За обедом Широков сразу сообразил, что за его столом главной героиней будет Ольга Петровна, подавляющая остальных персонажей большим жизненным опытом и несколько манерной речью. Даже Гоша совершенно преображался в ее присутствии, угрюмо сосредотачиваясь на еде. По всей вероятности, он понимал, что с Ольгой Петровной разговоры на сексуальные темы не пройдут, а прочее интересовало его в несравнимо меньшей степени.

Сегодня на Черкасовой было строгое лиловое платье, удачно сочетавшееся с серебром аккуратно уложенные волос. Очки в золоченой полуоправе дополняли образ руководящего работника народного образования.

– Прямо с процедур, Станислав Андреевич? Похвально! Некоторые люди вашего возраста просто игнорируют лечение! Зачем тогда приезжать в санаторий, если нет желания поправить свое здоровье? – рассудила она хорошо поставленным голосом.

– Полностью согласен с вами. – Широков положил в тарелку две поварешки рисового супа из общей кастрюли. – Вы имеете в виду кого-то конкретно?

– Взять хотя бы Диму с Женей – наших с вами соседей.

Ольга Петровна украдкой посмотрела по сторонам и чуть подалась вперед, перейдя на шепот.

– Мне совершенно не понятно, что они здесь делают? По-моему, оба – обычные алкоголики! Ежедневно пьют… На какие деньги спрашивается? Водят дружбу с женщинами… э-э… сомнительного вида. Иногда приводят их даже к себе в комнату, представляете?!

– Безобразие! – довольно громко поддержал супругу Егор Петрович – сухонький старичок в темно-коричневом костюме с орденской колодкой на груди.

Станислав впервые услышал его скрипучий голос и от удивления даже перестал есть. Видимо, для самой Черкасовой вмешательство в разговор мужа явилось почти таким же неожиданным, потому что примерно минуту она с полуоткрытым ртом внимательно смотрела на Егора Петровича. Тот смущенно крякнул и углубился в поглощение биточков.

В этот момент к столу подошел Гоша. Волосы его успели высохнуть, и голова приняла свой обычный вид.

– Всем приятного аппетита! – любезно сказал он, глядя на люстру в дальнем углу потолка.

– Скорее накладывайте суп – наверняка совсем остыл! – распорядилась Ольга Петровна.

– Ерунда! Я и холодный слопаю.

Бица нагрузил полную тарелку и яростно набросился на еду, смачно причмокивая.

Брови Ольги Петровны показались поверх очков.

– Куда вы так спешите, Гоша?

– На видик опаздываю! – пробормотал голодающий с набитым ртом.

– На видеофильм? – уточнила Черкасова.

– Угу…

– Как называется, позвольте спросить?

Гоша на секунду притормозил и посмотрел за спину Станислава.

– «Эммануэль».

– Наверное, что-то костюмное? Историческое? Может быть, нам с Егором Петровичем тоже сходить?

Бица хрюкнул, потупился и пожал жирными плечами.

Широкову большого труда стоило сдержать смех, но надо было спасать нравственность Ольги Петровны: чего доброго и впрямь пойдут на этот суперэротический фильм!

– Это не историческая картина, а, скорее, антикостюмная! – мягко пояснил он.

– Как? Антикостюмная? – удивилась женщина.

– Бескостюмная! – нахально уточнил Гоша.

Смысл сказанного похоже дошел до ее сознания, так как в глазах Черкасовой сначала отразился ужас от того, что она могла бы такое посмотреть, а затем – презрение. Широков уповал на то, что адресовано оно не ему.

Ольга Петровная порывисто встала и грозно спросила:

– Ты готов, Егорушка?

Егорушка с сожалением посмотрел на недопитый компот, но безропотно подчинился приказу.

На прощание Черкасова одарила Гошу холодным взглядом, но Станиславу вежливо кивнула.

%_Медведев изучал афишу концерта, скрестив руки на груди. Потертая кожаная куртка и синие вареные джинсы составляли повседневный костюм соседа Широкова, дополненный сегодня по случаю субботы модной турецкой рубашкой.

– Кого поджидаем?

– Тебя! – обернулся Ваня. Тон его был сугубо деловым. – Хочешь пойти на концерт?

– Кто-то передумал?

– Точно! Кононов вчера вечером неожиданно уехал навещать родственников за городом – вернется только завтра. Билет свой оставил Татьяне Андреевне…

Станислав вспомнил жильца из первой комнаты, которого видел пару раз, да и то мельком. Кажется, его звали Виктором – лет сорока, плешивый, с бегающими глазками и отвислыми щеками хомяка.

– Может, она билет уже продала кому-нибудь другому?

– Да, нет же! Она еще утром, как пришла, тебя искала, но ты же сразу после завтрака смотался куда-то…

– На море ходил…

– Вот! А полчаса назад меня снова спрашивала, пойдешь ли ты на концерт!

– Она сейчас у себя?

– А где ей еще быть?

– Так чего мы стоим? Пошли!

Станислав быстрым шагом двинулся по аллее, ведущей к их корпусу. Медведев припустил следом.

Служебная комната, а точнее – две смежные, находились на первом этаже здания, сразу слева от входа. На дверной табличке значилось: «Лосева Татьяна Андреевна – старшая медсестра».

Широков подумал, что это не полностью соответствует истине. Надпись следовало дополнить словами «горничная» и «завхоз» – таков на самом деле был круг нелегких обязанностей женщины, которую, несмотря на вполне зрелый возраст, никто не рискнул бы назвать пожилой. Невысокого роста, с хорошо сохранившейся фигурой, она излучала такую жизненную энергию, что молодежь могла только позавидовать.

И еще про себя Станислав отметил: дверь, обычно распахнутая настежь круглые сутки, сейчас оказалась плотно прикрытой. Пришлось постучать!

– Можно?

– А, это вы?! Конечно, заходите!

Татьяна Андреевна в неизменном ослепительно белом халате сидела за столом над раскрытым канцелярским журналом. На голове ее красовалась кокетливая докторская шапочка, из-под которой выбивались вьющиеся пряди темных волос, щедро сдобренных сединой.

– Где же вы пропадаете? Я с утра вас ищу!

– Первый раз выбрался на море… – словно в оправдание, сообщил Широков.

– Присаживайтесь! – спохватилась Лосева, указывая гостю на стул.

– Спасибо! Мне передали, что у вас появился лишний билет на концерт?

– Так я для вас его и держу!

Она выдвинула ящик стола и протянула голубоватый прямоугольник с печатью.

– Огромное спасибо, Татьяна Андреевна! – горячо поблагодарил счастливчик, отдавая деньги.

Женщина небрежно бросила купюру в тот же ящик.

– Вы с нами пойдете?

– Нет!

– Почему? – удивился Станислав.

– Не люблю эстраду, – виновато ответила Лосева и доверительно прибавила. – Классическая музыка… Кроме нее мне ничего не надо! К тому же, друзья пригласили сегодня в кино – это так редко бывает…

– Я все хочу спросить: вы коренная жительница этих мест?

– Нет, – вздохнула Татьяна Андреевна. Она закрыла журнал, заложив шариковой ручкой нужную страницу. – Почему вы об этом спрашиваете?

– Так я и думал – у вас не местный выговор… Давно здесь живете?

– Почти десять лет.

В голосе послышалась то ли горечь, то ли ожесточение, но взгляд за стеклами изящных очков оставался спокойным.

– А вам у нас нравится? – неожиданно справилась она.

– Нравится!– искренне ответил Широков.– Веселый город!

Сзади послышался звук шагов. Станислав хотел было обернуться, но не смог, завороженно глядя на Татьяну Андреевну. По лицу женщины пробежала тень, а в глазах, устремленных куда-то за его спину, возникло странное выражение. Это длилось всего мгновение, после чего морщины на лбу разгладились, а на губы вернулась улыбка.

Широков наконец повернул голову, но через открытую дверь в холле никого не было видно.

Лосева уловила беспокойство собеседника и, положив ладонь на левую грудь, тихо пояснила:

– Что-то сердце вдруг кольнуло…

– Бывает, – неуверенно согласился Станислав. – Еще раз – спасибо за билет!

Уже в дверях он пожелал женщине приятного вечера.

Из-за лестницы, со стороны туалетов и душевых, в холл вышел Иван.

– Ты минуты две назад никого не видел? – поинтересовался на всякий случай Шорохов, машинально просматривая взятую с телевизора программу передач.