Но со временем внешний лоск, который привлекал меня, померк. У меня есть теория, что, когда ты начинаешь встречаться с кем-то, ты всегда ведешь себя наилучшим образом. Как только тебе становится более комфортно с человеком, ты начинаешь расслабляться, опуская защиту, и открывается твоя истинная сущность. Единственная вещь, которая четко и ясно проявилась для меня в Энджелин, была ее глупость.

Энджелин происходит из самых богатых людей Нью-Йорка, и она привыкла к самому лучшему в жизни. И когда люди становятся на ее пути, те, кто не достоин, у нее не возникает никаких проблем в том, чтобы позволить им знать это. Думаю, если бы я должен был восхищаться чем-либо в ней, то, по крайней мере, она не врет людям в лицо, когда говорит что-то о них. Она не прячется за спинами, нашептывая сплетни.

Наши отношения закончились так же внезапно, как и начались, в один из вечеров, когда мы целовались на моей кровати, и я буквально не смог возбудиться от нее. Возможно, это было потому, что всего за две минуты до этого она хныкала из-за того, что ее папа не купил ей бриллиантовое колье, которое она хотела, или, может быть, это было потому, что она поиздевалась над сыном-инвалидом помощника нашего тренера. Но что-то во мне просто сломалось и притяжение, которое я испытывал к ней, пропало.

Мы расстались с Энджелин не очень хорошо. Она плакала и умоляла. Затем визжала и кидала в меня вещи. Потом она плакала еще раз, прежде чем, наконец, начать мне угрожать. Энджелин была жестокой, но как только она вышла из моей комнаты в ту ночь, я почувствовал полнейшее облегчение и знал, что принял правильное решение.

Вот кое-что о Данни. Она видела мои худшие стороны. Я обидел ее без всякой на то причины, когда защищал свое собственное сердце, и она простила меня. И я знаю, как она уязвима, но это меня не пугает. Я хочу защищать ее. Все те месяцы, что я был с Энджелин, у меня никогда не было желания ставить ее интересы выше, чем мои собственные, но это все, о чем я могу думать, когда дело касается Данни.

***

Мы подъезжаем к моему общежитию и понимаем, что вечеринка в самом разгаре, потому что слышим ритмичную музыку даже в салоне моей машины. Я открываю Данни дверь, и она выходит. Она просто потрясающая, хотя на ней надеты простые джинсы, темно-зеленая блузка и черные сапоги. Ее волосы длинные, завитые волнами. На ней нет никакой косметики, кроме блестящего блеска для губ, и я хочу поцеловать их. Я притягиваю ее к себе и вместо этого целую в кончик носа.

— Ты заставишь любую женщину на свете испытывать досаду, мисс Кросс.

Данни хихикает.

— Я тоже хочу переспать с тобой, мистер Бёрнэм.

Я хохочу и притягиваю ее в объятия, покачивая нас назад и вперед, в то время как наш смех уносит ветер.

Целую кончики ее пальцев, переплетаю со своими, и мы входим. Сначала я веду ее в свою комнату, чтобы показать, что в ней. Мне потребовалось несколько минут, чтобы немного прибраться, что в принципе означает, что мне пришлось бросить всю грязную одежду Майка в шкаф. Парень полный неряха.

Данни ходит по маленькой комнате, осматривая все хоккейные фотографии и памятные вещи, что у меня есть. Она спрашивает, есть ли у меня фотографии моей семьи и к моему большому огорчению, их нет. У моих родителей не бывает случайных снимков, как у обычных людей.

Прежде чем мы выходим, Данни садится на край моей кровати и подпрыгивает вверх и вниз несколько раз. Я смотрю на нее насмешливо, и она дерзко подмигивает мне.

— Просто проверяю, как громко она скрипит.

— Ты испорченная девчонка, ты знаешь это? — спрашиваю я.

— Я это знаю.

Спускаясь по лестнице, я беру каждому из нас пиво, и мы пробираемся к Майку. Он и Кэмерон говорят с Картером.

По мере приближения я обнимаю Данни за талию, чтобы всем и каждому было понятно, что она со мной. Я сказал Майку, что привезу ее сегодня вечером, и он в свою очередь сказал Кэмерон, чтобы она держала себя в рамках приличия. Но Картера это наверняка удивило.

Я формально представляю их, и мы все ведем светскую беседу. Я говорю Майку, что Данни изучала музыку, что дает ему тему для разговора с ней, так как его мать является менеджером в музыкальной компании, работающей с «Сони». Я расслабляюсь и просто наслаждаюсь, всего лишь наблюдая за Данни, легко показывающей индивидуальность в общении с Майком и Картером. Когда Картер в нескольких шагах, чтобы взять другое пиво, он толкает меня в плечо и рычит в ухо:

— Ты, ублюдок, снял ее первым.

Я ухмыляюсь ему. Ему не нужно рассказывать мне, какой я счастливчик.

Кэмерон на самом деле вежлива и разговаривает с Данни, поддерживая светскую беседу о Джульярде. Затем, к моему удивлению, она спрашивает Данни о ее пирсинге, потому что подумывает проколоть свой пупок. Что приводит к пятнадцатиминутной дискуссии о пирсинге, отчего меня на самом деле немного подташнивает. Признаю, что я — слабак.

Вечер был лучше, чем я ожидал. Все мои друзья и товарищи по команде были очарованы Данни, что было не слишком трудно, после того как они узнали ее. Напоминаю, что она может завоевать кого угодно.

В один прекрасный момент меня зовет Картер, который хочет, чтобы я помог ему довести одного из пьяных парней из нашего братства до кровати. Его видимо рвало, и он уснул в ванной комнате на первом этаже. Данни уверяет меня, что все нормально, и она справится самостоятельно.

Когда я возвращаюсь, мой желудок скручивается, потому что я вижу, что Риз Мэлоун, говорит с ней. И он вторгается в личное пространство Данни. По ее позе заметно, что ей не нравится, насколько близко он стоит и, к сожалению, я вижу, что он пьян. Я знаю, что мне придется обращаться с ним осторожно, чтобы он не устраивал сцену.

На днях тренер выступил «посредником» между мной и Ризом, в основном он требовал, чтобы мы помирились. Под зорким взглядом тренера нам пришлось принести друг другу извинения. Он не сделал ничего, чтобы охладить вражду между нами, но, по крайней мере, мы сможем нормально выступать.

Я иду туда, где они стоят, и боковым зрением замечаю, что Майк тоже продвигается туда. Я решаю не заострять внимания, чтобы не провоцировать Риза. Проходя мимо него, я хлопаю его по спине и говорю:

— Эй, мужик. Как дела? — я даже успеваю нацепить на лицо улыбку в надежде, что она не выглядит так же фальшиво, как ощущается.

Риз смотрит на меня скептически, но все же подает руку для рукопожатия. Я принимаю ее и отвечаю ему, сразу же подходя к Данни. Несмотря ни на что, мне приятно, что Мэлоун избегает конфронтации; я все еще хочу, чтобы всем было понятно, что Данни — моя. Глядя на нее, я вижу облегчение в ее глазах, и моя кровь мгновенно закипает, потому что я знаю, что он сказал что-то, чтобы она чувствовала себя неудобно. Я оставляю быстрый поцелуй на ее виске, а затем оборачиваюсь обратно к Мэлоуну. Он щурится на меня.

— Итак, ты готов открывать игру на следующей неделе? — боже, это так мучительно пытаться завязать разговор с этим парнем.

Он не отвечает, но его взгляд останавливается на Данни. Я вижу расцветающее понимание на его лице.

— Эй, ты та девушка, которая работает в закусочной, верно?

Я чувствую, как напрягается рядом Данни, и прежде, чем могу броситься на него, когда он скажет что-то обидное, Майк отводит Риза подальше. Я слышу, как Майк говорит ему:

— Эй, Мэлоун. Мне нужно, чтобы ты подошел и разрешил спор между Картером и мной, кто лучший бомбардир прошлого года в НХЛ.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Мое кровяное давление начинает опускаться, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Данни, готовый извиниться.

— Этот парень, бл*дь, мудак, — говорит она, прежде чем я могу сказать хоть слово. Затем она мгновенно краснеет, и на ее лице появляется смущенная улыбка. — Упс. Прости. Я обычно не использую это слово.

— Он сказал тебе что-то обидное?

Она качает головой.

— Он был просто пьян. Не беспокойся.

Я качаю головой с улыбкой на лице. Данни не глупая. Она знает, что Мэлоун тот парень, который обозвал ее шлюхой, и проявляет стойкость. Я не уверен, что эта девушка когда-нибудь позволит кому-либо задеть ее.