– Ты что? Своих не признаёшь? – Из салона выбрался мужик. Лет ему было около сорока, или может быть чуть больше. Седеющие каштановые волосы, прямые брови, совершенно ровный, без изъянов нос, толстые губы, пухлые щёки. Ростом он был ниже меня, полноват. Одет шикарно, если не сказать, броско. Костюм синего цвета, пиджак с подкладными плечами, белая рубаха и галстук, явно не нашего пошива, в эдакую жару выглядели странно. На ногах чёрные туфли. Цена их, очевидно, исчислялась не десятками зелёных, скорее сотнями. Мужчина смотрел на меня, слегка разведя в стороны руки, широко улыбался.

– Простите, не припомню. – Сказал я, пытаясь вспомнить, видел ли я вообще в жизни этого чудака?!

– Ну, ты даёшь?! А Ваську Саблина забыл?

– Ваську? – Зачем‑то повторил я.

– Ну, да!

– Василий Енакентьевич Саблин, насколько мне память не изменяет, депутат?.. – Уточнил я.

– Ну, разумеется! Теперь‑то вспомнил?

– Нет. – Решительно сказал я.

– Ну, ты, блин, даёшь?! Учились же вместе?!

– Мы?! – Теперь удивился я.

– Конечно! Я в параллельном классе учился. У Никофора Валерьевича.

– Слушай, не помню. Правда!..

Мужик растерялся. Но быстро взял себя в руки, и сунул руку в распахнувшееся окно, из которого ему что‑то подали. Он мельком глянул что именно, и протянул мне. Это оказалась фотография. Я взял её, и принялся рассматривать. Удивительно, но там были сфотографированы несколько человек. Среди них был и я. В центре стоял небольшого роста краснощёкий толстячок (я посмотрел на мужчину из "Тоёты", тот кивнул в знак согласия); Слева от него стоял Мишка Дузь со своей подругой, справа, обнимая за талию Ксюшу, расположился я, собственной персоной.

– и где же эта фотография была сделана? – Поинтересовался я, продолжая пристально рассматривать снимок.

Он уставился на меня в недоумении.

– Там же видно?

Я перевернул фотографию, как будто там что‑то могло быть. На удивление было: "18‑ое июня, перед последним экзаменом".

Я потёр лоб. Как это ни странно, да только память моя никак не хотела вспоминать ничего подобного.

– Дело в том, – заговорил я, – что Ксюшу я очень уважал, и продолжаю уважать. Но вот обнимать её мне никогда не приходилось.

– мужик ошарашено смотрел прямо мне в глаза.

– С Мишкой Дузь мы познакомились после школы. Года через два. – Продолжал я вспоминать вслух.

– Ты хочешь сказать, что это фальшивка?

Я оторвал взгляд от снимка.

– Вполне возможно, вполне. Дело ещё и в том, что здесь на втором плане видна детская площадка и угол дома. То, что это не школа, я могу утверждать наверняка. Там не было никакой детской площадки. И угол не похож на школьный.

– Во‑те на! – Развёл руками Саблин. – Ты Саньяси?

– Да!.. – Поразился я.

Ты учился в классе вместе с Ниной зенбаевой, Колей вартюховым?..

– Да! – Снова вынужден был согласиться я.

– и меня не помнишь?

– Я не только Вас не помню, но и данной фотографии. У меня такой нет, и никогда не было.

Он как‑то странно посмотрел на меня.

– Ладно. – Согласился он. – Только вот таких совпадений не бывает. Ты случаем не болел после школы?

– В каком смысле? Амнезией?

– Да нет, вообще. Мало ли чего в жизни могло приключиться.

– Да, могло. Но не приключалось, слава богу.

– Извини. Видимо, я всё‑таки обознался. – Сказал Саблин, и протянул руку за фотографией.

– Позвольте, – сказал я, пряча снимок за спину. – С вашего позволения, я оставлю её у себя на некоторое время. Оставьте, пожалуйста, мне Ваш личный телефончик, чтоб мне не пришлось общаться с Вашими референтами, и доказывать каждому, что я не осёл и не террорист. Я через пару дней верну Вам фотографию в целости и сохранности.

– Без вопросов. – Моментально согласился он, вытаскивая из кармана портмоне. – Здесь мои личные телефоны, без посредников. – Пояснил он, протягивая мне визитку.

– Договорились. – Сказал я, пряча и снимок, и визитку в нагрудный карман. – До встречи.

– До встречи. – Ответил Василий Енакентьевич, провожая меня странным взглядом.

Мной овладело чувство нереальности. С одной стороны Саблин не врал, с другой стороны не было такой фотографии. Я шёл, и думал, кому понадобилось устраивать этот цирк? С какой целью? И откуда это дурацкое ощущение раздвоения личности?

Дома я не задержался. Взял ноут и отбыл в горсад. Надо было поработать, и подумать. На этот раз мне повезло больше. В самом укромном углу оказалась свободная скамейка, и никого вокруг. Правда, был один недостаток, здесь практически не было тени, но дело шло к вечеру, и через полчаса, ну, максимум час, солнце скроется за кроной ближайшего дерева. Я опустился на раскалённые планки, и раскрыл ноутбук.

Пришёл в себя часа через два от того, что кто‑то пристроился подле. Я немедленно захлопнул ноут и оглянулся. Возле сидел тот самый бесноватый мужик, который так не вовремя оказался в прошлое моё посещение этого райского уголка.

– Я не думал, что Вы решитесь на скорый приход сюда. – Сказал он, откидываясь на спинку скамьи. – Вовсяком случае, не так быстро.

– С чего Вы решили, что я вернулся по Вашей прихоти?

– Не по моей, по своей.

– Гм! Какая же это может быть прихоть? – Не без интереса спросил я.

– Вам нужна помощь, вот Вы и пришли.

– Мне?! – Не удержавшись, воскликнул я. – Помощь?! От Вас?!

– Да. – Невозмутимо согласился он. – Помощь, от меня.

Я оторопело глазел на этого чудика.

– И в чём же эта помощь заключается? – Через некоторое время, поинтересовался я.

– Давайте для начала условимся, что Вы не станете меня перебивать, и выслушаете до конца, какую бы ахинею я не нёс.

Он вопросительно поглядел на меня. Я же неопределённо пожал плечами.

– Трудно давать обещания, не зная, что может за этим последовать. – Промямлил я.

– Согласен. Но я ведь не требую от Вас невозможного? И не призываю ни к каким действиям.

– Ладно. Уговорили. Постараюсь не перебивать. – С трудом выдавил из себя согласие я.

– Тогда слушайте. – Он, немного помолчав, как бы собираясь с мыслями, и продолжил. – Один достаточно взрослый мужик, лет сорока пяти, или около того, однажды открыл некий способ мысленного передвижения в пространстве. Это стоило ему полной потери памяти, так как однажды, покинув свой мир, он больше никогда не смог в него вернуться. Каждый раз, переживая свою очередную жизнь, он воспринимал её как единственную. Однако его постоянно преследовало чувство раздвоенности, ощущения, будто всё это когда‑то с ним было.

В этом месте я глубоко вздохнул и шумно выдохнул, еле сдерживаясь. Мужик покосился на меня, но замечания не сделал, лишь в свою очередь вздохнул, и продолжил:

– Безусловно, каждый человек хоть иногда, но ощущает эту раздвоенность. Так что доказательством это чего‑либо служить априори не может. Путешествовать мысленно так же может всякий имеющий мозги. Так что и это утверждение не может быть принято за доказательство. Однако косвенные свидетельства ещё никто не отменял. И так, рассмотрим некоторые примеры. – Он ловко извлёк из внутреннего кармана пиджака фотографию и показал её мне. – На снимке мальчик со шпагой. Вам это ничего не говорит. А вот мне, человеку постороннему, сразу бросается в глаза сходство этого мальчика с неким мужчиной.

– Вы меня извините. – Всё‑таки не выдержал я. – Но мне это совершенно не интересно.

И, не давая ему заговорить, быстро поднявшись, зашагал прочь из сада.

На выходе я нос к носу столкнулся с Зассиль. Я удивился и насторожился, но удивился больше.

– Здравствуйте! – Поздоровалась она.

Привет! – Кивнул в ответ я. – Что‑то случилось?

– Почему Вы так решили?

– Ну!.. – Замялся я. – Мне показалось, что иска Нюмовна держит тебя в чёрном теле, как говорится.

– Верно. Только не настолько чёрном. Я всё‑таки свободный человек и живу в свободной стране.

– Ага. Значит, ты хочешь сказать, что гулять тебя всё же отпускают?