Этот отход Ольтинского отряда обнажал правый фланг группы, допуская выход противника в глубокий тыл всей группы, и еще более подтверждал правильность предположений начальника штаба армии.

Так как командующий группой генерал Берхман продолжал отстаивать свое решение, генерал Мышлаевский объявил о своем решении вступить в командование группой. На это генерал Берхман ответил, что когда он все подготовил для наступления, от него отбирают командование. Тогда генерал Мышлаевский спросил генерала Берхмана, возьмет ли он на себя ответственность за могущие произойти последствия, если за ним оставят управление группой и ему будет предоставлено вести операцию по его предположению.

Получив отрицательный ответ, генерал Мышлаевский объявил о вступлении в непосредственное командование армией и войсками группы, о чем и отдал приказ 11-го декабря 1914 г., отмеченный временем 4 часа 30 мин. дня[40].

Ввиду тревожной обстановки, генерал Мышлаевский предложил всем присутствующим для ускорения записать приказ под его диктовку. Приказ этот генерал Мышлаевский не подписал, сославшись на то, что все участники совещания и без того слышали, что он вступил в командование войсками группы, между тем время не терпит и нельзя его терять на подписание.

Во время обмена мнений, происшедшего вслед за объявлением генералом Мышлаевским своего решения вступить в непосредственное командование войсками Сарыкамышской группы и до отдачи приведенного в примечании приказа, генерал Берхман заявил, что, лишив его командования группой, этим не дают ему возможности довести до конца начатое им наступление, между тем как в самое ближайшее время можно ожидать положительного результата от этого наступления, которое заставит турок оттянуть брошенные ими в обход войска.

Вследствие этого генерал Мышлаевский, лично продиктовавший приказ, оставил в последнем наступательную задачу генерала Берхмана, но только для образования резерва группы, притягивает к Хоросану с левого фланга группы 2-ю Кубанскую пластунскую бригаду, а 2-й Туркестанский корпус усиливает 2-й бригадой 20-й пех. дивизии.

Первой мерой, которую принял генерал Мышлаевский по вступлении в командование войсками группы, было предложение начальнику штаба армии генералу Юденичу вступить во временное командование 2-м Туркестанским корпусом, а начальнику оперативного отделения штаба армии полковнику Масловскому — приказание вступить во временное исполнение должности начальника штаба этого же корпуса. С генералом Юденичем он отпустил и начальника разведывательного отделения подполковника Драценко. Генералу Юденичу при назначении была подчинена 2-я бригада 20-й пех. дивизии.

Таким образом, вступив, ввиду осознанности весьма серьезной обстановки, в непосредственное командование группой, генерал Мышлаевский сразу же лишил себя готового органа управления, специально и прибывшего в таком виде в предвидении возможности и необходимости взять управление в свои руки.

Наступил вечер 11-го декабря. Поздно вечером был получен ряд чрезвычайно тревожных и серьезных донесений, вновь подтверждавших предположения штаба армии.

Штаб 2-го Туркестанского корпуса доносил, что специально высланный контрольный офицерский разъезд за правый фланг корпуса донес, что лично наблюдал в течение двух часов непрерывное движение групп турок в направлении русской границы, а случайно встретившиеся этому разъезду местные жители сообщили, что далее в течение целого дня они видели движение больших сил турок с пушками.

Начальник Бардусского отряда пограничной стражи подполковник Сукин доносит, что на пути к Еникею со стороны с. Чатах и перед с. Чилхароз (все около с. Бардус) 2-я конная сотня пограничной стражи наблюдает появление турецкой пехоты, которая там накапливается.

Наконец, начальник Ольтинского отряда доносит, что турки с утра 11-го его атакуют на позициях у Соляных Промыслов, и в 11 часов он принужден отходить к Пеняку

Все эти донесения заставили генерала Мышлаевского уже через несколько часов отказаться от продолжения наступления, начатого генералом Берхманом, и которое, по настоянию последнего, он сохранил в своем первом приказе, и принять решение, предложенное на совещании начальником штаба армии.

Это решение о выводе войск Сарыкамышской группы из боя и сосредоточении их на своих оборонительных позициях, которые они занимали еще до перехода в наступление 10-го декабря, генерал Мышлаевский принимает поздно вечером 11-го декабря, по возвращении своем в Сарыкамыш из Меджингерта. Он тотчас же словесно его сообщил для исполнения начальнику штаба армии генералу Юденичу, который с чинами штаба армии, назначенными вместе с ним во 2-й Туркестанский корпус, заехал в Сарыкамыш в свой поезд за вещами.

Это же распоряжение генерал Мышлаевский в ту же ночь на 12-е декабря передал по телефону командиру 1-го Кавказского корпуса, прося его повторить о нем и командующему 2-м Туркестанским корпусом, так как сам в Сарыкамыше не имел прямой связи с последним.

Это вызывает со стороны генерала Берхмана утром 12-го декабря телеграммы: № 897 — командующему 2-м Туркестанским корпусом и № 896 — по своему корпусу о том же выводе войск из боя, образовании резерва и переброске некоторых частей к Сарыкамышу[41].

Около 11 часов вечера 11-го декабря генерал Юденич, в сопровождении полковника Масловского и подполковника Драценко, выехал из Сарыкамыша к штабу 2-го Туркестанского корпуса в с. Сонамер.

По пути в штаб, ночью же, в Караургане, генерал Юденич делает следующие распоряжения: одному батальону 18-го Туркестанского стр. полка тотчас же двигаться к Сарыкамышу, совершив для спешности переход на подводах корпусного обоза; остальным батальонам этого полка под командой полковника Довгирта, только что прибывшим с батареей в Караурган, немедленно идти к Ханскому посту, в направлении с. Бардус, дабы обеспечить тыл со стороны выхода из Бардусского дефиле; в качестве начальника штаба ему назначает кап. ген. штаба Клерже; 80-му пех. Кабардинскому полку приказывает форсированно двигаться к Сарыкамышу для его обороны, причем приказывает один батальон перебросить на повозках обоза.

В с. Сонамер генерал Юденич прибыл около 3 часов ночи на 12-е декабря и тотчас же выслушал доклад об обстановке на фронте; а затем утром 12-го декабря он делает распоряжение по корпусу начать отход с наступлением сумерек на свои основные, Сонамерские, позиции от г. Коджут до с. Ала-килиса.

В ту же ночь на 12-е декабря Энвер-паша прибыл в с. Бардус, на нашей границе, имея впереди себя авангарды обходящих корпусов.

Но не успели еще привести в исполнение указанное выше решение генерала Мышлаевского, как последний принимает новое решение, уже об общем отступлении войск группы.

Дело в том, что 12-го декабря в нескольких верстах от В. Сарыкамыша появились передовые части обходной колонны турок (около с. Кызил-килиса). Таким образом, явилась уже непосредственная угроза Сарыкамышу.

Между тем Сарыкамыш был фактически беззащитен. До 11-го декабря там находились только две ополченские дружины: одна — на этапах, другая — вся в самом Сарыкамыше для окарауливания многочисленных складов и части двух эксплуатационных батальонов. Обе дружины состояли из ополченцев старших возрастных классов и были вооружены берданками; офицеров было мало, и все — призванные из запаса.

К вечеру 11-го декабря в Сарыкамыш прибыли совершенно случайно взводы от каждого полка 2-го Туркестанского корпуса и два легких орудия того же корпуса и две гаубицы 1-го Кавказского мортирного дивизиона; это направлялись в Тифлис, по спешному наряду дежурного генерала штаба армии, части на формирование 23-го Туркестанского стр. полка[42], 3-й батареи 5-го Туркестанского стр. арт. дивизиона и Кавказской отд. гаубичной батареи.

Тотчас же по получении донесения о появлении турок, из Сарыкамыша были спешно высланы две роты ополченской дружины на Бардусский перевал, а в самом Сарыкамыше начали организовывать части для обороны из людей, находящихся в обозах.