— Возможно, это пройдет, — в её глазах читается сочувствие. — Вы пережили мощное проклятье Круциатуса.

— Круциатуса?

— Это запрещенное болевое проклятье, — автоматически ответила Поппи и сразу сменила тему. — Мистер Поттер, вы совсем ничего не помните?

— Я помню только вспышку зелёного света и боль, — почти честно ответил я. Никаких воспоминаний покойного «мистера Поттера» не сохранилось. А жаль.

— Возможно, это пройдет, — Поппи в задумчивости потерла рукой лоб, на лице четче прорезались морщины. — Вы помните, кто я?

— Вы — Поппи, целитель, — выдал я единственные сведения об этой женщине, которыми располагал, и заметил растерянность на её лице.

— Я мадам Помфри, целитель, — мягко поправила она меня. — Поппи Помфри, целитель школы Хогвартс.

— Хогвартс?

Мадам Помфри на секунду прикрыла руками исказившееся в гримасе лицо. Когда она убрала руки, то снова выглядела безмятежно спокойной.

— Надеюсь, память вскоре вернётся к вам, мистер Поттер, — мягко, словно говоря с тяжело больным, произнесла она. — Я вижу, что ваши моторные навыки сохранились, вы в ясном сознании и понимаете мою речь. А значит, ваша травма не настолько тяжела, как я опасалась с самого начала.

— А что со мной было? — спросил я, поскольку минутами откровенности этой женщины нужно было пользоваться по максимуму.

— В вас попало несколько заклинаний, — начала отвечать мадам Помфри, но тут же спохватилась. — Думаю, директор Дамблдор сможет рассказать вам более подробно.

— Директор Дамблдор?

Вместо ответа мадам Помфри вышла в соседнюю комнату, откуда донеслось тихое «Incendio» и звуки разгорающегося пламени, а затем:

— Да, Поппи? — тот же самый властный голос, что звучал несколькими минутами ранее. Альбус... Дамблдор? Директор.

— Альбус, мистер Поттер пришёл в себя, — мадам Помфри все еще была слегка взволнована: это проявлялось в интонациях её речи.

— Я сейчас приду, — директор умолк, а я, пользуясь оставшимися мгновениями, стал осматриваться.

Выкрашенное в неяркие пастельные цвета помещение, заставленное одинаковыми кроватями, между которыми кое-где стояли небольшие столики и сложенные ширмы с узорами в виде раскрывших хвосты экзотических птиц. Ни единой пылинки или следов, что на кроватях были сегодня и другие пациенты, кроме меня. Но два десятка коек в этом госпитале намекали на то, что он обслуживал довольно большую группу людей, не меньше пары сотен человек, если вспоминать похожие в войсковых лагерях во время учений. Некоторые кровати совсем небольшие: значит, тут бывали и пациенты-дети. Похоже, что я оказался либо в сиротском приюте, каковые были открыты во всех крупных городах Империи, либо в школе... Может быть — даже в школе для юных волшебников, ведь на столике рядом с моей кроватью лежала такая же палочка, как у мадам Помфри.

Спустя несколько минут тяжелая дверь, выходящая куда-то в коридор, открылась, пропуская внутрь высокого мощного старика в причудливом балахоне. Визитёр, невзирая на полностью седые волосы, двигался мягко и плавно, с грацией настоящего бойца, глаза на исчерченном глубокими морщинами лице были чистыми и совсем непохожими на стариковские. И аура власти, настоящей власти великого волшебника окружала его как давно привычная одежда.

— Гарри, ты очнулся, — директор заулыбался, однако в глубине глаз тлел огонек настороженности.

— Директор Дамблдор? — Он вздрогнул, словно получив подтверждение своим опасениям.

— Да, Гарри, это я, — директор взмахом своей палочки подтянул к себе деревянный стул и уселся в ногах кровати так, чтобы мы хорошо видели друг друга. — Ты помнишь меня?

— Нет... — Я постарался улыбнуться как можно беспомощнее, — мадам Помфри сказала, что вызовет директора Хогвартса, Дамблдора... и пришли вы.

— Да, — Дамблдор по-доброму улыбнулся. — Она сказала, что ты временно утратил часть памяти. Что последнее ты помнишь?

— Я помню только вспышку зелёного света и боль, — слово в слово, как и до этого, повторил я истинную правду.

Директор в задумчивости смотрел на меня, к вискам и лбу прикоснулись крошечные незримые иголочки, отдернулись и пропали. Кустистые брови слегка приподнялись, словно Дамблдор только что узнал нечто удивительное. Он... применил какое-то заклинание ко мне?

— Похоже, что заклинания Вольдеморта, — Поппи, сидевшая недалеко от нас, вздрогнула от этих слов Дамблдора, — сильно повредили твою память, Гарри. Я ничего не вижу в ней.

Директор снова помолчал, и опять в висках закололо. Наконец он продолжил, что-то напряжённо обдумывая.

— Я думаю, тебе стоит побыть в лазарете еще пару дней, пока ты окончательно не оправишься от травм. И если память не вернется к тебе в ближайшее время...

— То стоит оставить мистера Поттера в Хогвартсе на лето, — вмешалась Поппи, строго глядя на директора. — Нужен постоянный присмотр целителя, а в библиотеке он сумеет восстановить утраченные знания за четыре года учебы.

Значит, тот Поттер учился в Хогвартсе уже четыре года...

— Я думаю, это хорошая мысль, директор Дамблдор, — его взгляд вернулся ко мне. — Мне ведь нужно будет как-то учиться дальше...

Секунду Дамблдор, похоже, размышлял над моим предложением, а потом снова улыбнулся.

— Наверное, ты прав, Гарри. — Он поднялся со стула. — Тебе лучше остаться в старом добром Хогвартсе на лето... без библиотеки тебе точно не догнать друзей, а оставлять тебя на второй год было бы... неразумно. К тому же Гермиона и Рон, возможно, согласятся тебе помочь с учёбой... Да, пожалуй, так мы и сделаем.

Мощная фигура директора выскользнула за дверь, и ощущение давящей силы пропало. Мадам Помфри, вытащив палочку, встала напротив кровати, её взгляд стал пристальным и очень внимательным, губы сжались.