Литмир - Электронная Библиотека

Взрывотехники приехали на место в десять минут первого. Вся ночь у них была впереди. Можно было оцепить пустую в это время суток трассу, погрузить роботом сумку в контейнер, отвезти ее за город и там взорвать. Но Трофимов решил все сделать на месте, так казалось быстрее.

Спустя две недели после гибели Трофимова его коллеги обезвреживали шесть поясов шахидов, найденных на базе боевиков в Толстопальцеве. Теперь по приказу начальства никто из саперов к взрывчатке не приближался. Все делали роботы. Один пояс взорвался. Никто не пострадал.

Трофимов мог бы остаться в живых, если бы промышленность выпускала качественные гидроразрушители. По сумке выстрелил импортный гидроразрушитель “Ньютрекс”, отечественный же, марки “2М”, дал осечку. Что такое осечка гидроразрушителя? Вы заряжаете робота, отправляете его на противоположную сторону улицы, долго прицеливаетесь, прячетесь в укрытие, нажимаете гашетку, а пушка не стреляет. Надо выходить из укрытия, возвращать робота пультом через всю улицу, разряжать его, заряжать по новой, отправлять робота обратно на противоположную сторону, прицеливаться, прятаться в укрытие… Осечка раздражает.

Бомбу попытались вытащить, не зная, что тумблер находится не в самой сумке, а отдельно в наружном кармане. Провода, которые вели от бомбы к тумблеру, не позволили достать бомбу из сумки. Тумблер зацепился в кармане, еще один рывок, тумблер встает в положение “On”, и все благополучно заканчивается. Но не было этого рывка. Тут бы произвести контрольный выстрел из гидроразрушителя, но это опять, в третий раз, надо заряжать робота, гнать его через Тверскую-Ямскую, целиться, прятаться в укрытие, а вдруг снова осечка…

За неделю до этого майор Трофимов разминировал в Тушине не до конца взорвавшийся пояс на трупе Зулихан Элихаджиевой. Фотография Трофимова обошла все газеты. В Тушине все обошлось. И теперь, конечно же, обойдется. Сколько можно, два часа уже возимся. Павел Мынкин помог Георгию Трофимову облачиться в защитный костюм. Георгий взял кусачки, перочинный нож, моток скотча и направился к сумке.

Георгий Трофимов погиб потому, что вел себя с бомбой непоследовательно. Если уж начал разрушать ее роботом, так и разрушай роботом, пока не взорвется. А если хотел осмотреть бомбу лично, то зачем перед этим лупить по ней из пушки, дергать и переворачивать. Георгий Трофимов погиб из-за негодного российского гидроразрушителя и склонности к риску. А Зарема Мужахоева в гибели Георгия Трофимова не виновата. Напротив, она в ту ночь была единственной, кто мог его спасти. Но Георгию не дали встретиться с Заремой.

Он погиб геройски. Потому что работу свою выполнил, бомбу обезвредил, и никого при этом не подставил. Кроме себя и Заремы.

Обратная перемотка

Смерть Трофимова сняли на видео.

Мужчина пересекает улицу. Сейчас он поравняется с фонарным столбом и исчезнет. Камера вздрогнет. Оглушительно лопнет фугас. “П…ц!” — вполголоса скажет оператор…

Pause. Rewind.

…Из искр, обрывков костюма, взлетевшего к небу серого праха чудесным образом возникает живой человек и быстро-быстро пятится прочь от собственной смерти.

P.S.

Записка автору от заключенной Мужахоевой З.М. от 30 января 2004 года:

“Гонорар за интервью прошу перечислить на мой счет в следственный изолятор “Лефортово” с почты по улице Боровой.

Я буду покупать сок, шоколадки, печенье и яблоки”.

***

Письмо Заремы Мужахоевой президенту Российской Федерации Дмитрию Медведеву

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Обращаюсь к Вам с просьбой о помиловании, надеюсь на Ваше милосердие, объективность и справедливость.

В средствах массовой информации обо мне сложился образ какого-то монстра в женском обличии, поэтому я хотела бы самолично кратко поведать Вам о своей жизни. Мне кажется, что только зная мою судьбу, условия, в которых формировалась моя личность, можно объективно судить обо мне.

Родилась я в 1980 году в чечено-ингушской семье. Жизнь показала, что семья была некрепкая и несчастливая. Мне не было и года, когда мама бросила нас и ушла к другому мужчине; так как отец много времени проводил вне дома, я жила у его родителей. Кроме меня на попечении у дедушки и бабушки была еще их дочь со своими двумя детьми. Мне было всего десять лет, когда отца в Сибири убил пьяный земляк, и я полностью осиротела. Мало того, что я не знала материнской заботы и ласки, я лишилась защиты и любви отца. Это произошло в то время, когда в Чечне начались процессы, от которых даже у взрослых людей “голова шла кругом”. Я училась в 7 классе, когда началась Первая Чеченская война и закончилась для меня учеба. Хотя, честно говоря, я и до войны училась плохо, не хватало родительской строгости и внимания. Так как мать отца была двоюродной сестрой Джахара Дудаева, можно легко представить, на чьей стороне были симпатии в нашей семье и какое влияние оказывалось на меня со стороны родственников, даже непроизвольно. При этом, должна оговориться, что благодаря дедушке и бабушке я никогда не испытывала никакой национальной или религиозной ненависти к людям других национальностей и религий.

Когда ко мне, двадцатилетней девушке, посватался женатый мужчина, дедушка без долгих раздумий выдал меня замуж второй женой. Казалось, что теперь наступит более-менее благополучная жизнь, но, видимо, я несчастлива с рождения, так как через три месяца после свадьбы мужа убили. (Смерть его не связана с войной, он занимался торговлей лесом.) И я, беременная, остаюсь одна, становлюсь обузой уже в семье мужа. Когда я родила дочь, у меня появилась цель в жизни — родной человек, ради которого надо жить. Но как оказалось, я заблуждалась. Дедушка отказался принять меня обратно в семью, так как не смог бы нас с дочкой прокормить. Оставив нас у себя, семья мужа убедила меня подписать документы, по которым я, якобы просто формально, отказываюсь от дочери для ее же блага. Воспользовавшись моей необразованностью, но, убедив меня в этом, они сразу запретили мне видеться с дочерью. Так я в очередной раз потеряла последнего родного человека. Когда дочке исполнилось полтора года, мне заявили, что дочка не должна знать, что у нее есть я, и чтобы я не просила с ней встречи.

Тогда я решилась на крайние меры: выкрасть дочку и уехать с ней из Ингушетии. У бабушки из сундука я украла золотые украшения, чтобы купить билет на самолет и уехать в Москву к тете. Я продала золото на рынке, купила билеты на самолет и с дочкой уже находилась в аэропорту, но мы так и не улетели, так как родственники нашли нас и забрали у меня дочь. Также они объявили, чтобы я вернула долг — 1000 долларов США. Я стала отверженной для всех родственников. Мне стало незачем жить, так как мне категорически запретили не то, что видеться с дочкой, но даже выходить из дома. Как раз в это время ко мне обратилась соседка и предложила избавиться от долга. Она предложила мне стать шахидкой, а за это боевики выплатили бы мой долг за золото.

Жизнью своей я не дорожила, а о том, что погибнут невинные люди я в этот момент просто не задумывалась. Просто появилось предложение разом решить две проблемы: уйти из жизни и рассчитаться с долгом. В июне 2003 года на меня одели “пояс шахида” и поручили взорвать с военными, ехавшими в Моздок на автобазу. И только здесь, глядя на стоящих на остановке людей, до меня дошел весь ужас порученного мне дела. Я поняла, что не смогу лишить жизни этих людей, я осознала, что это уже не детские игры. В конце концов я поняла, что хочу жить! Я не решилась взорваться,  уехал. Боевикам я сказала, что  просто не было.

Мне не поверили до конца, но так как у них была другая шахидка, для подстраховки выяснять подробности не стали. А на следующий день другая шахидка сделала то, что не сделала я. В начале июля меня привезли в Москву. Чтобы подстраховаться, меня запугивали и говорили, что за мной постоянно следят, что у них есть связи везде, а если я вдруг пойду в милицию, ко мне пришлют своего адвоката. Теракт для меня был назначен на 9 июля 2003 года в кафе “Мон” на Тверской улице. Придя к назначенному месту, я около часа не знала, что мне делать. В кафе я даже не заходила, боялась, что боевики взорвут меня сами, как только я зайду в помещение. Я старалась привлечь к себе внимание посетителей. В конце концов я показала язык молодым людям, сидящим в кафе. После этого ко мне подошли трое мужчин и спросили, что я хочу. Я сказала, что у меня взрывное устройство и я должна взорвать кафе. Я стала тихо отходить от кафе в более безлюдное место. На требование прибывшей милиции снять сумку со взрывчаткой, я сама сняла ее и поставила на землю. На вопросы, как выглядит взрывное устройство, я отвечала все, что знала, просто знала очень мало, меня никто не учил делать бомбу, меня учили только взрывать ее. Меня обвинили, что первые дни я сознательно не говорила правду. Частично это так. Про “пояс шахида” я действительно рассказала все, что знала. Но вот когда приехала адвокат и сказала, что она прямо со свадьбы дочери, я испугалась. Ведь на языке боевиков “свадьба” — это теракт. Я подумала, что боевики сдержали слово и прислали своего адвоката! Поэтому первое время я не верила следователям и адвокату. Бомба, к моему огромному сожалению, взорвалась, но взорвалась спустя несколько часов, как я отдала ее. Тем не менее, взрыв свидетельствует о том, что бомба была исправна и, если бы я попыталась ее взорвать, она бы взорвалась. Я не пытаюсь оправдаться, я виновна в том, что одела на себя этот проклятый “пояс шахида” и обязана за это нести наказание! Но я не хотела совершить теракт, я не хотела смерти взрывотехника Трофимова Г. Для меня было громадным потрясением, когда я на следующий день узнала, что он погиб.

16
{"b":"263078","o":1}