В первый момент Антон Петрович вздрогнул, глядя на хромированный скелет, который держал в руке винтовку «М16А1», опустив ее стволом к земле, будто крутой коммандос из западного боевика, потом, не то получив дистанционную команду, не то сам сообразив, что нужно делать, вдруг повернулся и немного нервной, подергивающейся походкой направился к красному флажку, отмечающему линию огня.

«Двигается достаточно сносно…» – отметил про себя отставной генерал, глядя, как робот поднимает руку с зажатым в металлических пальцах оружием. При этом системы его сервомоторов были предусмотрительно упрятаны под маскирующие пластиковые чехлы, нечто вроде доспехов, которые не позволяли разглядеть в деталях ни одного сколь-либо значимого узла этой машины…

Автоматическая винтовка в руке робота вдруг вздрогнула.

Модернизированный вариант современной штурмовой винтовки, как и ее знаменитые предшественницы, бьет с четким, различимым на слух интервалом между одиночными выстрелами, отчего они сливаются в длинную ритмичную очередь…

Мишени падали одна за другой, словно там, в поле, невидимый помощник дергал за ниточки, укладывая их на землю. Ни одного промаха, никаких рикошетов, суеты, весь магазин по одному патрону на мишень, точно в яблочко…

Запись оборвалась так же внезапно, как началась.

Барташов вздохнул, включив обратную перемотку, потянулся к бутылке и опять разлил водку.

– Ну, Антон Петрович, что скажешь?

Колвин ответил не сразу. Помолчал, пережевывая кусок колбасы и при этом продолжая смотреть в погасший экран, будто там все еще крутилось продолжение отснятого скрытой камерой фрагмента видеозаписи.

Барташов не мешал ему, развалившись в кресле, он ждал, пока бывший командир переварит увиденное.

– Ничего страшного я не увидел, – внезапно, безо всякого вступления, произнес Антон. – Хорошая поделка, не больше.

– То есть как? – Николай Андреевич не сумел скрыть удивленную реакцию на подобное резюме.

– Просто, – уже посмеиваясь, ответил Колвин. – Ты не специалист, Коля, извини, по твоей реакции сразу заметно. У этой машины, которую ты мне продемонстрировал, может быть, и есть будущее, но оно слишком далекое и призрачное. Поверь, на сегодняшний день этот твой «терминатор» не более чем забавная игрушка для пентагоновских генералов. Потешатся и выкинут.

Барташов покачал головой, поджав губы в упрямую линию.

– Объясни, пожалуйста, мне, рядовому неспециалисту, – без тени иронии, сумрачно попросил он, забыв о водке, рюмку с которой держал на весу во вспотевшей ладони.

– Ты пей, сейчас объясню. – Колвин откинулся в кресле и, приподняв свою рюмку, чуть качнулся в сторону гостя.

Выпили, но напряжение осталось.

– У этой машины, что засняли твои агенты, есть два основополагающих недостатка, – подцепив вилкой кусок ветчины, начал Антон. – Это, во-первых, источник энергии, а во-вторых, мозг. Давай разберемся без фантастических выкладок. Мы с тобой все еще здесь, на Земле 2000 года. Теперь ответь, с точки зрения реально существующих сегодня технологий, чем ты нормально запитаешь почти две сотни сервомоторов, которые необходимы, чтобы показанный тобой робот просто двигался, подобно человеку?

– Не знаю… – откровенно признал Барташов, немного расслабившись. – Аккумуляторы, наверное?..

– Ну и надолго их хватит? Ты подумай сам, ведь они пытаются создать аналог человека! У нас даже когда мы сидим, и то что-то двигается, напрягается… а в бою? Это ведь не на полигоне – вышел деревянным шагом, поднял пушку, бац, бац – все мишени вповалку, публика в шоке! Там ведь нужно по-настоящему двигаться, ужиком ползать, бегать… Но стационарное питание на него не повесишь, кабель к заднице не протянешь. А все батареи для такого изделия – это, извини, чушь собачья. Сдохнут через пять минут, будь они хоть сто раз «энерджайзером». Зря, что ли, у нас на каждую единицу боевой техники есть свои характеристики – на сколько минут боя рассчитаны. Это по своей прочности и уязвимости, а добавь сюда малый энергоресурс? Тут одно исключает другое, либо твой робот привязан к кабелю, либо через пять минут он застынет, как истукан…

– Погоди, Антон, а как же в космосе? Туда ведь кабели не протягивают!

– Не путай божий дар с яичницей, Коля, не маленький уже! Там солнечные батареи, открытое пространство, море лучистой энергии, да и найди мне такой спутник, который несет в себе две сотни механических приводов? В лучшем случае, десяток, ну два, и то это уже катастрофа для конструкторов.

– Хорошо, хорошо… убедил. Источник энергии будем проверять дополнительно. Возможно, что ты и прав. Мне нечто подобное тоже приходило в голову. Грош цена тому солдату, который остановится вдруг ни с того ни с сего посреди боя… это понятно.

– Ну, раз понятно, стоит ли дискутировать дальше? Это день даже не завтрашний, а одному богу ведомо, какой. Нужен, прежде всего, портативный источник энергии, желательно ядерной, чтобы такой вот механизм получил право на жизнь хотя бы в теории. Все, что показывают нам в Японии на их выставках робототехники, конечно, красиво, впечатляюще, но в основном, мягко говоря, – несостоятельно, как только речь заходит об автономии.

– Я смотрю, ты крепко владеешь вопросом, Антон? – усмехнулся Барташов. – Не совсем еще вышел из курса дел, значит…

Последнее замечание подействовало на Колвина угнетающе. Весь его энтузиазм как-то вдруг пропал, словно в нем загасили некую искру прошлого, вспыхнувшую было с прежней силой.

– Да, я владею вопросом, – с внезапной угрюмой резкостью ответил он. – Ты ведь знаешь, чем я занимался после Кавказа…

– Знаю, – из-под добродушно-расслабленной личины Барташова вдруг на мгновенье промелькнуло совсем другое выражение, словно блеснули из-под овечьей шкуры здоровые белые клыки матерого волка. – Потому и приехал, – впившись взглядом в осунувшееся лицо Колвина, произнес он. – Думаешь, у меня нет спецов, способных прокомментировать эту запись? Ошибаешься, есть, – не дождавшись ответа, добавил он. – Ты же умный мужик, Антон, неужели не понял, каких объяснений я от тебя жду?

Колвин молчал. Он сидел, вонзив взгляд в пустую рюмку. В ее хрустальных гранях плавился и преломлялся приглушенный свет настенного светильника.

– Значит, получается как, Коля? – вдруг глухо спросил он. – Когда нужно было лечить ребят, искалеченных на войне, мне сказали что? Нет денег, страна в заднице, сиди, мол, со своими разработками и не рыпайся, без тебя проблем по горло… А теперь, значит, деньги есть? Или жареный петух приложился к одному месту?

– Не ерепенься, Антон, все мы прошли через перестройку, развал армии, и жизнь была поровну на всех… Думаешь, «Гаг-24» единственный законсервированный объект ВПК? Думаешь, меня или кого-то другого гладило все эти годы по шерстке?

– Гладило! – с необъяснимой вспышкой ярости вдруг произнес Колвин, резко вскинув рано поседевшую голову. – Про тебя не возьмусь говорить, а тех, кто загнал наших ребят в Чечню, предварительно накормив боевиков Дудаева оружием?! Кто разбазарил страну за несколько лет? Они кайфовали и кайфуют до сих пор, в то время как молодые ребята без ног сидят у станций метро на деревянных каталочках! Я ведь мог дать им ноги, мог, но на это не отыскалось денег – деньги были только на новые «Мерседесы» да на конкурсы красавиц!

Он вдруг резко замолчал, понуро глядя в пол. Лицо Антона как-то вдруг осунулось, словно разом навалились непосильные годы…

– Хорош ты, праведник, – не повышая тона, но с напряжением в голосе ответил ему Барташов. – Закрылся тут на ведомственной даче, с «калашом» под задницей, не подходите ко мне, обиженный я! Сижу, жру паек, получаю пенсию, как медведь в берлоге, а ты, страна, катись к едрене фене, американцам под звездно-полосатый флаг, за их долбанные окорочка с ветчиной!… Хороша позиция, удобная, нигде не свербит, не дует… Ты же русский, Антон, опомнись!.. – вдруг резко напомнил он.

Его слова, очевидно, попали в точку, задев за живое отставного генерала.