Катаев закрыл программу, и на мониторе появился рабочий стол «Windows-98» на фоне еловых веток.

— Не поверите, я с трудом выбил себе компьютер. Наверно, считают, что аналитикам должно хватать своей головы… Вы не торопитесь, Иван Николаевич?

— Не особенно.

Иван, разумеется, торопился, но почему-то не хотелось уходить из этого крохотного уютного кабинетика, где по стенам вились ползучие растения, а книжные полки были забиты книгами по юриспруденции и психиатрии.

— Не удивляйтесь. — Китаев проследил взгляд Ивана. — Я ведь по первому образованию врач. Психиатр. Работал в Москве, в Институте Сербского. А потом заочно закончил юрфак.

— Знаете, как вас назвал наш начальник? Маньяковед.

Китаев улыбнулся и стал похож на земского врача или учителя: бородка клинышком, очки в золоченой оправе, цепочка карманных часов на шелковом жилете.

— Все правильно. Маньяковед и есть, — улыбка вдруг исчезла с его лица. — Когда-то очень давно на мою двоюродную сестру напал такой… экземпляр. Ей, правда, удалось вырваться, убежать, но от сильного испуга началось то, что называется «реактивный психоз». Шизофрения. Она в каждом мужчине стала видеть насильника и убийцу. Сейчас в интернате. И никогда уже оттуда не выйдет… Иван Николаевич, а как вы смотрите на то, чтобы позавтракать?

— Ну…

— Не отказывайтесь! Я дома обычно не успеваю, так мне супруга с собой пакеты дает. Огромные. Потом набегают коллеги и растаскивают то, что я не осилил. Обедать-то я все равно в кафе хожу, не могу без горячего. Знаете, есть тут рядом такой подвальчик крохотный, всего четыре столика.

Иван покачал головой.

— Очень рекомендую. Вкусно и недорого.

Китаев говорил, а сам тем временем быстро и ловко доставал чашки, заливал кипятком пакетики «Липтона», выкладывал из «огромного пакета» на тарелки пирожки и бутерброды.

Иван с удовольствием придвинул стул к тумбочке, игравшей роль стола. Позавтракать он тоже не успел, а Китаев вызвал у него симпатию. К тому же буженина пахла сногсшибательно, а пирожки просто издевались своим роскошным дизайном.

— Григорий Андреевич, мне просто интересно, как, с точки зрения специалиста, люди становятся… маньяками? — Иван поморщился. — Черт, так я это слово не люблю. Какое-то оно… из анекдотов. Или из фильмов ужасов.

— И анекдоты, и фильмы ужасов, Иван… Вы позволите вас так называть? Так вот, и анекдоты, и фильмы ужасов основаны на реалиях. Только в анекдоте акцент делается на смешное, пусть даже и с черной ноткой, а в триллере — на страшное.

Китаев не спеша прихлебывал ароматный чай, откинувшись на спинку стула.

— Как люди становятся маньяками?.. Понимаете, маньяк — понятие чрезвычайно широкое. Формально, маньяк — это человек, страдающий какой-либо манией, навязчивой идеей или желанием. Но в обиходе так обычно называют патологических насильников и убийц.

— Меня интересуют как раз убийцы.

— Если убийство связано с сексуальной психопатией, то это всегда доведенный до крайности садизм. Человек только так может получить удовлетворение. У кого-то это врожденное свойство психики, у кого-то — плоды воспитания… К тому же очень многое зависит от биохимии, от колебаний гормонального фона… Вы, Иван, меня остановите, если я очень уж увлекусь. А то я ведь могу вам целую лекцию прочитать.

— Нет, что вы, Григорий Андреевич, мне очень интересно. — Иван даже пирожок отложил.

— А вы слушайте — и кушайте. Таких пирожков вы больше нигде не попробуете. Да и буженинка не какая-нибудь. Супруга сама делает, по старинному рецепту. Так вот… На чем мы остановились? Ага, на гормональном фоне. Понимаете, психика человека да и вся его физиология настолько сложны, что его мозг, по крайней мере на одну пятую, должен находиться в постоянной аллертности, боеготовности. А это поддерживается определенным уровнем гормонов, в том числе и половых. По сравнению с другими живыми существами у человека уровень половых гормонов достаточно высок и в норме не должен резко колебаться. Гормональный фон скачет — страдает психика. Такая вот калина на маньяке.

В размеренную, завораживающую речь Китаева диссонансом ворвался телефонный звонок. Недовольно крякнув, он снял трубку. Иван внимательно следил за его лицом. Вот брови его удивленно подскочили над очками, вот на лбу прорезались вертикальные морщины. Китаев слушал собеседника, изредка вставляя несколько слов, но Иван понимал, что Григорий Андреевич сильно рассержен. Наконец он грохнул трубку на рычаг.

— Нет, надо срочно еще пирожок съесть. Сладкое все-таки успокаивает. Серотонин, понимаете.

Китаев откусил сразу полпирожка и запил остывшим чаем.

— Ваня, если не трудно, включите чайник, подогреть надо. Представьте, я москвичам вычислил по своим данным, еще старым, одного педофила. Мальчишек, малышей в подъездах ловил и насиловал. Нате, говорю, ешьте его с кашей. Нет, говорят, не может быть. Этот клиент за госсчет отдыхает. А теперь вот выясняется, что он давным-давно оттуда смылся. Только почему-то об этом никто не знал и знать не хотел. Ищи теперь ветра в поле!

Иван почувствовал наконец блаженную сытость и тепло. Даже шевелиться не хотелось.

«Ну прямо как хрюшка — наелся и в лужу, пузыри пускать. Нет, не пойду никуда!»

— Григорий Андреевич, а несексуальные маньяки откуда берутся? Которые просто так убивают?

— Ну, Ваня, убивают они не просто так, конечно. Вообще, конкретных причин — море. Но если обобщить, в основе очень сильная негативная эмоция. Страх, боль, унижение. Или же ненависть, желание отомстить. Впрочем, это уже следствие, опять же страха, боли или унижения. Эмоция бывает настолько сильной, что может сломать защитные барьеры психики и стать той самой навязчивой идеей.

Китаев долил в чашку кипятка и перевел дух.

— Ваня, вы так увлеклись, что чуть рот не открыли. Неужели так интересно?

— Интересно… — смутился Иван. — Вы, Григорий Андреевич, так говорите, что обо всем забываешь, только вас и слушаешь. Вам бы преподавать!

Китаев действительно в каждое слово вкладывал всего себя. Глаза сверкали сквозь стекла очков, а лицо было таким одухотворенным, будто он не о психопатах рассказывал, а о высоких материях.

— А я и преподавал… Вообще-то вы правы. Когда я начинаю говорить, то как глухарь — сам обо всем забываю и слушаю только себя.

Ивану слово «глухарь» навеяло совсем уж неприятные ассоциации. Чтобы отвлечься, он нацелился на последний пирожок.

«Слушайте и кушайте. Что еще человеку надо?» — подумал он.

— У кого-то навязчивая идея обращается на себя, как у моей Иринки. Все тот же страх, но в превосходной степени. А у людей более сильных, активных, появляется непреодолимое желание эту самую негативную эмоцию победить. Вроде как сдачи дать. Но не тому, кто обидел, разумеется, а другому, кто хоть как-то или чем-то напоминает обидчика.

— Да, — Иван вспомнил слова Зотова, — у них у всех есть какой-то отличительный признак, по которому они выбирают свои жертвы.

— Точно. Они могут убивать, например, всех попавшихся под руку водителей трамваев, старушек с мопсами или девушек в черных колготках. Или кого угодно, но в подъезде или в лесу. Или же кого угодно, где угодно, но именно черным шелковым шнуром. Главное, чтобы было что-то общее с той стрессовой ситуацией, которая явилась отправной точкой. Если сексуальный маньяк ищет наиболее привлекательную для себя личность, то обычный — наоборот.

Китаев подумал немного.

— Есть, конечно, и другие причины, например так называемый комплекс Раскольникова, когда человек убийствами пытается доказать себе свою самодостаточность. Или слышит голоса, которые приказывают убивать. Но если хорошо разобраться, все это тоже следствие каких-то негативных воздействий.

— Значит, если я правильно понял, наш маньяк убивает красивых блондинок, похожих друг на друга, потому что красивая блондинка его чем-то обидела?

— Да. И здорово, Ваня, обидела. Заметьте, он не довольствуется каким-то одним, как вы сказали, отличительным признаком, ищет не просто высоких блондинок, а именно очень похожих внешне.