Можно выделить два типа мобильных или перипатетических столиц: переходящие, или чередующиеся, столицы (itinerant capitals) и блуждающие столицы (wandering capitals или roving capitals).

Если мы обратимся к устройству Священной Римской империи, то обнаружим, что у ее императоров даже не было постоянной ставки и канцелярии и соответствующих чиновников для регулярного ведения делопроизводства. Например, Карл Великий большую часть времени проводил в Аахене, но мог находиться также в Вормсе или в Рейнских землях. Столичная функция была переходящей и зависела от места пребывания императора. По большей части мобильная столица империи блуждала между Вормсом, Нюрнбергом, Прагой, Веной, Римом, Берлином, Франкфуртом и Майнцем. В Майнце первоначально происходила коронация императоров. Имена некоторых прославленных императоров Священной Римской империи были тесно связаны с их любимыми городами Германии, которые тем не менее не считались столицами: например, Бамберг – с Генрихом II, Вюрцбург и Нюрнберг – с Фридрихом Барбароссой, а Шпайер – с Конрадом III[9].

Эти традиции Священной Римской империи, возможно, заложили основы децентрализации и плюрализма столиц в период, когда складывалось древнее единство Европы. Столицы такого рода можно также назвать переходящими столицами. Именно такой тип движущейся столицы предлагали для Европы вместо Брюсселя некоторые приглашенные на встречу с Проди, специально созванную для обсуждения вопроса об образе европейской столицы, именитые и почетные гости, в частности Бронислав Геремек, польский диссидент, специалист по истории Средних веков, позже министр иностранных дел Польши и депутат Европарламента. Необходимость такой столицы для Европы он обосновывал отсылками к европейскому феодализму и опыту Священной Римской империи (Wise, 2002). И некоторые элементы такого подхода мы видим в актуальном распределении некоторых столичных функций между городами Европы: Страсбургом, Люксембургом и Франкфуртом.

У многих древних и даже относительно современных народов существовал другой тип подвижных столиц, которые некоторые историки называют «блуждающими». Такой тип столиц был вовсе не обязательно связан с кочевым образом жизни. В Японии столицы государства в течение многих столетий часто менялись в связи с представлением об обновлении харизмы нового правителя (место, где умер предыдущий правитель, считалось оскверненным). Первой постоянной столицей Японии стал город Нара (Wheatley & See, 1978; Goethem, 2008). В более позднее время – в XVI–XVII веках – непостоянные, блуждающие, столицы возникают в Эфиопии, где они служили особой стратегии ведения войны, будучи своего рода временными военными ставками (Howath, 1969).

У самих кочевников, вопреки распространенному мнению, как раз были свои – причем относительно стабильные – столицы, например Неаполь Скифский у скифов (в районе Симферополя), Сарай-Бату (в районе Астрахани) у татар или Шарукань (в районе Харькова) у половцев.

Важную роль в родословной современных столиц играют сакральные и королевские столицы, которые выступают одновременно и предшественниками и антиподами национальных столиц. Попытаемся проследить генеалогию и маршрут движения от сакральных и королевских столиц к столицам национальным.

В контексте генеалогии современных столиц особого рассмотрения заслуживает феномен сакральной – то есть религиозной или ритуальной – столицы. Многие теоретики городов, в том числе такие блестящие историки и антропологи, как Фюстель де Куланж и Пол Уитли, указывали пз, религиозные истоки урбанизма (Coulanges, 2001; Wheatley, 1971). Наиболее показательна в этом плане книга последнего «Ось четырех кварталов: предварительное исследование истоков и характера древнекитайских городов», которая стала вехой в понимании урбанистической истории и антропологии. Сакральные столицы в различных формах сложились на всех континентах. Примерами таких ритуальных столиц могут служить Теотиуакан в Мексике, Персеполь в Персии или Большое Зимбабве, ритуальный центр предков народности шон, в Африке[10].

Сакральные столицы были, по существу, городами-храмами, городами, сложившимися и разросшимися вокруг храмовых комплексов. Особая важность этих сакральных столиц состояла в том, что они были встроены не только в социальный порядок государства, но и в космический порядок. При этом устроительная функция города мыслилась продолжением мироустроительных функций богов и первопредков. Смысл этих городов состоял не только и даже не столько в их географической центральности внутри древних государств, сколько в их роли связующего звена между небом и землей, божественным и человеческим порядками мироздания – своего рода космической центральностью. Так, например, в Вавилоне упорядочение хаоса богом Мардуком завершается устроением им жилища для себя и для других богов – возведением сакрального города Вавилона (Eisenstadt, 1986:186–187). Сакральные города строились как модель мира, и они обнаруживают архетипическое стремление моделировать большое пространство в пространстве малом (Leroi-Gourhan, 1986).

Американский антрополог Клифорд Гирц так описывает сакральные индуистские столицы Индонезии XIV и XV веков, замечая, что многие их черты сохранились и в гораздо более поздние эпохи.

Самой важной из концепций управления была так называемая теория центра-образца, – представление о том, что столичный город является микрокосмом сверхъестественного порядка… и материальным воплощением порядка политического. Столица была не просто ядром, двигателем или осью государства; она была самим государством. В эпоху индуизма королевский дворец охватывал практически весь город. Расчерченный на квадраты, построенный в соответствии с представлениями индийской метафизики, «небесный город» был больше, чем местом власти… В центре его находился божественный король, который воплощал божество; его трон символизировал гору Меру – местопребывание богов; по направлениям четырех священных ветров вокруг него по квадрату располагались здания, дороги, городские стены и даже, в период церемоний, его жены и свита. Считалось, что не только сам король, но и знаки его власти… наделены харизмой. Дворец и его жизнь составляли средоточие королевства, и тот, кто, часто подготовленный особой медитацией для достижения нужного духовного состояния, захватывал дворец, приобретал тем самым всю империю, овладевал харизмой и смещал короля, потерявшего свой священный статус (Geerz, 1985: 222–223).

Таким образом, в символизме многих древних столиц акцентирована не только властная, но и космическая составляющая, встроенность города в космическое время и мифологические нарративы. В некоторых культурах считалось, что сакральная столица находится не просто в центре государства, но и в центре мира. В определенных случаях такой город описывался как пуп земли или Axis Mundi (Россман, 2003). Так, например, ритуальная столица Вилькас находилась, по представлениям древних инка, на пересечении четырех сторон света. Сакральные столицы были особыми обетованными, или избранными, городами, выделенными из окружающего природного и социального ландшафта.

В древних государствах организация пространства была также важным инструментом политического контроля и средством политической и культурной пропаганды. Традиционные космографические модели, представлявшие сакральные города образами неба на земле, способствовали легитимации власти правителя. Такие космографические схемы и формы организации и представления пространства мы находим в цивилизациях Древнего Египта, Вавилона и Древнего Китая (Meyer, 1976: 109; Westenholz, 1998).

Сакральные столицы были единственными и главными столицами во многих древнейших цивилизациях. В них религиозная легитимация статуса правителя играла наиболее важную роль. В большинстве из вышеперечисленных государств сакральная столица первоначально совпадала с политической столицей или протостолицей, и смена политического курса в них часто сопровождалась важными религиозными реформами. Так, например, в Египте смена политических центров всегда была сопряжена со сменой культа или религиозными реформами[11]. Фараоны Египта вели свою родословную от богов. Император Китая считался сыном Неба. Правители инка именовались сыновьями Солнца.