До позднего вечера шел тяжелый штыковой бой. Наши немногочисленные части изнемогали, но, несмотря на это, все части бросились в контратаку, ударом в штыки стремясь восстановить положение.

В это время, уже в полной темноте, генерал Пржевальский получает донесение о появлении турок у домов северной стороны Сарыкамыша и в прилегающем леске. Генерал Пржевальский решает бросить туда свой последний резерв, но чтобы получить наибольший результат от действия этих небольших сил, он вызывает своего начальника штаба, полковника Термена, временно вместо него, командовавшего 1-й Кубанской пластунской бригадой, и говорит ему: «У меня остался последний резерв — две сотни 6-го Кубанского пластунского батальона. Возьми их, иди туда, ориентируйся и действуй по обстоятельствам. Теперь пришла твоя очередь спасать Сарыкамыш»[66]. Генерал Пржевальский объяснил ему всю обстановку и сказал, что более ни на какие подкрепления нельзя рассчитывать. Перекрестив полковника Термена, он его отпустил. Последний с готовностью принял это ответственное поручение и немедленно отправился его исполнять.

Оказывается, в то время, как все части Сарыкамышского отряда были втянуты в решительный бой, на крайнем правом фланге, там, где лес почти вплотную примыкал к домам Сарыкамыша, турецкие части, скопившись на опушке леса, начали уже перебегать в Сарыкамыш. Увидев это и поняв все чрезвычайное значение происходящего, полковник Термен тотчас же бросается туда с обеими сотнями. Пластуны без выстрела, в полном молчании, атакуют турок и опрокидывают их штыками. Внезапная и молчаливая атака производит на противника настолько сильное впечатление, что он уже не пытается возобновлять здесь атаки.

Постепенно наши части на всем фронте решительными атаками восстановили положение, обратно овладели вокзалом, отбросили турок от шоссе. Лишь около полутора батальонов турок засели в казармах и оставались до следующего дня в Сарыкамыше.

В течение ночи турки возобновляли новые атаки, чтобы восстановить уже ранее днем достигнутое, но безуспешно. Части Сарыкамышского отряда контратаками оттеснили турок с ближайших от шоссе высот и овладели «Орлиным гнездом» над вокзалом.

Таким образом, решительный удар двух турецких корпусов на Сарыкамыш, хотя и с большими усилиями и потерями, но был отбит.

Получилась некоторая, еще отдаленная, уверенность, в возможности спасения Сарыкамыша.

В обстановке происходил некоторый перелом.

Как было сказано выше, на рассвете 16-го декабря командир 1-го Кавказского корпуса, по настоятельному требованию генерала Юденича остановить отступающие войска хотя бы до вечера 17-го декабря, задержал части 1-го Кавказского корпуса на Чермукских позициях, а туркестанцы тогда же были остановлены на Хорумдагских позициях.

Но уже днем 16-го декабря, по-видимому, под впечатлением тяжелых боев, которые происходили в этот день у Сарыкамыша, когда турки ворвались в вокзальную часть последнего, генерал Берхман вновь приказывает войскам отступать.

Узнав об этом, генерал Юденич, сначала через подполк. Драценко, а затем лично, просит командира 1-го Кавказского корпуса не трогать войск с позиции, тем более что особенного давления именно на части 1-го Кавк. корпуса и не было. 17-го декабря генерал Юденич, получив сведения о результатах боев у Сарыкамыша, вновь посылает генералу Берхману телефонограмму за № 439[67], в которой настаивает на задержании войск на Чермукских и Хорумдагских позициях и 18-го декабря, пока не выяснятся результаты боев у Сарыкамыша. Но командир 1-го Кавказского корпуса остается неумолимым, и части 1-го Кавказского корпуса оставили Чермукские позиции и начали отходить. Чтобы не оказаться в изолированном положении в «мешке», части 2-го Туркестанского корпуса начали также отходить.

Около 10 часов утра 17-го декабря начальник штаба генерала Юденича возвратился из Сарыкамыша в Караурган, узнал о требованиях командующего корпусом и начавшемся уже отходе войск; он доложил командующему корпусом, что в Сарыкамыше к ночи достигнут существенный успех, на который можно опереться в новом требовании генералу Берхману не отходить. Тогда, по предложению начальника штаба, генерал Юденич решил командировать в штаб 1-го Кавказского корпуса подполковника Драценко. Он приказал ему объяснить генералу Берхману обстановку и гибельность его настойчивого отступления и передать его решительное требование прекратить отступление и остановить войска. Вместе с тем, генерал Юденич приказал подполковнику Драценко, если никакие доводы не убедят командира 1-го Кавказского корпуса и не заставят его остановить свои войска, то передать ему от имени генерала Юденича, что последний, в согласии с «Положением о полевом управлении войск», вступает в командование войсками группы и тотчас же отдаст приказ о прекращении отхода[68].

Подполковник Драценко доказывал генералу Берхману, что отход к Карсу все равно невозможен, а отход через Каракурт — Кагызман одного 1-го Кавказского корпуса, при бездорожье, грозит потерей не только всего 2-го Туркестанского корпуса, отдаваемого на съедение, но и всех орудий и обоза 1-го Кавказского корпуса.

Наконец, подполковнику Драценко удалось убедить командира 1-го Кавказского корпуса остановиться еще на два — три дня, почему он не объявлял окончательного ультиматума генерала Юденича.

Но так как войска уже оставили Чермукские позиции и были в отступлении, то они были остановлены на самой границе; тогда же были отведены к государственной границе и части 2-го Туркестанского корпуса, и, таким образом, части обоих корпусов заняли позиции на Саганлугском хребте вдоль самой границы от горы Геля на правом фланге до Башкея на левом включительно.

В это время под Сарыкамышем происходило следующее: на рассвете 17-го декабря полтора батальона турок, накануне засевших в казармах елисаветпольцев, нам сдались.

В течение дня 17-го декабря турки, после сильного напряжения упорных атак в предыдущие дни, проявляли малую деятельность. Напротив, части, бывшие под командой полковника Букретова на левом фланге у Сарыкамыша, перешли в наступление в направлении Бардусского перевала.

А саперный подполковник Нагорский, непосредственно командовавший небольшим отрядом в районе Верхнего Сарыкамыша и день за днем выбивавший из сакель (глинобитных домов) засевших там турок, в этот день окончательно очистил Верхний Сарыкамыш. Из двух последних занятых турками домов один был им взорван подведенным под здание громадным зарядом пироксилина (с помощью минной галереи), причем все защитники этого дома погибли, а засевшие во втором доме, в числе троих штаб-офицеров, 7 обер-офицеров, одного врача и 300 аскеров (солдат) с командиром полка и муллой, сдались.

При отходе наших войск на Саганлугские позиции, турки тотчас же перешли в наступление по всему фронту. В течение 17-го, 18-го и 19-го декабря турки вели непрерывные атаки, определенно нанося главный удар на Караурган, вдоль лучшего пути, шоссе Караурган — Сарыкамыш, и пытаясь, прорвать наш фронт на этом участке.

Напряжение боев в районе Караургана стало необычайное. Положение туркестанцев, выделивших из 18 батальонов 7¹/₂, батальонов в Сарыкамыш и на Ханский пост и усиленных только двумя батальонами куринцев, возвращенных командиром 1-го Кавказского корпуса, было отчаянное.

Позиции 16-го Туркестанского стр. полка у Караургана несколько раз переходили из рук в руки. Не раз положение казалось критическим. Изнемогшие войска, казалось, не находили в себе сил идти вперед для обратного овладения оставленной только что позиции, но твердая воля ген. Юденича преодолевала все: он категорически требовал восстановления положения, и усталые, вконец изнемогшие, но преисполненные сознанием долга, бойцы неизменно бросались вперед, и положение восстанавливалось.