К этому моменту я перестала думать, что убийца – третий альпинист – спрятал Роберту, живую или мертвую, для своих собственных целей. Если убийца с кострами и убийца с перерезанной веревкой один и тот же человек (это предположение уже перешло в уверенность), тогда ему было ни к чему убивать бедного Бигла для второго костра, ведь у него под рукой было тело Роберты.

Я не верила в то, что у него имелся серьезный мотив для убийства Роналда Бигла. Было более чем очевидно, что мы имеем дело с маньяком. Бессмысленные, сумасшедшие убийства отличались своей тошнотворностью. Я с содроганием вспомнила слово «жертвоприношение», которое употребил Хьюберт Хэй.

Но каким образом эти два явно ритуальных убийства были связаны с гибелью Мэрион и Роберты, я не понимала. По крайней мере, думала я, снова пробираясь по оленьей тропе следом за Хьюбертом Хэем, мы можем хоть что-то сделать. Если мы найдем Роберту или ее тело, то немножко поможем полиции в ее охоте за человеком, который, несомненно, является психопатом.

Солнце все так же сияло в голубой выси. Вчера, когда небо было тяжелым и серым, горы выглядели как место трагедии, но сегодня солнце причудливыми золотыми узорами разукрасило молодые листья папоротника, а утесник стал благоухать ароматом горячего какао, и Блейвен перестал казаться зловещим. Он был полон лета. Коноплянки, щебеча и чирикая, резвились над яркими кустами утесника, и из всех щелей серого камня пламенели розовато-алые колокольчики вереска.

Поисковые отряды спустились наконец с Черной Трубы и, рассеявшись по горе, просматривали осыпи и лощины, поросшие высоким вереском. Хьюберт Хэй сказал, что один отряд поднялся высоко на скалы над Спутан-Дху и не виден за вершинами.

Изучая акр за акром крутую каменистую осыпь, ее изломы и трещины, я поняла, каким образом получается, что люди лежат в горах неделями, месяцами и их не могут найти. Хьюберт Хэй сообщил, что и по сей день ищут альпинистов, пропавших здесь много лет назад.

Когда мы дошли до того места, где вчера я встретила Родерика, спускавшегося с Черной Трубы, мы услышали крик и увидели вдали справа небольшой отряд людей. Кто-то – кажется, Хартли Корриган – махал нам руками и что-то кричал.

– Как вы думаете, они нашли ее? – спросила я.

– Не похоже, – отозвался Хьюберт Хэй. – Наверное, у них появился новый план поисков. Пойду поговорю с ними.

Он стал пробираться к ним, а я осталась стоять, разглядывая скалы над собой.

Я находилась как раз под тем местом, где нашли Хизер Макри.

Мгновение я тешила себя жуткой фантазией, что на этом почерневшем выступе лежит Роберта. Стряхнув с себя эту мысль, как ошметки ночных кошмаров, я стала высматривать более удобную тропу, по которой можно было взобраться на Черную Трубу.

Мне было известно, что эти окрестности уже тщательно осмотрели люди, больше смыслящие в горах, чем я. Но в каждом человеке сидит недоверие к чужим заверениям, что, мол, искали, но не нашли. И нельзя успокоиться, пока не посмотришь сам. Вполне возможно, сказала я себе, что пропущен какой-нибудь уголок, какая-нибудь трещина.

И я упрямо стала подниматься к скалам и вереску на склоне Спутан-Дху.

Подъем оказался кошмарным. Земля уже высохла, и ветра не было, но приходилось забираться на каждый валун, а между ними прятались коварные ямы, чуть прикрытые осокой и вереском. Вскоре пот покатил по моему лицу градом, а голова закружилась оттого, что приходилось все время нагибаться, чтобы заглянуть под плиты и скаты маленькой осыпи, которая тянулась туннелем под огромными скалами. Я двигалась вперед, не сознавая, как высоко забралась; наконец я так устала, что остановилась, выпрямилась и оглянулась, чтобы окинуть взглядом проделанный мною путь.

И почти в ту же секунду что-то бросилось мне в глаза – крошечная искорка посреди вереска, блеск микроскопической янтарной звезды. Я наклонилась, чтобы рассмотреть получше.

Это оказалась брошка, обычный сувенир, продаваемый в шотландских магазинах, – диск из серебристого металла с дымчатым топазом в виде вставки. Я подняла вещицу с земли, почувствовав внезапное волнение. Роберта… разве не на Роберте была эта брошь в тот первый вечер моего пребывания в отеле? Я стерла с брошки грязь, закурила и села, внимательно разглядывая ее. Значит, Роберта здесь была… впрочем, Дугал Макри об этом и говорил. Но при виде этой мигающей янтарной звезды я так сильно обрадовалась, что стала с новой надеждой осматривать пустынные склоны вокруг.

Отряда мне не было видно, и голоса спасателей тоже не доносились до меня. В летнем воздухе слышались лишь шум водопада и неожиданно низкий голос дрозда, которого я вспугнула. Нахмурившись, я попыталась представить, что могло произойти на этом крутом склоне два дня назад.

Вспоминая об этом теперь, я понимаю, что это был самый решающий момент во всей истории. Если бы я имела хоть капельку представления о том, как нужно вести себя в горах, если бы я старалась искать очевидные улики (как это делали остальные), я тоже ушла бы из ущелья и отправилась на поиски куда-нибудь в другое место, и вся история закончилась бы иначе.

Но я продолжала сидеть на солнце, курила, пытаясь суммировать все, что мне было известно, и думала о том, что будь что будет, но я сама стану искать Роберту на этом склоне Спутан-Дху. Потушив сигарету, я встала и начала поиски.

Понятия не имею, как долго я бродила. Я взбиралась вверх, скатывалась, тщательно всматривалась во все углы, раздвигала заросли вереска и тростника, заползала в самые невероятные места. Сначала я кричала, задыхаясь: «Роберта!» – и причудливое эхо с верхних скал приносило обратно мой зов. Вскоре я так устала, что перестала кричать, просто карабкалась в мрачной, удушливой тишине и все больше и больше склонялась к тому, что Родерик действительно осмотрел в этом месте каждый сантиметр и Роберты здесь нет.

В конце концов, когда я уже готова была сдаться, я поскользнулась на уступе. Он был довольно широким, и, скорее всего, опасность мне не грозила, но край его висел прямо над ущельем, поэтому я очень испугалась и села, прислонившись к камню, чтобы собраться с мыслями и силами.

Льющееся с неба солнце покрывало гору красными полосами. Среди высящихся скал был слышен лишь звук бегущей воды. Должно быть, я находилась в сотнях миль от цивилизации.

Стояла непроницаемая, пугающая, жуткая тишина. Я сидела, прислушиваясь к стуку собственного сердца.

И тут я услышала стон. Он звучал откуда-то слева.

Я мгновенно вскочила на ноги, забыв об усталости и страхе.

– Роберта! – задыхаясь, закричала я дрожащим голосом и стала ждать ответа.

Снова раздалось это животное хныканье. Казалось, оно шло из-за уступа, прямо из горы… Решительно повернувшись спиной к обрыву и лицом к стене, я торопливо двинулась по направлению к звуку.

Дойдя до выступа, образующего угол, я заглянула за него, чувствуя, как сердце колотится у меня в горле. Уступ, по которому я шагала, тянулся вдоль ущелья, постепенно повышаясь и сужаясь. Потом он переходил в трещину. С того места, где я стояла, мне было хорошо ее видно.

Там ничего не было.

Ничего.

Я снова крикнула:

– Роберта! – и подождала.

Молчание.

Солнце било в пустую гору.

– Роберта!

Раздался тихий стон.

Я осторожно пробралась за угол и двинулась по уступу вверх. Поначалу он был довольно широким, и даже мне, новичку в горах, идти было легко. Но когда он сузился и стал покатым, я испугалась и остановилась. На уступе ничего не было. И здесь определенно кто-то уже побывал: я заметила следы от ботинок, ведущие за угол. По-видимому, мне все просто показалось.

В этот миг я снова услышала тихий болезненный стон, но теперь позади и слева от меня.

Я изумленно обернулась, у меня кружилась голова от возбуждения, сердце колотилось, ноги и руки ослабели.

И вдруг я нашла ответ на эту загадку. Когда я продвигалась вперед, прижимаясь к выступу, образующему угол, я не заметила, как прошла мимо глубокой узкой расщелины. Ее прикрывала завеса сорняков и вереска, но под ней вполне можно было проползти…