Чтоб в Божьем улье каплей меда
Благоухать за жизнь народа —
От матери за мать элатница!..
«Николенька, тебе синица
Нащебетала лапотки
И легкий путь на Соловки
К отцу Савватию с Зосимой,
Чтоб адамантовою схимой
2360 Тебя укрыть от вражьей сети!
Пройдет немного зим, пролетай
И для меня сошьют коты —
Идти в селенья красоты,
Кувшинке к светлости озер, —
Так кличет лебедем — собор,
И семилетняя разлука —
За прялкой зимняя докука,
Лишь сердца сладостный порез, —
Христос воскрес! Христос воскрес!
2370 Запомни, дитятко, годину,
Как белоцветную калину, —
Твою невесту под окном,
Что я усну в калинов цвет
Чрез семь плакучих легких лет
Невозмутимым гробным сном!
Я не страшусь могильной кельи,
Но жалко ивовой свирели
И колокольцев за рекой!
Тебе дается завещанье,
2380 Чтоб мира Божьего сиянье
Ты черпал горсткой золотой,
Любил рублёвские заветы,
Как петел синие рассветы
Иль пяльцы девичья игла:
Красотоделатель Савватий
На голубом небесном плате
Не шьет совиного крыла!
Поморью любы души-чайки,
Как печь беленая хозяйке,
2390Они приветны и моржу...»
— «Родимая, ужель последний
Я за твоей стою обедней
И Святцы красные твержу?»
— «Уже пятнадцать миновало,
У лося огрубело сало,
А ты досель игрок в лапту, —
Пора и пострадать немного
За Русь, за дебренского Бога
В суровом Анзерском скиту!
2400 Там старцы Никона новиной,
Как вербу белую, осиной
Украдкой застят древний чин.
Вот почему старообрядцы
Елиазаровские Святцы
Не отличают от старин!»
* * *
«Преподобие отче Елиазаре, моли Бога о нас!»
И так пятьсот кукушьих раз
Иль иволги свирельных плачей.
Но послушанье меда паче,
2410 Белей подснежников лесных.
«Скиту поружен, как жених
Иль колоб алый земляничный,
Николенька сладкоязычный
Зело прилежный до Триоди.
Уж в черном лапотном народе
Гагаркою звенит молва,
Что Иоанова глава
Явила отрочати чудо
И кровью кануло на блюдо» —
2420 Так обо мне отец Никита
Оповестил архимандрита.
Игумен душ, лесных скитов,
Где мерен хвойный Часослов,
Весь борода, клобук да посох,
Осенним стогом на покосах
Прошелестел: «Зело, зело!..
Покуль бесовское крыло
Не смыло злата с отрочати,
Пусть поначалится Савватий!
2430 У схимника теплы полати
И чудотворны сухари,
А квас-от — солод от зари,
А лестовки — сёмужьи зерны,
А Спас-от ярый тайновзорный!
Опосле Мишка-балагур,
Хоть косолап и чернобур,
Зато, как азбука живая,
Научит восходить до рая!»
Честнбму авве боле сотни,
2440 Он сизобрад, как пух болотный,
С заливами лазурных глаз,
Где мягкий зыблется атлас,
И помавают тростники —
Сюда не помыслов чирки,
А нежный лебедь прилетает
И берег вежд крылом ласкает,
Чтоб золотилися пески.
Кто видел речку на бору,
Глубокую, с водою вкусной,
2450 С игрою струй прозрачно грустной,
Как след резца по серебру, —
Она пригоршней на юру
Сосновой яри почерпнула
И вновь, чураясь шири, гула,
Лобзает светлую сестру—
Молчание корней, прогалов...
Лишь звезд высоких покрывало
Над нею ткется невозбранно —
Таков, вечерне осиянный,
2460 И древний схимник Савватий.
К нему с небесных Византии
Являлся житель чудодейный,
Как одуванчик легковейный,
С лотком оладий, калачей,
Похожих на озерный месяц,
Косым прозрачным пирожком,
И звал в нерукотворный дом
От мочежин и перелесиц:
«Погодь маленько, паренек,
2470 Пока доспеет лапоток
И заживет у мишки ухо,
Его разъела вошь да муха,
Да выбродит в Лубянке квас».
И с той поры ущербный лапоть
Не устает берёстой капать,
Медведь развел на шубе улей,
А квас зарницею в июле
То искрится, то крепнет дюже,
Святой же брезжит, не остужен,
2480 Речной лазурной глубиной,
И сруб с колодой гробовой
Напрасно ждет мощей нетленных.
Как хорошо в смолисто-пенных
И строгих северных лесах!
«Подъязик ты, а не монах
Иль под корягой ерш вилавый!
