— Ох уж мне эта молодёжь, — беззлобно хмыкнул профессор. — При виде красивой женщины теряют волю и голову. А старику — сиди и завидуй, — рассмеялся он. — Но я в общем-то хотел прояснить некоторые более общие вопросы и на них ответить, если у кого-то они появятся.
Духи. Профессор, конечно, был прав, но как же он не вовремя влез! Ещё минут двадцать, и был бы у нас чудесный международный конфликт: Кварг почти дозрел. А сейчас успокоится, возьмёт себя в руки, и что прикажете дальше делать?
Одна надежда, что резкая перемена температуры сейчас поспособствует растрескиванию скорлупы, а не закалке брони.
Кварг Арьен
Духи поберите, насколько я всё-таки переоценил собственные силы. Это оказалось гораздо труднее, чем думалось поначалу: наблюдать, как Яроника улыбается другому мужчине, и как он порой будто невзначай приобнимает её, поддерживает под локоть, берёт за руку, а ей это доставляет удовольствие.
Я пытался уговорить себя, что всё это просто игра, что меня это мало интересует, что всё к лучшему, и эта женщина мне не нужна. Но голос разума глох на фоне бешено стучащей пульсом в ушах ярости.
Очень кстати влез в разговор профессор с его призывом к конструктивному диалогу; если бы не это, я бы точно окончательно озверел и… Вот что было бы дальше, я не готов был спрогнозировать. Вероятнее всего, мы бы проверили, насколько хорошо способен этот глюмов «профессионал» держать удар. По мне — так с подобной комплекцией он должен быть не самым опасным противником, но всё познаётся на практике.
Впрочем, намного лучше соображать я не стал. Они всё ещё сидели рядом, он всё ещё держал её за руку, и она не спешила что-то изменять. В мою сторону даже не смотрела.
Профессор что-то говорил о принципах взаимоотношений с заповедными цивилизациями, о том, насколько немного они о подобных знают, насколько осторожно подходят к изучению, и — в общих чертах, — о том, что именно они хотят узнать от нас.
Я не мог его слушать: все мои силы были направлены на то, чтобы держать себя в руках. Это было отвратительно непрофессионально, я презирал себя за это, ненавидел попеременно себя и Яронику, мысленно ругал себя и весь окружающий мир последними словами, но — увы, толку было немного. Мне просто не хватало воли и самообладания. Это был тот самый предельный вес, который я физически был неспособен поднять, как ни напрягался. Максимум, что я мог, — до последнего держать себя в руках и не давать ярости выплеснуться наружу. Пожалуй, последний раз со мной такое было как раз тогда, когда я пытался вытащить младшего из той дыры, в которую он себя загнал: бешенство и бессилие до помрачения сознания.
Не помню, сколько это продолжалось. Кажется, часа полтора, но за точную цифру я не был готов поручиться. Главное, я всё-таки сдержался, что было небольшим (честно говоря, очень небольшим) поводом для гордости, а потом нас всех закрутила суета прибытия.
Перед глазами, не откладываясь в памяти, сменяли друг друга лица. Вполне обыкновенные, ничем не отличающиеся от тех же уроженцев Брата, лица землян. Какие-то чиновники, какие-то учёные, какие-то бессмысленные речи. Самое главное, Сергей больше не маячил неотвязно рядом с Яроникой, вынужденный заниматься собственными обязанностями, и я в связи с этим обстоятельством мог хоть немного подумать.
Одно было ясно: так дальше нельзя. Потому что это сейчас у нас суета и какие-то перемещения, а потом… я ведь точно не сдержусь в какой-то момент. Если он наш охранник, то он постоянно будет поблизости, а конфликт с местным офицером и, наверное, неплохим в сущности человеком был нам всем ни к чему. Даже если он окажется сильнее, или если я окажусь достаточно в себе, чтобы не убивать.
Выход я в итоге видел только один. Вернее, их было несколько, но этот был самый разумный и самый правильный, если сделать скидку на то, что именно его я старался всячески избежать: честно и прямо поговорить с Ярой. И чем скорее, тем лучше. Наверное, если я буду знать, что не имею никакого права претендовать на эту женщину, мне станет легче. Хочется в это верить…
Нас всех поселили в одном крыле какого-то огромного высотного здания, расположенного на небольшом холме и возвышавшегося над в среднем довольно низкорослым городом. Как объяснил нам охранник, комнаты были частью общежития для сотрудников и учеников, трудившихся и учившихся в этом институте.
Апартаменты были, определённо, скромнее, чем в нашей яхте, но всё равно довольно просторные, каждые с индивидуальным санблоком. Нам провели экскурсию, объяснив, что как работает, пообещали до утра не трогать, а утром приступить к собственно исследованиям.
Окончательно меня добил тот факт, что комнаты нам с Яроникой выделили разные (что, в общем-то, было совершенно логично с точки зрения хозяев), а наш охранник, которого я временно ненавидел лютой ненавистью, тоже занимал одно из помещений в этом крыле (что не менее логично, но неимоверно выводило из себя).
Некоторое время я, запершись в комнате, просто сидел на стуле и занимался дыхательной гимнастикой, пытаясь взять себя в руки. Получалось из рук вон плохо, — въевшийся образ Сергея, держащего белобрысую занозу за руку, категорически не хотел идти из головы, — но я упорно пытался. Когда окончательно расписался в собственном бессилии, решил идти как есть. Дадут духи, никого не убью.
Яроника на стук открыла быстро. Хотя, наверное, было бы лучше, если бы не открывала вовсе, потому что она была не одета, а от подмышек до середины бедра завёрнута в плотную мягкую ткань полотенца, которые нам выдали взамен отсутствующих по техническим причинам сушилок. Так что я, глядя на неё, практически забыл, зачем вообще пришёл.
— Кварг? — удивлённо вскинула она брови. — Привет, — женщина отступила в сторону, пропуская меня внутрь. — У них тут так забавно всё устроено, — с улыбкой сообщила она, закрывая за мной дверь. — Без сушилки, правда, неудобно, но что-то в этих полотенцах определённо есть. Ты чего? — озадаченно вскинула брови Яра, разглядывая меня.
Я же замер буквально на пороге, пытаясь сказать хоть что-то, но мог только восхищаться контрастом белого полотенца и смуглой кожи. И рациональных разумных мыслей в моей голове не было совсем.
— Кар, ты нормально себя чувствуешь? — участливо поинтересовалась она, подходя ближе.
И я не выдержал. Схватил её в охапку, прижал всем телом к двери, запечатывая рот поцелуем.
Она ответила не раздумывая, и некоторое время мы просто целовались. Точнее, я целовал и прижимал её к себе, а она осторожно, как будто пытаясь успокоить, гладила мои плечи и голову. Странно, но в какой-то момент, — полотенца на ней, к слову, уже не осталось, — я действительно понял, что вполне могу разговаривать. Недолго, но могу.
— Маленькая ведьма, — пробормотал я, закрыв глаза, прижавшись лбом к её лбу и осторожно придерживая её за шею, не позволяя отвернуться. — Никогда так больше не делай. Слышишь меня?
— Как — так? — почему-то шёпотом уточнила она.
— Так, — после секундной паузы ответил я, не в силах впихнуть всё, что хотелось, в несколько слов. — Духи! Убью. Любого, кто посмеет дотронуться.
— Ты… ревнуешь? — с непонятным выражением спросила эта догадливая женщина.
— Ревную, — не стал в этот раз отрицать я. — До безумия. Честно пытался это контролировать, но — не получается. Прости. Если он ещё раз возьмёт тебя за руку, если ты ещё раз кому-то так улыбнёшься, если позволишь… невзирая на личности, любому шею сверну. Никогда со мной такого не было. Точнее, было, но давно, уже почти не помню. Даже если не буду иметь на это никакого права, видят духи — убью! Прости…
— Не надо, — тихо шепнула она, и я почувствовал, как её пальцы скользнули мне на затылок, а вторая ладонь легла на запястье той руки, которой я держал её шею. — Извиняться не надо, — со смешком добавила Яра, опередив мой вопрос. Осторожно отвела мою руку, медленно потянула вниз, ладонью прижимая к себе. — Я больше не буду, — вовсе уж едва слышно пообещала она. Не дав моей ладони задержаться на её груди, повела вниз, по боку на бедро, и дальше на ягодицу. — Я думала, тебе плевать. Я… соскучилась, — призналась она, и, запустив обе ладони мне под рубашку, прижалась ещё крепче, насколько это было возможно. — Хочу тебя. Очень, — и руки её, скользнув по моей спине, потянули вниз край эластичных штанов.
