Легко сказать! Томас Харден был не тот человек, фамилия которого значится в телефонном справочнике. Зато телефон и адрес Адама Бодро попались на глаза сразу же, будто нарочно. Сидя в номере дешёвого отеля, Грейди долго изучал чёрные буквы на желтоватой бумаге, пока они не начали расплываться и оживать под его пристальным, немигающим взглядом. АДАМ БОДРО… 6427 Беннет-стрит…Он был здесь и никуда за двадцать лет не делся. К нему можно было запросто прийти в гости – чисто по-приятельски, навестить, узнать, как у него дела… Посмотреть, в конце концов, изменился ли он с годами…
«Зачем?... Что мне это даст?.. Он уже давно про меня забыл, к чему мне лишний раз в этом убеждаться?.. Я не хочу слушать его объяснений, мне вообще ничего от него давно не нужно…Хотя проверить его реакцию на моё появление всё-таки было бы интересно… Позвонить и представиться?...»
Рука тянулась к телефону, пальцы неуверенно нажимали на кнопки, но в самый последний момент замирали, отказываясь подчиняться, и тогда Грейди в сердцах захлопывал тяжёлый справочник, не в силах преодолеть своё смятение. И тогда он злился на себя.
«Идиот!..На что ты ещё надеешься?!.. Что он тебе обрадуется и примет как родного?..После того как бросил одного в приюте и не попытался найти?..Мало тебе было разочарований, ещё хочется?!»
Вот именно…Где-то в глубине души, на самом её дне, ему ещё хотелось думать, что Бодро всё тот же Пчёлка, однако разум упорно утверждал обратное. Такого в принципе быть не могло, прошло двадцать долгих лет, и их теперь абсолютно ничего не связывало. У Бодро своя жизнь, в которой Грейди места нет. Да и нужно ли ему это место? Вряд ли…Лучше жить, никому не доверяя, не привязываясь и не любя, полная отчуждённость служит твёрдой гарантией против боли… Поэтому никаких встреч… Никаких попыток вернуться в прошлое…Он приехал сюда не для того чтобы трепать себе нервы, думая о Бодро. У него другая цель – ХАРДЕН…
Только две недели спустя Грейди узнал, что дорога к Хардену проходит прямиком через Бодро. Для этого, оказывается, ему даже не понадобилось выходить из отеля, достаточно было просто посмотреть новости по местному телевизионному каналу. Он не особо вникал в то, что говорил с экрана высокий улыбчивый тип с курчавой головой, но зато потом буквально подпрыгнул на кровати, услышав вопрос журналистки:
- Мистер Лоупер, окружной прокурор заявляет, что Томас Харден, профессиональный убийца, имеет к вам непосредственное отношение. Так ли это?
Грейди не поверил своим ушам… А мистер Лоупер продолжал приветливо улыбаться:
- Харден… Харден… Меня в последнее время одолели вопросами о Хардене. Много о нём наслышан. Его ищет Окружная Прокуратура, не так ли? Позвольте мне высказать своё мнение по этому поводу? Харден действительно мастер своего дела. Он не по зубам никому. Ни прокурору, ни тем более всей этой мелочи, включая Пайна и того человека, который на днях умудрился его арестовать и тут же потерять… Бодро, кажется, его фамилия?
Случаются ли в жизни подобные невероятные совпадения? Как так вышло, что, разыскивая Хардена, Грейди попал прямо на Бодро? Словно сама судьба таким образом решила поиграть с ним в какую-то свою игру, и он не смог отказаться от её хитрых правил. Сперва он еще немного сомневался, что речь в разговоре с экрана шла именно об этом Бодро, а потом сообразил, что в телефонном справочнике такая фамилия была всего ОДНА. На весь город… А это означало только одно: бывший морпех Бодро сейчас работает блюстителем закона, и именно он занимается делом Хардена. И ещё… Теперь Грейди совершенно точно должен был с ним встретиться… Уже не по личным мотивам, а ради ДЕЛА, из-за которого он сюда приехал…Для этого нужно было собрать всю свою волю в кулак, отрешиться от всех своих эмоций и полностью сосредоточиться на цели…Он был совсем близко от неё, в двух шагах, стоило только руку протянуть… Но какими же морально тяжёлыми оказались эти самые два шага!...
Больше всего Грейди боялся выдать себя. В первый момент, когда Бодро зашёл в квартиру и увидел его, раскинувшимся на диване, самым важным было сделать вид, что не происходит ничего особенного. Слава богу, у него это получилось: ироничная усмешка, шутливый тон, полнейшая раскованность движений. Бодро даже примерно не догадался, что творилось у него на душе, тем более, что и сам он, похоже, впал в полный ступор. Будто привидение увидел, а скорее всего, так оно и было.
«Он уже, наверное, давно меня похоронил. Думал, что я в том аду заживо сгорел когда-то…»
А ведь он и правда нисколько не изменился… Только в футболке и джинсах смотрелся немного непривычно, как-то более по-домашнему что ли. Но от этого он не стал чужим… Грейди ужаснулся, поймав себя на этой предательской мысли и поспешил прогнать её прочь. Снова и снова он как заклинание повторял себе, что этот человек ему никто. Случайный знакомый из прошлого… Он что-то говорил, смеялся, дурачился, наблюдая, как теряется от его поведения Бодро, совершенно ничего не понимая. А ему и не нужно было понимать, что на самом деле происходит. Ему надо было просто поверить в то, что всё хорошо, замечательно и лучше быть не может. Они ведь просто давние приятели и ничего друг другу не должны, поэтому могут общаться, как ни в чём ни бывало, легко и непринуждённо… Ведь Бодро, скорее всего, так и думал. Нет, он делал какие-то неуверенные попытки изобразить радость, расспрашивал Грейди о его жизни и вроде бы даже искренне сочувствовал всем его невзгодам, однако всё это было так же искусственно и ненатурально, как и та игра, которую вёл с ним Грейди. Напряжение, висевшее в воздухе, можно было потрогать руками, они говорили на разных языках, думая каждый о своём, и это было просто невыносимо. Почти ФИЗИЧЕСКИ невыносимо. Грейди тошнило от собственного цинизма. И от сдержанности Бодро тошнило тоже. Может, от этой встречи он подспудно ожидал чего-то другого? Может, втайне надеялся на то, что увидев его, Бодро с ума сойдёт от счастья? Схватит его, крепко обнимет и как тогда, много лет назад, прижмёт к себе, ероша волосы… Это было уже невозможно, но ему этого ХОТЕЛОСЬ….До слёз… Тогда бы он, наверное, простил этому человеку всю свою боль и даже, пожалуй, не стал бы использовать дальше в своих планах на Хардена. Но чуда, как всегда, не произошло. И слава богу, что ему удалось зажать, задавить в себе всё то, что он чувствовал, глядя на Бодро… Как бы глупо он выглядел, поддавшись эмоциям…
Иногда бывали моменты, когда Грейди снова начинал сомневаться в правильности своих суждений. Первым таким сигналом стали его же собственные рисунки, которые в тот вечер показал ему Бодро. Оказывается, он сохранил их на память…И в словах его время от времени проскальзывали странные фразы, так же наводящие молодого человека на мысль, что он где-то ошибается и чего-то не так понимает. Хотя, скорее всего, ему просто хотелось так думать. У Бодро тут давно сложилась своя жизнь, и в ней было полно других людей, успевших стать ему родными. Мэллой, например, о которой он отозвался как о дочке… Почему ему это было так неприятно? Откуда могла взяться в его душе эта чёртова ревность? Эта девушка ни в чём перед ним не провинилась. Разве что только тем, что все эти годы была рядом с Бодро…Так, как в свое время с ним рядом хотел быть Грейди. Однако о нём никто не позаботился. Когда он плакал и звал на помощь, никто не пришёл и не спас его из того кошмара. И после этого Бодро еще посмел обвинить его в предательстве?...Что ж, пусть тогда считает, что это предательство вернулось к нему бумерангом… Пусть думает, переваривает, анализирует, делает выводы… У Грейди была своя, собственная жизнь, которую он когда-то отстоял САМ, поэтому теперь ему никто не имел права указывать, что делать. И абсолютно никто ему в этой жизни был не нужен.
Глава 22
После ночного инцидента в подземном гараже было крайне глупо надеяться на то, что к девяти часам утра Грейди как ни в чём ни бывало явится на работу. Адам не тешил себя этой иллюзией, и всё равно, не обнаружив парня в баре, с новой силой ощутил горечь разочарования. То, что Грейди не захотел оставаться с ним под одной крышей, можно было понять и пережить. Однако если он наплевал на свои рабочие обязанности, это означало только одно: Грейди ушёл навсегда…Или же, случилось самое страшное, но об этом даже думать не хотелось.
