Он снял заколку и ловко перевязал волосы лентой. Я взглянула на себя в зеркальце заднего вида. Действительно, это было красиво.

– А у Вас хороший вкус. – Сказал из‑за руля шофёр. – Приехали.

Машина остановилась у моей парадной. Незнакомец вышел и помог мне выбраться наружу. Поддерживая под локоток, довёл до двери. Подождал, пока я нашла ключ и отперла дверь. Отступил назад, давая мне право решить приглашать его к себе или нет.

– До свидания! – Едва слышно попрощалась я.

– Всего доброго, красавица. – Ответил он, отходя ближе к такси.

– Спасибо Вам. Я до гробовой доски вас не забуду.

– Забудете, не клянитесь. – Тихо сказал он и сел в машину.

Взбежав на второй этаж, я выглянула в окно. Такси нигде не было.

Целую неделю после этого я боялась выходить на улицу, опасаясь встретить обезумевшего от неутолённой жажды, и перенесённого унижения, Витьку. Но всё же выйти пришлось. Правда, встреча произошла не сразу и совсем не так, как я предполагала. Увидев его переходящим улицу, я замерла, не зная, куда бы скрыться. Однако случилось невероятное. Заметив меня, бывший мой ухажёр дал самого настоящего стрекоча. Рука на перевязи болталась во все стороны. Он бежал по тротуару, не оглядываясь. Прохожие провожали его удивлёнными взглядами. Увидев это, я немного успокоилась и стала чаще посещать людные места.

Однако прежнее равновесие не возвращалось. Странные мысли лезли в голову, жуткие видения преследовали меня повсюду. Кроме того, я стала замечать, что вокруг творится нечто непонятное. Сны ужасов, со всеми вытекающими отсюда последствиями, длинной чередой следовали один за другим. Стоило мне включить телик, как тут же с экрана обрушивались вопли насилуемых, истязаемых жертв. Злоба, жестокость, месть, ненависть пропагандировались со всех сторон. Повсюду преобладали сплошные инстинкты. Самые обыкновенные животные инстинкты. Это было жутко, невыносимо и противно. Духовности не было и в помине. Да и откуда ей было взяться?! Осознание своей отрешённости от происходящего приходило медленно, с натугой. Прокручивая в голове события той ночи, я никак не могла понять того факта, что животные инстинкты человека могут преобладать над его духовным миром. Попытка свалить всю вину на выпивку привела лишь к усугублению положения. В памяти время от времени возникали незначительные эпизоды из нашей любви и были они не в пользу моего бывшего жениха. Моё ослепление, а за ним и оглупление, так и лезли изо всех щелей. Не в силах больше носить эту борьбу в себе, я пошла к своей давней подруге, с которой мы разошлись во мнениях относительно Витьки. Не виделись мы с ней более полугода.

Лилька открыла дверь мгновенно, как будто стояла за ней в ожидании моего возвращения.

– Ну, проходи. – Пригласила она, отступая вглубь квартиры.

– Лиль, я не помешала? – Немного растерялась я. – Ты, наверное, кого‑то ждёшь?

– Нет, не жду. Вернее не так, жду, одну несчастную дурочку.

– извини. – Потупилась я, переступая порог. – Прости, Лиля. Я действительно оказалась дурой.

– Ладно тебе самоуничижаться. Проходи, не на пороге же рассказывать, чтобы соседи всё услыхали.

Она оттеснила меня от двери и захлопнула её.

– Пошли.

Я молча поплелась за ней.

Моя подруга художница. Правда, она нигде и никогда не выставлялась. Вообще странная она какая‑то. Её совершенно не интересовали деньги, слава!.. Она никому не показывала своих работ. Копила дома в многочисленных комнатах. Квартиру ей подарил отец в день совершеннолетия. Жила она одна отдельно от родителей. Знакомство наше произошло очень давно, ещё в гимназии, Где мне довелось получать своё образование. Мой папа тогда получил повышение по службе и у родителей появилась возможность оплачивать моё обучение. Поначалу мне не очень понравилась такая идея. Уходить из старой школы, от старых друзей!.. Но постепенно втянулась и совсем забыла свою первую школу, не говоря уже о детсадовских дружках.

– Садись. – Пригласила Лиля, подталкивая ко мне изящный табурет. – Кофе, чай? Или вы коньяк предпочитаете?

– Лиль, не надо меня добивать. Я и так побитая.

– А никто тебя и не бьёт. Откуда мне знать, как изменились твои вкусы почти за год?!

– Да никак. Чаю и если можно покрепче.

– Ну, за этим дело не станет. – Ответила моя подруга, начиная возиться возле самовара. – Да ты не молчи, пока я тут колдую, рассказывай.

И я рассказала!.. Всё, без утайки. Начиная с того самого вечера, как мы с ней расстались. Не забыла и про первую встречу со странным чудаком, и видение на тротуаре. Про его появление ночью на озере в парке и моё благополучное спасение. Лилька всё это время молчала, не издала ни единого звука, не спросила ничегошеньки. Только время от времени подавала мне полотенце утереть слёзы.

– Ну и как, он звонил? Извинялся на следующий день? – Спросила она.

– Кто? Этот чудак?

– Да нет, Витька твой.

– Нет. Не звонил. Да я бы и к телефону не подошла. – И рассказала про нашу встречу на улице.

– Моли Бога, что всё так кончилось. Я предполагала гораздо худшее. – Вздохнула моя подруга.

– Лиль, ты извини меня, за мою тупость, нежелание внять твоим предупреждениям. – Всхлипнула я. – Теперь‑то я понимаю, насколько ты была права.

– Ладно тебе. Раньше надо было думать. – Она поднялась, чтобы взять полотенце и вытереть накапавшую лужицу под краником самовара.

– Лиль, самое ведь странное во всём этом непонятная встреча с этим чудаком?! Эти его наваждения!..

– Ничего странного. Человек, как человек. – Ответила она, возвращая полотенце на место.

– Лиль, по‑твоему, это не странность?! Стоять под холодным дождём и глазеть на лужу? Я уж не говорю о ночных прогулках по тёмным паркам.

– Мало ли у кого какие заезды бывают. Я ведь то же, по‑твоему, не совсем нормальная. Не выставляюсь, с мужиками не вожусь!.. С себе подобными тоже… – Ехидная ухмылка скривила её красивые тонкие губы.

– Лиль, не утрируй. Меня ещё в первую встречу с ним поразило его умение наводить галлюцинации. Гипнотизёр он что ли?..

– С чего ты взяла, что это галлюцинация?

– Да я такого чудища нигде и никогда не видела. Даже в кино ничего подобного не встречалось.

Лилька вдруг поднялась и вышла из кухни. Вернулась через минуту с альбомным листком и парочкой карандашей.

– Так как, говоришь, выглядело это чудище? – Спросила она, начиная что‑то рисовать.

Я подробно описала. Подруга немного почертила, потом отставила рисунок, посмотрела на него, придвинула, ещё чего‑то черкнула, и протянула мне. С листа на меня смотрело то самое чудище!

– Лилька, ты гений! Это же надо с моих‑то слов?!

– Не обольщайся. Ты тут почти ни при чём.

– То есть как это?

– Да так. Это же самый обыкновенный муравей, увеличенный твоим воображением до невообразимых размеров.

Я присмотрелась. Действительно, это был гигантский муравей.

– Хорошо. – Тихо сказала я, опуская рисунок на стол. – А как насчёт заживших коленок?

– Проще простого. Ничего там не было, кроме слегка сбитой кожи. У твоего незнакомца, скорее всего, очень чувствительные кончики пальцев. Вот этим он и воспользовался, чтобы снять неприятные ощущения.

– Лиль, там была кровь.

– Это твоя фантазия нарисовала её.

– А как же Витька? Он ведь тоже видел?

– Всё это плод твоей буйной фантазии. – Вздохнула подруга. – Ты, когда пришла домой, осмотрела свои коленки?

– Нет. – Опуская взгляд, призналась я.

– Ну вот. Чего же ты ещё хочешь? – Она саркастически улыбнулась.

– Лиль, по‑моему, на этот раз ты действительно не права.

– Может быть. Но для доказательства обратного представь мне этого своего спасителя.

– А ты можешь нарисовать его портрет с моих слов? – С лёгкой надеждой в голосе, спросила я.

– Вряд ли. У тебя такие скудные воспоминания по нему. Ты ведь даже не запомнила цвет его волос, хотя помнишь, что они у него были длинные.

Я подумала. И впрямь, кроме длины волос и зелёной рубашки в памяти ничего не отложилось. Заметив мои мучения, подруга усмехнулась.