довольно унылое место.

— А такие бывают?

— Конечно, всякое бывает. Взять хотя бы Театр Теней; слышали про такое?

— Ой, мы с Картом там даже бывали! — я зябко повела плечами и поспешила усесться на диване поудобнее: сбросив туфли, поджала ноги и пристроила голову у Карта на плече. — А вы там тоже были?

— Это своеобразные ворота нашего мира; не пройдя через Театр Теней, войти или выйти невозможно. А вот вас туда как занесло? — удивилась она.

— Случайно, мы и сами не поняли. Я умерла, а Карт в этот момент сорвался… а потом мы очнулись там.

— Стало быть, вы двое просто родились заново в том виде, в каком есть сейчас? Интересное явление. Хотя, в любом случае, главное — хороший результат, — улыбнулась Иаи. — Но на самом деле ничто — лишь один из вариантов идеальной гармонии, бывает по-разному.

— Скажите, Иаи, а что остаётся от ловца снов, когда он умирает? — вдруг не к месту поинтересовался синеглазый демон.

— Что ты эти… — растерянно начала я, но под вскользь брошенным укоризненным взглядом осеклась. Действительно, как не стыдно? Спрашивали не меня, а я встреваю.

— Трудно сказать, — пожала плечами она. — Несмотря ни на какие способности и возможности, тело у него всё же не вполне материальное, и существует, пока в нём находится душа; именно так он и бродит по снам. Поэтому велика вероятность, что после смерти ловца не останется ничего, эфирное тело распадётся, а душа… уйдёт, как ей и полагается. Правда, в случае именно с ловцом снов, можно попробовать спросить у ближайших зеркал, если рядом не было спящего человека; мир снов и зазеркалье сотканы из одной материи, а чтобы покинуть наш мир и соскользнуть в Хаос, душе ловца нужно пройти именно через сны.

— Жаль, у отца в кабинете зеркал не было, — грустно вздохнула я. Потом покосилась на Аля и опешила; глаза его возбуждённо блестели, живой ветер был весьма оживлён и доволен. — Карт? — подозрительно прищурилась я. — Ты что-то знаешь?

— Я вообще много чего знаю, — весело фыркнул он. — Но то, что ты спрашиваешь сейчас, разглашать не имею права. Не веришь мне — спроси у своего приятеля Айка.

— Злой ты, — укоризненно вздохнула я. — Но потом, когда вы всё-таки поймаете всех злодеев, ты же мне расскажешь, кто кого убил и за что?

— Боюсь, на поимку всех злодеев мне не хватит жизни. И не одной, — съехидничал следователь. — Но об этой истории конечно расскажу, ведь она касается тебя непосредственно.

— Постойте, постойте! Я потеряла нить повествования! — решительно перебила нас Оли. — Какой ещё ловец снов, что это вообще такое и где вы его откопали?

— Как сегодня выяснилось, мой отец был не человеком, а вот этим самым ловцом снов, — вздохнула я. — И, более того, саена Иаи утверждает, что около трети населения этого мира — не люди. Я что сказать-то хотела в связи с этим! Оли, принеси, пожалуйста, энциклопедию мифов, которую мы с тобой читали, ладно? Будет чем заняться долгими днями под домашним арестом.

Оли переглянулась с не менее ошарашенным Сарком. Оба некоторое время пристально разглядывали меня и о чём-то крепко задумавшуюся Настройщицу, видимо, пытаясь понять, шутим мы, или всё сказанное — правда.

— Хаос побери! — высказался, наконец, Сарк.

— Я тоже об этом подумал, когда услышал, — поддержал его Аль.

— Ой, а ты вообще молчи, треть населения! — насмешливо фыркнула Оли. — Мифологию я принесу, и вместе с тобой почитаю. Но как так получилось, что тар Арг… и вообще, что, всё-таки, за ловец такой?

Пока я пересказывала со слов саены Иаи описание этих существ, сама женщина вдруг, будто что-то вспомнив, подскочила и, никому ничего не говоря, выбежала из комнаты с видом человека, посещённого Гениальной Идеей.

— Ну всё, больше мы её в ближайшее время не увидим, — хмыкнул Рамлен, когда за его матерью захлопнулась дверь. — Она всегда так уходит; когда что-то придумывает, тут же убегает воплощать, а потом возвращается — или когда идея воплощена в жизнь, или когда надоела. Раньше на работу убегала, теперь вот — из нашего мира, — рассмеялся он.

— Она необычная, — за всех нас высказалась Оли. — Но забавная. А что случилось с твоим отцом? — полюбопытствовала она у Сарка.

— Да он погиб, давно уже. Какой-то неудачный эксперимент, я особо не вдавался. Учитывая, что он был не меньшим фанатиком до работы, чем матушка, но, в отличие от её безобидных пациентов, занимался созданием боевых гармоний, удивляет скорее не его гибель, а тот факт, что он очень долго протянул для его отношения к жизни, — иронично отозвался творец.

— Как ты так спокойно говоришь об этом? — вздохнула подруга.

— Ну, так пятнадцать лет почти прошло! Сначала, понятно, тяжело было. А сейчас привык уже, — растерянно пожал плечами доктор.

— Я как представлю только, что с родителями что-то случилось, уже разреветься готова, — качнула головой Оли. — Хоть и не вижу их иногда месяцами, но достаточно осознавать — они есть. Боюсь даже представить, что сейчас чувствует бедняжка Ау!

— Не надо так за меня переживать, — улыбнулась я, — я чувствую себя хорошо. Что до отца… Мы с ним никогда не были близки. А теперь вот выясняется, что я его совсем не знала. Конечно, я чувствую огромное сожаление, и, когда думаю о нём, мне становится грустно. Но не сказала бы, что это меня убивает. Страшит потеря дорогих сердцу людей. Тебя, Карта. Но мамы мне не хватает гораздо больше, чем его; я, наверное, привыкла уже к этому состоянию — что хочется, чтобы мама была рядом.

— Ну, наверное, — неуверенно протянула она. — Некоторые вон вообще без родителей обходятся, — хмыкнула Олея, задумчиво разглядывая нас с Алем. Потом вдруг мордашка её приобрела насмешливо-хитрое выражение, какое означало задуманную пакость, и девушка ткнула локотком сидящего рядом Сарка. — Как думаешь, а из Карта получится хороший папочка?

— Оли! — возмущённо воскликнула я, чувствуя, что начинаю неудержимо краснеть. Хотя меня, в общем-то, никто пока и не трогал. Ох, лучше бы не высовывалась! Но не сдержалась, за что тут же и получила.

— Ой, за тебя-то я спокойна, из тебя мамочка хорошая получится, — беспечно отмахнулась эта ехидна. Я поняла, что ещё немного — и из ушей моих пойдёт пар. — Но больше всего мне интересно, что будут представлять из себя ваши дети, — захихикала она. — Сарк, вот скажи, как доктор…