Горизонт окрасился размытыми расстоянием огнями ночного города. Ещё пара километров и первый пост ГАИ. А там возможен контроль, столица ведь как ни как!.. Впереди замаячила развилка, направо – мимо города вверх по реке, прямо непосредственно в столицу, чтоб её, налево прямо в реку, так как пешеходный мост не для машин. А, собственно говоря, почему бы и нет?! Оса авантюризма видимо впрыснула в мой организм чрезмерное количество своего яда. Иначе трудно объяснить даже самому себе, что со мной происходило за последние двое суток. Сначала я влезаю в драку, в которой мне никогда не победить, потом ухожу от ментов, от которых уйти просто невозможно, потому как они не одни в своих попытках отловить козла отпущения. Ночная переправа через несуществующий мост и последовавший за этим непонятный ночлег. И опять погоня. Чрезмерная самоуверенность в свою фартуну могла сыграть очень плохую шутку. Но делать‑то всё равно нечего!..

Я резко крутанул колесо руля влево и решительно помчался в направлении реки. Постороннему наблюдателю могло показаться, будто местный автолюбитель решил посетить столицу с боку набережной. Только вот я не собирался сворачивать в город, где меня поджидают тщательно расставленные сети.

Так называемый пешеходный мост по сути дела в природе не существовал. Его просто не успели достроить. Сварная металлическая конструкция, опирающаяся на два быка, расположившихся на мелководье, общая длина сто восемьдесят пять с половиной метров. Вот и весь мост. Доброхоты накидали сверху всякий мусор в виде брёвнышек, дощечек, балок и прочей чепухи, чтоб не так страшно было ходить. По такому мосту лучшие каскадёры не рискнули бы прокатиться даже на мопеде, не то, чтоб на тяжёлой машине. У меня выбора не было. Ну, разве что, бросить машину здесь, однако для того, чтобы дальше бежать нужны были деньги, следовательно, автомобиль надо было продать, а не оставлять на разграбление.

Останавливаться перед видимостью переправы я не стал, лишь сбросил скорость до минимума. Осматриваться и тому подобное тоже. Смысла не было, а засечь могли запросто. Включив ближний свет, аккуратно въехал на первые доски.

– Закрой глаза. – Посоветовал я девушке, разглядывая в зеркальце её побелевшие костяшки пальчиков, намертво впившиеся в ремень безопасности.

Она промолчала. И правильно сделала. Мне было не до ответов. Стараясь не очень трясти хлипкое сооружение, мы медленно продвигались к середине пролёта. Пока всё шло относительно хорошо. Колёса никуда не соскакивали, машина не прыгала, доски не ломались. Хотя парочка штук улетела вниз, в воду. Это я понял по кругам, разошедшимся по поверхности. Однако, вполне возможно, это сомы игрались. Не знаю, оглядываться как‑то совсем не хотелось. К тому же в темноте могло и померещиться!.. Руки буквально впились в руль. Застыли, как гипс, в одном положении, не разогнуть. Напряжение росло, переправа подходила к своему завершению. И, конечно же, каверза поджидала в самом конце. В нескольких метрах от прочного бетонного перекрытия зиял чёрный провал. Две тонюсеньких досточки, шириной не более чем в ладонь каждая, соединяли этот берег с противоположным. В неясном свете слабых ближних огней трудно было рассмотреть толщину досок, определить их разбросанность. Оставалось лишь уповать на небеса и на свою ловкость. Последней меня господь явно обделил. Хотя судя по прежней переправе именно всевышний к нам благоволил. Я и так сидел замороженной статуей, а тут вообще превратился в нерушимую гору плоти. Машина подкралась к дощечкам, передние колёса вкатились на них. "Значит, попал, не промахнулся! – Подумал я, ещё яростнее молясь всевышнему. – Только бы длины хватило, чтоб не всем весом навалиться!". Вот передние колёса коснулись бетона, зацепились за него. Рука непроизвольно потянулась к рычагу скоростей, коего здесь, разумеется, не было. Пальцы сами собой рванули рычаг переключения мостов, определяя ведущим передний, освобождая второй от ненужной нагрузки. Сзади послышался треск ломающихся досок, но машина пока что не наклонилась. В последний момент нервы всё же сдали. Нога сама дёрнулась, выжимая газ до упора, буквально вылетая на твёрдое покрытие единственного сохранившегося пролёта. Выбравшись на твёрдый грунт, я съехал на обочину, погасив свет, заглушил двигатель. Руки откровенно тряслись. Я сложил их на руле и опустил голову. Надо было прийти в себя. Напряжение последних суток дало знать. Перед глазами плясали разъезжающиеся доски моста, чёрный провал, зева пропасти… Обнажённая женская фигура манила из темноты… Потом громадный каменный фаллос высовывался и хохотал над периллами моста… Рогатая коровья морда, жующая тот самый каменный… В общем, всякая чертовщина. Потом всё исчезло. Чья‑то мягкая, тёплая рука гладила меня по голове. "Мама"‑ Подумал я. Господи, сколько лет я её не видел?! и тут же очнулся.

Юля осторожно гладила меня, едва касаясь гривы.

– Спасибо. – От всей души поблагодарил я её, отрывая голову от баранки. – Спасибо, мне уже легче.

Девушка нехотя, как мне показалось, убрала руку. Я запустил двигатель и выехал на трассу. Нам предстояло ещё много дел.

Город вынырнул как‑то сразу, стоило нам лишь выскочить из Аранского леса. Он возник пятнистой светящейся змеёй за мостом через безымянную речку. Даже не речку, так себе, ручеёк шириной не более пяти, шести метров. Гаишников у въезда в город не было. Видимо, пост сняли за ненадобностью, или может быть, ночью он здесь просто опасен. Не знаю, но я на всякий случай притормозил перед поднятым шлагбаумом. Ничего не произошло, и мы выкатили на ближайшую улицу. Сделав правый поворот, решил объехать городское кладбище более простым путём. Хотя встретить патруль голубых касок шансов было больше. Но мне почему‑то казалось, что сейчас и здесь их просто нет. Так оно и было. Миновав хлебозавод и свернув за консервным, мы очутились в частном секторе города. Пропустив пару улочек, я завернул в тупичок и заглушил мотор у зелёных с голубым ворот.

– Сиди здесь, как мышка. – Посоветовал я девушке. – Сквозь тонированные стёкла тебя никто не увидит. Пробить их не сможет даже пуля. А вскрывать двери никто не станет. Слишком много шуму будет.

– Она согласно кивнула в темноте, и я вышел, заблокировав двери.

Слева на воротине, точнее на балке, в углублении обнаружилась кнопка звонка. Достав из кармана носовой платок, обернул им палец, и утопил квадратную пуговку. Некоторое время ничего не происходило. Потом раздался щелчок и прямо надо мной загорелась галагеновая лампочка, а из динамика донеслось недовольное:

– Какого чёрта?..

Прямо под плафоном блеснул объектив видеокамеры наружного наблюдения.

"Ну и сволочь же ты!.. "‑ Подумал я о хозяине, но вслух сказал:

– Толстяк, ты, видимо, мне не рад? Али не ждал?

– А! Это ты. Какого чёрта? Я по ночам не принимаю. – Отозвался хозяин.

– Толстячок, у меня товар имеется. Тебе он понравится. – Многозначительно подмигнул я.

– Откуда ты знаешь, что мне нравится, а что нет?

– Тебе здесь объяснять, или?

– Чёрт с тобой, заходи. – Нехотя пригласил толстяк. – Только не долго.

– А это уж как получится. – Ответил я, толкая калитку. Лампа над звонком тут же погасла.

Во дворе стояла кромешная тьма.

"Ну же тварь! Специально ведь выключил там, а здесь не включил"‑ Выругался я про себя. Пользуясь лишь своими прежними знаниями расположения внутри, добрался до невысокого крыльца, выложенного цветной плиткой. В полуоткрытых дверях стоял хозяин этого жутковатого бунгало. Толстый, неопрятный, с залысинами на голове, в мятой, давно вылинявшей футболке с надписью "ЦСКА", в шерстяных спортивных штанах неопределённого цвета.

– Ну, чего припёрся? – Спросил он, не уступая мне дороги.

– Мы здесь будем базарить? – С нескрываемой неприязнью, спросил я.

– О чём? – Вяло поинтересовался он.

– О товаре.

– Я не беру хабар.

– Ого! Словечки‑то какие?! Где нахватался?

– Тебе скажи и ты захочешь.