У так называемой миссии было несколько целей. Одна из них была полностью секретна для всех – это внедрение Михаила в тылы врага. Вторая, которая была на бумагах – это рейд, и третья – это разведывательная миссия, целью которой было найти старый подземный бункер в горах Крыма. Об этом бункере знали и враги. В первые дни войны, когда спутники еще повиновались нашим, была замечена активность в самом бункере. Были даже фото воинов в сутрах. Очевидно, что там была устроена засада, ожидавшая ничего не подозревающих беженцев. По новым данным со спутника, перехваченным три недели назад, удалось узнать, что бункер заселен. Скорее всего, он был перевалочным пунктом. Слабая охрана из обыкновенных солдат, вооруженных стрелковым оружием, которая была прямо как сыр в мышеловке, постоянно на виду, выдавала засаду. Именно разведка и возможный захват этого бункера и было третей целью миссии. Об этой версии знали почти все вышестоящие военные, но никто не говорил об этом думая, что он посвящен в тайну. Некоторая часть информации об этом, так называемом, разведывательном задании была запущена в качестве слухов таким образом, чтоб каждый из военных мог дополнять эти слухи своей информацией, одновременно опровергая одного из своих коллег чем порождая еще больше интереса и вопросов именно к этой версии. Таким образом, тылы миссии и тылы Михаила были прикрыты более чем надежно. Ведь чем больше споров порождает какой-то вопрос, тем дальше от понимания истина.
Еще более надежно они были прикрыты благодаря удачному стечению обстоятельств. В общей сложности это было трагедией, но в условиях закулисных интриг это сыграло роль прекрасного трамплина. Буквально две недели назад несколько военных без вести пропали и вскоре были запечатлены разведгруппой во вражеском автотранспорте. После этого были рассекречены данные о местоположения Харьковского убежища, которое подверглось небольшому штурму, что могло свидетельствовать о том, что информацию об этом бункере выдали именно предатели. Вслед за этими двумя дезертировало еще несколько рядовых солдат, местонахождение которых уже не удалось узнать. Известно было лишь то, что им удалось украсть несколько карт, указывающих расположения складских помещений и перевалочных пунктов, которые вскоре были ограблены.
Эти события создали Михаилу некую ширму из паники и серии предательств как бы толкнувшие и его на побег. Этим самым немного сгладив его предстоящее предательство, которое стало бы информационной бомбой, если бы он был на месте первых дезертиров. А теперь он уже навсегда останется в их тени. В любом случае, буквально в последние дни, было решено в первую очередь запустить дезинформацию о том, что Михаил погиб в бою, но параллельно пустить и слух о том, что он предатель. Этот слух предназначался вражеским шпионам, которые возможно находились в бункере. Этот слух должен был немного помочь Михаилу. Когда информация о том, что его считают предателем дойдет до тех людей, которые будут решать вопрос о его чистоте, то это послужит Соборову дополнительной гарантией.
Парни безмолвно сели в потрепанный джип. Вся правая сторона была прошита пулями крупнокалиберного пулемета. Если бы не было темно, то на изрезанных сиденьях наверняка можно было бы разглядеть засохшую кровь тех бедняг, которые попали под обстрел. Хаммер стоял среди новеньких Сабурбанов, еще месяц назад сверкавшим глубоким черным цветом, увозя важных беженцев из опасных регионов. В одном из них привезли и Михаила. Но сейчас их было сложно опознать. Перекрашенные в камуфляжные цвета, переоснащенные по последнему слову военной техники и вооруженные пулеметами, они выглядели внушающей страх несметной силой. Старенький хаммер, гроза маленьких военных конфликтов начала второго тысячелетия, не отставал и смотрелся как битый временем ветеран.
Зорога сел за руль. Осмотрелся, привык к креслу, немного качнулся, проверяя, не забыли ли усилить пружины под вес сутр, но хаммер проигнорировал движения Зороги и остался стоять как вкопанный. Михаил уселся на правое пассажирское место. Зорога провернул ключ, и двигатель бодро подхватил обороты. Спустя пару минут потраченных на разогрев двигателя, они двинулись. Михаилу все казалось нереальным, он понял, что до сих пор не верил в то, что они возьмутся за этот план в плотную. Он побаивался этого задания и потому старался поменьше думать о нем всерьез, относясь как к рядовому заданию, но сейчас реальность начала давить на него чуть сильней. Казалось, что все развивается очень быстро, вот они уже двинулись, абсолютно безмолвно. Никого ничего не интересовало, все ехали работать, план действий был просчитан и прорепетирован тысячу раз, все было делом техники. Осознание этого вернуло Михаила в строй. Он был творческой натурой, и мощное воображение иногда создавало ему лишние проблемы своей субъективностью, хотя любой на его месте хоть раз бы засомневался. Соборов вспомнил, что его ждет незабываемое путешествие по Карпатам. На украинском языке этот месяц звучит очень удачно, наиболее удачно – это был – жовтень, что прямо указывало на время, когда деревья меняют свой цвет. Михаил обожал осень, особенно время, когда деревья начинают менять свои цвета. Какие-то из них предпочитали желтый, а какие-то красный, одни выбирали яркость, а другие – контрастность. Казалось, что осень – это время, когда природа показывает лучшую сторону своего характера Джип качнуло на подъеме, и они выехали на короткий серпантин, он шел огромной резьбой к верху из ангара наружу. Михаил включил один из визуальных фильтров, превращающий цвета в тысячи оттенков, различая и придавая невероятной контрастности даже самой маленькой тени в самую черную ночь, и темнота, поглощающая все еще минуту назад, растворилась в сотнях оттенков и цветов. Первым в глаза бросился искусственно созданный водопад, через который они выезжали. Он был создан как ширма для входа в убежище. Водопад питала специально созданная река, но Михаил не знал об этом, он всегда думал, что водопад настоящий. В визуальном фильтре вода водопада выглядела как тысячи иголок, падающих откуда-то с неба, сверкая на свете фар.
Спустя миг их осветила полная луна. В рации раздался голос диспетчера, который располагал данными о маршруте и последними сводками разведки. Он сообщил, что их путь чист, дал указание по какой дороге ехать предпочтительней и после подтверждения получения информации Зорогой, пожелал удачи и отключился. Они остались совсем одни. Больше никто на них не влиял. Четыре человека пытавшихся изменить историю, при этом были простыми парнями, которых судьба заставила воевать. В ходе тренировки все они довольно близко сдружились, они были лучшими из лучших. Кто-то мог то, а другой мог это. Самым загадочным был Гавриил Нелевский, парень, за голову которого была назначено вознаграждение. Он был легендой, первой живой легендой, единственным воином, кто в одиночку в первые дни войны, не обладая ни опытом, ни навыками, умудрился победить в ближнем бою четырех соперников подряд. Одного за другим. В объявлениях, которые во множестве распространялись до сих пор безликими врагами, он фигурировал как Дубненский воин. Наградой было руководство любым регионом бывшей Украины на выбор – более чем заманчиво. Этот подвиг дал возможность Гавриилу остаться в строю, несмотря на глухоту и немоту. Теперь ему в скафандр встроили специальный фильтр, что трансформировал полученные в радио звуки в визуальные картинки и слова.
Михаил бросил взгляд в боковое окно, пытаясь распознать стражников, но ничего не увидел. Он смотрел точно туда, где они должны были лежать, он знал место наверняка, но распознать тело человека было просто не возможно. Лишь легкое движение головы стражника, который обратил внимание на хаммер Михаила, выдало его на долю секунды. Спустя минуты они въехали в лес, где не было дороги, но, тем не менее, хаммер шел ровно и гладко как на асфальте. Бункер остался позади. Михаил с грустью провожал очертания горы, под которой находился бункер, где-то в его комнатах мирно спала Светлана. Она так старалась не проспать это утро и проводить Михаила на задание, что заснула, а он не смог позволить себе разбудить ее. Тем более теперь, когда она отвечала за две жизни. Михаил молился, чтоб ребенок простил ему его отсутствие, но отступать было некуда. Кроме всего прочего Михаилу не хотелось лишний раз врать ей, и он с тяжелым сердцем ушел не попрощавшись.
