Брайдиева мужа звали Шоном Осипом Брайаном Мак-Карти. Шон — это гэльское Джон, а Джон — имя Вирнигового возлюбленного в детстве. Брайан оказался (Бернштейн умолчал) Виргиниевый супруг. А кто такой Джон Мак-Карти, точнее кем он являлся в 1952 году, выяснено. Как и Маргарита Мак-Карти⁶.
Согласно другу Виргинина детсва, «воображение Виргинии богато. Всегда ждал, она книгу напишет». Собственно, так и вышло. Бернштейну ничего не стоило выяснить правду, но руки бы не нагрел. Спасибо “Chicago American”, что снизили продажи книги.
Сама книга кончается намёками на продолжение:
«Идея расширить эксперимент увлекательна, жду не дождусь экспериментов. Словно мелкими шагами двигаюсь по мосту».
По-видимому, следующий шажок у Бернштейна будет ещё менее размашист. Однако нельзя преуменьшать искусство рекламщиков и доверчивость обывателей.
Согласно комментарию Джозефа Райна (“Tomorrow”, 1956, лето), в книге ничего серьёзного. Зато стимулировала народную любознательность. Начнутся более серьёзные разыскания. Что касается меня, то в этом я хорошего не вижу. Расплодились оккультисты, растёт астрологическое предложение. Серьёзных исследований при моде на Бернштейна не жди.
Конечно, что-то хорошее даётся также лжеучёными. Доныне речь об этом я не вёл. Но здесь можно.
Прежде всего лжеучёные полезны разведкою в обсласти неизученного. Особенно популярные могут и заслуживать похвалу. К примеру, гомеопатическое движение возникло при донаучной медицине, когда врачи любили малоисследованные медикаменты прописывать в дозах огромных. Гомеопаты не губили передозировками, соответствуя принципу «не навреди». Заслуга гомеопатии также в указании роли плацебо.
Подобным образом и натуропаты популяризовали ценность солнца, свежего воздуха, зарядки, свежей пищи, низкого каблука, много чего. Нормальные врачи не были против этого. Но мало к этому призывали. Кроме чудного, порой опасного знахарства были публикации Бернара Макфэдена, предложившие, разрекламировавшие кое-что здравое.
Даже когда лжетеория полностью бесплодна, в опровержении польза педагогическая. Согласно Дарвину, «ложные факты губительны прогрессу науки вследствие живучести. Зато ложные взгляды, подкреплённые доказательствами, маловредны. Потому что каждому хочется целительного наслаждения разоблачать. Когда неправильность доказана, лишняя дорожка к заблуждению закрыта, зато к истине — часто найдена». Дарвином имелись в виду не герои моей книги, но люди более компетентные. Вряд ли новая дорожка в истину будет открыта с опровержением Великовского. Зато подобный подвиг обязательно потребует астрономической, физической грамотности. Стимулиря просвещение. Хочется верить, “Chicago American” отвадил от спекуляций на гипнозе. Правда, «дорожку» туда не раз уже закрывали.
Нынче поразительная мода на лженауку показывает язвы культуры. Видно, что нужно лучшее среднее образование. Нужно лучше науку популяризовать. Нужно науку пиарить.
Нельзя также забывать, что шизо-рационализаторы — зрелище. К примеру, Лосн оказался ненамеренно великим артистом. Перечитывая чудачества, можно повышать настроение. Что полезно.
Получается, публикующие бредни редакции нам оказывают услугу? Возвратимся к тому, с чего начинали. Маргинальная наука — широкий спектр от явной глупости Воливы до респектабельного правдоподобия Райна. Согласимся, что выдающиеся полиграфии не должны печатать о плоской земле, зато можно публиковать о пси-исследованиях. Посредине спектра рукописи сомнительны, доводы хороши со сторон обеих. Поэтому публикация настолько же сомнительна, насколько соминтельна польза читателю. Как оценивать? Научным обществом. Подвергать работу с претензиею научности литературной критике — что рукопись романа давать на ревизию природоведу. (Хоть оценка романа природоведом ещё лучше, чем оценка «научной» работы литкритиком.) Многим издательствам это известно, поэтому «научную» рукопись передают эксперту.
Нынче, правда, правило нарушается. Работы повышенной сомнительности печатаются, навязчиво рекламируются. Экспертного мнения не знают или знать не желают. Публика привыкла, что большие печатни делают отбор. Само разрешение на публикацию — сигнал книжному магазину. А коль ещё рекламируется гипотезою, сравнимою с Дарвиновой, обмана больше.
Совесть Эрика Лараби, редактора “Harper's”, популяризовавшего великовщину, нечиста. Поэтому не прекращал обороны. Написал в “Scientific American” (1956, май), что Великовский тактичней оппонентов, что бойкотирование Макмилановых учебников из-за публикации «Столкновения миров» — «позор американской науке». Поражается лицемерию «открытой проверки».
Думаю, Лараби не собирается глядеть в корень: правильно ли некомпетентному редактору доверять его суждению по поводу Великовского, закрывая глаза на мнение специалистов? По мнению последних, у Великовского не больше права на печать, чем у множества забракованных издателями рукописей. Лараби сторонится факта, что научные сообщества проводят эффективные программы «открытой проверки» теорий. Пусть мельком окинет очами прошлый номер Bulletin of the American Physical Society, чтоб оценить, насколько часто научные работники терпеливо выслушивают измышления чудаков. Конечно, самые ненормальные будут услышаны только напечатавшись самолично. “Harper's” ему в помощь.
Но где последовательность? Если Великовскому место на продукции “Harper's”, почему там отсутствует ещё более школёный Вильгельм Райх? Почему Лараби не защищает «открытую проверку» противораковой панацеи «кребиоцен» — прямо на рынке? Почему к антинауке редакторы настолько привередливы? Почему не публикуется первое, что взбредает в голову? А коль отбор, осуществляться должен учёными либо неучами?
Конечно, свободы слова никто не отменял. Но пусть анортодоксальные будут услышаны способами соответствующими положению в спектре маргинальности, меренному только квалифицированными.
Дополнения
Больше про Воливу можно почитать в: Prowitt А., “Croesus at the Altar” // “American Mercury”, 1930, апрель, и: Davenport W., “They Call Me a Flathead” // “Colliers”, 1927, 14 мая.
Исторические стороны симасовщины смотри в: Peck J. W., “Symmes' Theory” // Ohio Archeological Historical Publications, том 18, 1909, с. 28; Miller W. M., “The Theory of Concentric Spheres” // “Ms”, том 33, 1941, с. 507; Zirkle C., “The Theory of Concentric Spheres” // “Isis”, том 34, 1947, июль.
Любопытно отметить, что Тид сочинял роман на тему будущего, посмертно опубликованный его последователями в 1909 году под заголовком “The Great Red Dragon or The Flaming Devil of the Orient”. Автор у романа назван как Лорд Честер.
Тидова или очень похожая теория полой земли была подхвачена Дюраном Наварро — юристом из Буэнос-Айреса. Если верить июльскому выпуску “Life” за 1947 год, Наварро объяснял земное тяготение центробежной силой от вращения полой земли, внутри которой мы находимся. Ожидалось, что эта сила будет убывать по мере движения от поверхности к центру земли — туда, где сходятся протоны и электроны, чтобы образовать фотоны, которые в свою очередь формируют солнце. Как добавляет “Time” (1947, июль), одновременно с манифестацией наварристики пришли вести из Берлина: оказывается, земля не вращается с запада на восток. Бухгалтер по имени Валентин Герц доказал вращение земли в противоположном направлении. Именно в Германии в последнее время лжеучёных щёлкнули по носу. В ФРГ адвокат по патентному праву Годфрид Бюрэн имел смелость предложить 25000 марок (около $6000) любому, кто опровергнет его теорию полого солнца. Просто под огненными внешними оболочками светила спрятана холодная сфера. Покрытое растительностью, тёмное ядро становится видимым лишь от случая к случаю через дыры наподобие нашей озоновой — «солнечные пятна». Немецкое астрономическое общество аккуратно препарировало эту теорию и, когда Бюрэн отказался платить, подало на юриста в суд. Бюрэну пришлось оплатить и сумму, и судебные издержки, и проценты. Смотри: “Time”, 1953, 23 февраля.
