Я боюсь этого так же сильно, как и желаю.

Где-то там (в будущем) у меня ничего нет. Мне нечего терять, кроме собственной жизни. Я лишился всего, потерял самого себя и просто существовал дальше. Сейчас же, у меня есть все, чего я когда-либо желал: я обычный парень, без крыльев за спиной и «ангельской метки» на запястье, рядом со мной девушка, которую я люблю больше жизни (девушка, которая любит меня ничуть не меньше).

Эмили стремится к своей мечте (стать той, кем бы гордились ее родители), а я просто иду рядом с ней. Держу за руку, поддерживаю, не даю упасть или оступится. Мне не нужно стремиться к мечте, ведь моя мечта – это быть рядом с ней.

– Кайл, – нежная, прохладная рука легла на мое плечо. – О чем ты задумался?

Я перевел на нее взгляд и слегка улыбнулся:

– О тебе. О нас. О жизни в целом.

– Ты жалеешь? – Робко спросила Эмили, опустив глаза. Ее пальцы вцепились в бледно-голубую простыню.

– Жалею? – Я вскинул брови. – О чем?

Эм несколько секунд молчала, нервно покусывая нижнюю губу, словно не решаясь заговорить, но все же заговорила. Так тихо, чуть громче шепота: – О том, что выбрал меня…

– Что? Нет, Эмили, – твердо ответил я, обхватив ее крохотное личико ладонями, заставляя смотреть мне прямо в глаза. От того, как резко я сел, пуховое одеяло соскользнуло с кровати и приземлилось на деревянный пол. – Я не хочу, чтобы ты даже думала об этом. Ты меня поняла?

Разумеется, она думала, что я жалею, что лишился крыльев. На самом же деле я не лишался их, а добровольно «сложил» и это одно из лучших решений, которое я когда– либо принимал.

– Я ни капли не жалею об этом. Я там, где всегда хотел быть. Рядом с той, ради которой бьется мое сердце.

Эмили молчала, ее губы задрожали от подступивших к глазам и горлу слез. В данный момент она мне напомнила Мию, за несколько секунд до истерики малышка выглядела точно так же. Голубые, распахнутые глаза поглощали мои без остатка.

А чего я еще ожидал? Конечно же, Эмили восприняла мою замкнутость, задумчивость и отстраненность на свой счет. Для нее между девятнадцатым и двадцатым августа прошел всего день (день за который ее возлюбленный резко изменился), для меня же прошла целая жизнь. Пятьдесят восемь лет без нее разрушили меня вплоть до основания. Если бы я был бы камнем, то уже давно превратился бы в песок.

– Наша любовь – это волшебство, – я удерживал ее взгляд, стараясь донести до нее всю суть того, что буду говорить. Я жалею, что раньше не делал этого. Раньше Эмили знала о том, что именно я к ней испытывал. Но теперь я хочу, чтобы она не только знала об этом, но и постоянно слышала, видела, чувствовала.

Мне выпал шанс все исправить. Превратить нашу печальную историю любви, во что-то безумно красивое и до краев наполненное счастьем. Меня больше не устраивает наше «бумажное счастье», я хочу чего-то большего. Чего-то, что нельзя сломать, помять или разрушить.

– Ты только представь, насколько сильная искра вспыхнула между нами, раз такой бездушный, лишенный человеческих чувств ангел смог влюбиться. Это тоже самое, если бы умерший человек смог воскреснуть спустя неделю.

– Ну, ты сравнил, – улыбаясь, ответила Эмили, положив свою ладонь поверх моей.

– Я серьезно, Эмили. Ты подарила мне жизнь, о которой я даже и не мог мечтать. И даже сейчас, зная обо всем, что мне пришлось пережить, я не сделал бы другой выбор. Я слишком долго боролся за то, чтобы иметь честь держать тебя за руку и видеть твое милое, сонное личико по утрам. Это бесценно для меня и я ни за что не упущу своего счастья. Я люблю тебя Эмили Бейли, больше, чем ты можешь себе представить.

– Я знаю, Кайл, – нежно ответила девушка. – Я тоже тебя люблю. И поэтому прошу, не скрывай от меня ничего. Я вижу, как ты отдалился от меня в последние дни. Тебя что-то тревожит, я чувствую это, но не спрашиваю, потому что жду, что ты сам все расскажешь. Но ты молчишь…

Из уголков ее глаз выскальзывают слезы, я прижимаю ее лицо к себе и осушаю их поцелуями. Проходит секунда, за секундой забирая ее тревогу вместе с собой.

Мы сидели, прижавшись, друг к другу чуть больше получаса, пока дыхание Эмили не стало равномерным и не глубоким. Она заснула на моей груди, а через несколько минут уснул и я.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

КАЙЛ

Я сижу у окна. Наблюдаю за тем, как тихо и размеренно опадают на землю крупные снежинки, похожие на охапки облаков. Они застилают всю землю тонким слоем воздушного покрывала. В этой части штата снег бывает довольно редко. Ангелы «падают» с неба чаще, чем в нашем городе выпадает снег – любит шутить Эмили. И хотя я не вижу в этом ничего смешного, все равно улыбаюсь.

Аудитория наполнена полусонными студентами, которые, так же как и я «считают ворон» за окном. Некоторые (такие как Мик Хамфри и Тед Дэвис) слушают Мистера Кернера с разинутым ртом и горящими от восхищения глазами. Я же не узнал от этого преподавателя ничего нового, лишь без конца подлавливаю его на искажении фактов и изменении дат.

Сложно сидеть здесь и слушать бредни, когда буквально пару месяцев назад я и сам преподавал историю. Стоял за такой же кафедрой и завораживал студентов, поглощая их внимание полностью. Я не хвастаюсь и не восхваляю свое эго. Просто я любил свою работу, любил историю и помогал другим любить ее, интересоваться и жить ею. А этот болван вызывает неимоверную скуку и чувство отвращения. Я нервно постукиваю ручкой по парке, мечтая отказаться где угодно, только не здесь, не в этой идиотской аудитории.

- Мистер Купер! - Раздался громкий, гнусавый голос. Я повернул голову в сторону кафедры и встретился взглядом с преподавателем. Его серые глазки-бусинки, скрытые за толстым стеклом очков в ужасной оправе, переливались возмущением. – Я безусловно понимаю Ваш восторг по поводу выпавшего снега, но будьте добры на моих занятиях думать об истории. Проявите хоть каплю уважения.

Мне впору пристыдиться или по крайне мере извиниться, но я молчу, намерено не отводя от него взгляда. Кернер тоже молчит, ожидая моей реакции или извинений. Не дождешься.

- Ну ладно, продолжим. – Недовольно буркнул преподаватель и вернулся к своим конспектам, набросанным на старой потрепанной бумаге.

Я тут же перестал его слушать. Какой же у него противный голос. Отложив ручку, я взял в руки карандаш, и тонкими линиями начал набрасывать очертания знакомого до боли рисунка: круг, буква «А», размашистые крылья и витиеватая корона.

- Красиво рисуешь. – Раздался женский голос. Обернувшись на него, я встретился с пытливым взглядом очаровательной брюнетки. Облокотившись на парту, через мое плечо она, прищурившись, рассматривала мой рисунок. Я пытался уловить в ее внешности хоть что-то знакомое: светлая кожа, темно-кофейные глаза, с густо накрашенными ресницами, губы бантиком, лицо сердечком, выгоревшие волосы когда-то были каштановыми. Ничего из этого мне не было знакомо. Мы определенно не встречались раньше.

– Спасибо. – Ответил я и вернулся к своему рисунку.

– Я всегда хотела рисовать, – как бы, между прочим, добавила девушка, понижая голос. – Даже посещала пару кружков, но после трех месяцев тщетного обучения бросила это бесполезное занятие. Я даже солнышко убого рисую.

Я молча вырисовывал контур круга, намерено не обращая внимания на назойливую незнакомку.

- Кстати, я Элайза. – Занудливый Мистер Кернер повернулся к доске и начала карябать на ней какие-то даты. За спиной послышались звуки движений. Боковым зрением я уловил, как Элайза забралась на парту и ловко перескочила через нее, приземляясь рядом со мной. Девушка, сидящая впереди, резко обернулась, смерив нас недовольным взглядом:

- Вы мне мешаете. – До чего же она на змею похожа. – Ведите себя тише.

- Окей. – Пробормотал я, но девушка уже вернулась к своим конспектам.

- Но друзья зовут меня Айзой. – Как ни в чем не бывало, продолжила Элайза, раскладывая свои тетрадки на моей парте. Какого черта она делает?