— О да!

— И добились определенных успехов в его покорении… Вы любите рыбалку?

— Ну, знаете, я стараюсь заниматься разными видами…

— На рыбалке, — не стал слушать тот, — вы сидите и ждете, когда клюнет. Забрасываете удочку и ждете. А почему? А потому, что вам нравится сам процесс. Спортивный интерес. А что вы станете делать, когда вам все-таки нужна рыба?

— Пойду в магазин?

— Да, пойдете в магазин, — согласился человек в модном костюме, немного раздосадованный тем, как министр разорвал его логическую цепочку. — А если магазина нет, а рыба вам до зарезу нужна?

— Не знаю… Попрошу у кого-нибудь…

— Не дадут. Можете мне поверить! Мы с вами поступим по-другому. Бросим в озеро динамит и посмотрим, что всплывет.

— Динамит? — не понял Тодасевич.

— Да! Если сгустить информационное поле вокруг какого-то предмета, оно само начнет генерировать информацию об этом предмете. Сделайте информационный вброс и проводите мониторинг. Будет, конечно, много мусора, но вы увидите, что скоро мы узнаем и о том, что нам нужно.

— Не уверен, что понимаю, как это работает… — засомневался Владимир Михайлович.

— Очень просто! — поморщился собеседник. — Подключите газеты, телевидение! Сделайте из матрешки новость! Об актуальном предмете больше говорят. Если вокруг будут сплошные матрешки, то о них заговорят и те, кто знает что-то о нужных нам. Это проверенная технология, секретная разработка советского НИИ. По глобальным вопросам она используется давно: вбрасывается тема, а потом анализируется общественное мнение. А вот для менее абстрактных случаев было нельзя.

— Слишком затратно?

 — Не в этом дело. Не было обратной связи. Все примут к сведению, но в обратную сторону информация не пойдет. То есть, можно узнать, что вообще думают о матрешках, но узнать об определенной матрешке нельзя. К каждому… э-э-э… корреспондента не приставишь… Теперь же есть поисковые системы, блоги, социальные сети, твиттер, в конце концов, и это работает. В общем, интернет вам в помощь!

С того разговора прошло полгода, и Владимир Михайлович начал сомневаться. Единственным результатом титанической работы (полгода все министерство ломало головы, под каким еще соусом показать матрешку главной новостью на национальном телевидении) стала музейная матрешка, которую, к его ужасу, как раз накануне передачи в фонды министерства похитили самым кошмарным манером.

Он встал и, потирая подбородок, прошелся по кабинету. На ногах ему думалось лучше, за столом лишь хорошо мечталось. Он должен был просчитать варианты. Провал поручения приславшей человека с конвертом инстанции грозил оргвыводами. Все нити управления, пропущенные между зубцами древней стены, тянулись оттуда. А главное — там, за стеной, хранились ответы на все хоть сколько-то значимые кадровые вопросы, а значит, и на его, Тодасевича, чаянья. Он остановился возле Дарвина и машинально погладил покрытую морилкой лысину. Его взгляд наткнулся на оставшийся от израильского царя постамент. Владимир Михайлович подошел к столу и нажал кнопку на телефоне.

— Маргарита Сергеевна, будьте добры, распорядитесь, чтобы этот камень наконец убрали!

Дело было не во Всемирной выставке. Она была всего лишь предлогом. Тодасевич не просто так стал министром. Он верил в интуицию как в неподвластное разуму продолжение логики, и на одних фактах в этот кабинет не попал бы. И все же он так и не смог понять, по чьей инициативе и зачем была затеяна история с матрешкой. Однако никакими приказами и циркулярами полученное им поручение не оформлялось, а значит, оставалась надежда, что все как-нибудь само обойдется.

ЧАСТЬ 2

1

— А вы кто? — напряженно спросил дежурный майор.

— Ее врач.

— А, явились! — В его голосе проступило облегчение. Капралов слышал о законе сохранения энергии, а потому сразу понял, на кого свалится давящая на полицейского тяжесть. — Она сбежала, что ли? Мы уже хотели бригаду вызывать. Сейчас приведут.

Капралов вышел в коридор. На столе поверх недописанных заявлений лежал сложенный вдвое серый газетный листок. «На страже правопорядка!», прочитал он название.

«Полиция Тамбовской области проводит проверку по факту обнаружения целлофанового пакета с полуживой новорожденной девочкой на обочине автотрассы, — сообщалось на обороте газеты. — Роженицу нашли в работающей неподалеку бригаде озеленителей. Ею оказалась 30-летняя мать четверых детей. “У меня заболел живот, и ребеночек сам выскочил”, — объяснила она свой поступок полицейским».

«В Тюмени полиция задержала подозреваемого в нападении на детей, игравших во дворе. Когда мимо сидящего на скамье мужчины пробегал шестилетний мальчик, тот выхватил нож и ударил его в спину. “Я сделал это лишь с целью причинить физическую боль, чтобы он успокоился и не раздражал”, — сообщил мужчина прибывшим полицейским».

Из недр отделения послышались шаркающие по линолеуму шаги, и на пороге появились пузатый сержант и Раиса. На ней была стеганая нейлоновая куртка цвета хаки, коса растрепалась, волосы на макушке сбились в перезрелый одуванчик. В глазах пылал нездоровый огонь.

— Ваше? — угрюмо буркнул сержант. — Получите.

Они вышли на улицу.

— Пройдемся, — сказал Капралов.

— Что случилось? — спросил он через пару кварталов. — В протоколе написано, что ты участвовала в массовой драке.

Она молчала.

— Раиса? — осторожно поинтересовался он.

— Слышь, мужик, харэ меня Раисой звать! — тонким голосом закричала Раиса и сплюнула на асфальт.

— Хорошо. А как мне тебя… э-э-э… звать?

— Толяном! И хватит базарить, вези домой!

— Ты знаешь, кто я?

— Знаю! Ты пасешь всех этих козлов! — Толян отшатнулся в сторону и захихикал. — Козлиный доктор! Ты козлиный доктор! Ха-ха-ха!

— А ты, видимо, наш таинственный футбольный фанат? Приятно познакомиться. Кто играл?

— Наши с «Зенитом», — процедил Толян и снова сплюнул.

— И кто кого?

— Не твое дело!

— У тебя коса растрепалась, — сказал Капралов и указал ему за спину. — Кстати, ты считать умеешь?

— Да пошел ты!

— Поди сюда, — поманил он мальчика пальцем. — Тебе что-то в глаз попало, дай посмотрю.

Толян нехотя повернулся. Капралов поднес указательный палец к его лицу.

— Один, — сказал он, пристально глядя ему в глаза, — два, три, четыре, пять…

Толяновы глаза остекленели, будто на нем нажали кнопку питания.

— Раиса! — скомандовал Капралов.

— Лука Романович? — спросила Раиса своим обычным голосом.

— Привет. Ты это слышала? Ну и отродье!

— Мое отродье, — обиженно заметила она.

— Извини. Но все равно, так ты мне больше нравишься. С ним я потом разберусь. Сейчас тебя надо отвезти домой.

Он остановил такси.

— Лука Романович, — сказала Раиса, когда машина поехала, — а ведь я правда все слышала.

— Как интересно… Значит, в этот раз он не полностью завладел сознанием?

— Да, и остальные тоже. Мы все там были.

— Вот как? И его отец?

— В том-то и дело. Нет никакого отца. Он его выдумал.

— У-у-у… Беспризорник, значит… Это многое объясняет…

— Лука Романович, вы слышали? Кажется, у меня больше нет провалов в памяти, я как будто тоже присутствую…

— Слышал-слышал. И что, понравилось?

— Дело не в этом! Похоже, что мы можем существовать одновременно, все вместе, понимаете?

— И потом обнаруживать себя в отделении с разбитым лицом? Ну-ну…

Он отвернулся к окну. Час ночи, а машин не меньше, чем днем.

— Давно ты перестала выключаться?

Раиса ответила не сразу.

— Мне раньше казалось, что у нас нет ничего общего, — задумчиво сказала она. — Мы с ними совсем не общались. Игнорировали друг друга. Но потом я стала выяснять про пупсика, как вы научили. И они тоже между собой о нем говорили. А потом получилось, что мы и о других вещах стали говорить. Кажется, мы стали чувствовать друг друга. Теперь иногда просто болтаем.