— Так, куда мы едем? Ты сказала, что я слишком хорошо одет, но ты должна дать мне более точный ответ, чем просто пара слов.

Она посылает мне уклончивую улыбку и говорит:

— Ты увидишь.

Я должен признать, что сейчас заинтересован в ней даже больше, чем раньше. Я действительно ожидал, что она захочет, чтобы я сводил ее в дорогой ресторан. Я имею в виду, что обычно девушки хотят именно этого. И тот факт, что она решила воспользоваться общественным транспортом, а не моим шикарным и безумно дорогим автомобилем, заставляет меня чувствовать себя словно на иголках, не зная чего ожидать в следующую минуту.

В автобусе у нас нет возможности поговорить, так как он заполнен пассажирами. Моя первая поездка на автобусе, и мне это не по вкусу. Отсутствие мест означает, что мы должны стоять в узких проходах, а Данни прижимается к моей стороне. Она держится за металлический поручень перед ней, а я достаточно высокий, чтобы взяться за подвесной ремешок и еще согнуть свою руку в локте. Когда автобус поворачивает или тормозит, мягкие изгибы Данни прижимаются ко мне. Несколько раз я придерживаю ее за спину, чтобы помочь ей оставаться на месте, и она одаривает меня ухмылкой, которую я возвращаю ей.

Наконец, Данни показывает, что мы достигли нашей цели, и мы выходим с парой других пассажиров. Начинает темнеть, и мне не по себе, что мы находимся в довольно бедном районе города. На улицах повсюду мусор, и я вижу несколько разбитых окон в зданиях поблизости. Я начинаю сомневаться, но Данни переходит через дорогу, и я следую за ней. Мы идем вниз по улице, заворачиваем за угол и направляемся направо к длинной очереди людей, которая тянется от самого входа. Там, должно быть, человек двадцать, которые стоят в очереди, но я в замешательстве. Мы пришли в ночной клуб?

Данни замечает выражение моего лица и берет меня за руку. Она ведет меня мимо толпы, здороваясь с парой человек перед входной дверью. И тут я вижу табличку над дверью: «Организация помощи Церкви». Я оглядываюсь обратно на людей стоящих в очереди, и теперь я понимаю, что они... бездомные.

Они абсолютно разные… черные, белые, азиаты, молодые, старые, мужчины и женщины. Единственное, что объединяет этих несчастных людей, что они находятся за чертой бедности. Некоторые одеты в лохмотья, а другие покрыты грязью. Я знаю, что пялюсь на этих опустившихся на самое дно людей, но не могу ничего с собой поделать. Наконец я медленно поворачиваю голову, чтобы увидеть, что Данни смотрит на меня, как будто она ждет от меня решение.

— Я волонтер, несколько раз в неделю здесь. Это мой вечер, и я подумала, что ты мог бы помочь.

Я хмурюсь.

— И это то место, где ты хочешь, чтобы я поужинал с тобой? Не очень романтично.

Она ничего не говорит, а просто внимательно смотрит на меня.

Я вздыхаю и беру ее за руку, направляясь к двери.

— Хорошо, давай займемся делом. Хватит разговоров.

Я рад, когда Данни награждает меня ослепительной улыбкой, от которой на щеках появляются милые ямочки, когда я веду ее через переднюю дверь.

Она проводит меня через вестибюль, вниз по лестнице и в подвал. Указывает мне на дверь, которая уходит в крыло здания, поясняя мне, что там проживают люди, которые работают здесь полный день. Когда я спрашиваю про людей, стоявших на улице, она говорит мне, что они здесь, чтобы просто поесть, но они живут на улицах.

Данни открывает двойные двери, и мы оказываемся в большом обеденном зале. Тут складные столики, за которыми можно разместить восемь человек, окруженные восемью металлическими стульями. Мне кажется странным, что каждый столик имеет небольшую вазу с кучкой пластиковых цветов в каждой. Большая часть мест занята, и я вижу, как люди заканчивают есть и встают, и волонтеры запускают еще людей.

Я следую за Данни, пересекая комнату и направляясь к задней части, где есть раздаточная, за которой видна большая часть кухни. Открытая дверь, которая находится чуть поодаль сбоку, позволяет людям свободно передвигаться между кухней и обеденной зоной.

— Чертовски вовремя ты пришла сюда, Данни. Я надрываю задницу, пытаясь приготовить еду на завтра.

— Успокойся, Мэверик. Теперь я здесь и постараюсь помочь. У нас получится приготовить отличную еду.

Данни смотрит на меня, и я произношу одними губами:

— Мэверик?

Она наклоняется и шепчет:

— «Лучший Стрелок» (прим. пер. также известен как «Топ Ган» американский культовый кинофильм режиссёра Тони Скотта) — это его любимый фильм.

Я смотрю на Мэверика. Он азиат маленького роста. Носит фартук поверх своей одежды, которая заляпана едой, и он помешивает что-то в большой кастрюле на плите. На его кепке забавная надпись: «Барсук никогда не парится!» (прим. пер. игра «The Honey Badger»)

Данни открывает ящик стола и достает два фартука, бросая один из них мне.

— Мэверик, это Райан. Он поможет мне сегодня вечером.

Ненавижу это признавать, но я не оценил упоминание «Лучшего стрелка». «Второй пилот»[3] должен помогать другому человеку перепихнуться, и будь я проклят, если помогу Данни сделать это.

Мэверик смотрит на меня, затем говорит презрительно:

— Он одет слишком дорого. Ты уверена, что он не побоится запачкать руки?

Прежде чем Данни может ответить, я говорю:

— Я уверен, что смогу справиться со всем. Скажи мне, что делать.

Мэверик фыркает, но указывает на гору картофеля на столе. Я снимаю куртку и, повесив ее на стул, закатываю рукава рубашки. После того как надеваю фартук, беру картофелину и начинаю ее чистить. Данни подходит и останавливается рядом со мной, начиная помогать. Мы работаем в дружественной тишине, в основном потому, что Мэверик стоит рядом, и я могу поспорить на сотню баксов, что если я испорчу что-то, он сделает из меня отбивную. Когда он покидает кухню, унося большую кастрюлю, которая была на плите, Данни подается вперед и склоняется надо мной, толкая меня плечом.

— Ну, как твои дела?

— Потрясающе. Я люблю чистить картошку. Это одно из моих любимых занятий в мире.

— Ты впервые чистишь, да?

Я смеюсь.

— Ага. Но мне всегда нравится пробовать что-то новое, но это я могу смело вычеркнуть из списка.

Мы оба затихаем на минуту, а потом я говорю:

— Знаешь, Данни... проверяя меня здесь, ты ничего не докажешь.

Она смотрит на меня, и я вижу, как на ее лице проявляется состояние шока, потому что я раскусил ее. Она начинает что-то бормотать о том, что и не пыталась проверять или доказывать, но я не даю ей времени оправдываться дальше. Я вытираю руки об полотенце, и провожу пальцем по ее мягким губам, говоря тихо:

— Не отрицай этого. Это тебе не идет.

Ее глаза расширяются, и она выглядит напуганной, но только первые пару секунд, затем она взрывается смехом.

— Полагаю, что я не буду успешна в том, чтобы одурачить тебя.

— Я раскусил твой трюк, — уверяю ее я.

Мы говорим о простых вещах, пока работаем, так как нет возможности для более личного разговора. Я узнал, что Данни подрабатывает волонтером здесь несколько раз в неделю с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать, что так же подтверждает, что Бостон родной город для нее, как и для меня. Мэверик суетится между кухней и обеденной зоной, унося полные тарелки с едой и грязные кастрюли. Работники кухни и бездомные действительно ведут себя свободно, они оставляют посуду в обеденном зале, а ее мытье — это наша обязанность с Данни. После двух часов тщательной очистки картошки, мытья кастрюль и выноса мусора, я понимаю, что у меня ноет спина. Это не может не удивить меня, потому что физически я выносливый и крепкий парень. Ты не можешь играть в профессиональный хоккей и не быть в отличной форме. Не знаю, как Данни делает это два раза в неделю, но я понимаю, что уважаю девушку за то, что я действительно никогда прежде не видел в противоположном поле.

Самопожертвование.

Эта дурацкая работа на самом деле добровольная. Это в какой-то мере унижает меня.