На половом воспитании у Максима Викторовича сегодня не было игр, были только беседы. Ребята кучковались на партах и стульях. Через большие окна старенького маленького актового зала вливались в пространство толстые потоки солнечного света, и становилось жарко.

— Да пацаны не хотят отношений! — спорила Вика с Максимом Викторовичем. — Им бы только переспать и бросить девчонку, сменить ее на следующую!

— Предлагаю спросить самих пацанов! — нашелся учитель. — Парни, поднимите руки те, кто предпочел бы длительные отношения, а не случайный секс.

Руки подняли все, кроме одного. Еще бы, улыбнулся сам себе Максим Викторович, парни-то понимают, что секс в отношениях регулярнее.

— Девяносто девять процентов парней предпочитают отношения, — подвел он итог. — Правда, справедливости ради, я должен уточнить, что это только в нашей школе. Ну что, Виктория, я победил?

— На этот раз да, — кивнула девчонка.

— Вот терпеть не могу, когда женщины навешивают ярлыки, вместо того, чтобы просто спросить у мужчин! — честно признался учитель.

Прозвенел очередной звонок второй смены, Максим взглянул на часы и объявил:

— На сегодня всё. Вы свободны!

Он придумал себе такую фишку — каждый урок заканчивать словами «вы свободны!». Если что-то очень часто повторять, то в это гораздо проще поверить. А ему так хочется, чтобы его дети росли свободными во всех отношениях людьми!

Тетради и сумки зашуршали, и в этом шорохе было хорошо слышно, как ученики обдумывают сегодняшнюю беседу — они молчат.

— Да уж, свободны! — ехидно вздохнул один из ребят. На часах полчетвертого, сейчас домой, убрать в своей комнате, сходить в магазин за продуктами, потому что родители так сказали, потом делать уроки по предметам, которые ему не нужны и не интересны.

Максим очень многое услышал в этом вздохе…

— Можно следующей темой взять «свободу», — предложил он, ожидая, пока все собираются. Девочки расчесывали волосы и подкрашивали губы, а мальчики почему-то их ждали, хотя вполне могли выйти из школы и без них.

— Может, завтра еще раз соберемся? — попросил кто-то из ребят, и остальные загудели: «Да, давайте, давайте!»

— Что у нас завтра? Четверг? — учитель опустил взгляд, вспоминая свое расписание и задумчиво поигрывая ключами от машины. — Да, можем завтра собраться. Я свободен.

— Уже нет! — резонно заметил Олег, и они с учителем переглянулись и засмеялись.

— Для вас я готов пожертвовать многим, — ответил Максим Викторович. — Даже свободой.

Где граница между «одним целым» и личностной свободой? Свобода — это просто длинный поводок? Можно ли прожить всю жизнь без лицемерия, «быть самим собой»? Или все равно однажды настанет момент, когда ты будешь вести себя «как надо» — ради другого человека? Максу нравилось, как легко он заставляет детей философски размышлять, не встречая ни капли сопротивления с той стороны.

Сегодня на педагогическом совещании он запретил учителям задерживать учеников в классе после звонка на перемену.

— Вы же взрослые люди! Поглядывайте на часы, планируйте урок заранее, старайтесь успеть до звонка. Уважайте время наших учеников. Урок принадлежит вам, перемена — им.

Чем дальше, тем больше воспринимались коллегами в штыки некоторые его нововведения. Здесь работали, в основном, уже немолодые педагоги старого образца, которым психологически трудно перестроиться на что-то новое, да к тому же еще и под началом «молоденького мальчика». Он старался компенсировать все профессиональные разногласия простым налаживанием добрых человеческих отношений. Пока это получалось. То, что на переменах теперь в коридорах звучала музыка из колонок радиосвязи, прерываясь только для объявлений о ближайших школьных мероприятиях, почти всем учителям не понравилось. Они считали, что музыка мешает детям готовиться к уроку. «К урокам надо готовиться дома накануне», — отвечал Макс, а сам считал, что музыка, и вовсе, помогает. То, что ВСЕ ученики были от этого в восторге, мало кого из «взрослых» волновало.

Его во всем здорово поддерживала молоденькая учительница английского, которая пришла работать как раз с этого учебного года, едва окончив университет. Она с таким рвением включилась в педагогический процесс, так старалась развиваться и повышать свою квалификацию, что Максиму Викторовичу приходилось сдерживать себя и не ставить ее в пример остальным учителям, дабы не вызывать у них ревность. Тет-а-тет хвалил ее, подбадривал, с сожалением осознавая, что таких учителей, как она, днем с огнем не сыщешь. Сегодня она зашла к нему посоветоваться, как найти индивидуальный подход к нескольким отстающим ученикам.

— Вот такими людьми тебе надо окружить себя здесь! — вынесла Наташа свой вердикт. Ее очень впечатлило, что ее ровесница, довольно привлекательная, между прочим, думает не о том, как выскочить замуж, а о том, как заинтересовать двоечников. Истинный педагог!

— Может, зайдем в кафешку, посидим? — предложила Наташа, указав Юре кивком головы на уютное заведение справа от тротуара, спрятанное в сумерках от повседневной суеты.

— Зачем? — занервничал Юрик. Он замедлил шаг и настороженно уставился в пространство перед собой.

— Поболтаем, — пояснила девушка.

— О чем? — продолжал недоверчиво выяснять мужчина.

Наташа забежала вперед, преградив приятелю дорогу, и встала перед ним лицом к лицу, вынудив его полностью остановиться.

— Юр, просто поболтаем. Ну, что с тобой? Мы же и раньше разговаривали о чем-то, и пока после тренировок в «Эго» идем — тоже разговариваем. Ты интересный собеседник. Не нервничай.

Он явно опасался провокационных моментов, но Наташа была умничкой, и Юра понимал, что ей можно доверять.

В общем-то, весь разговор сегодня свелся к одной теме — к Юриной родословной. Это получилось спонтанно. Утешая Наташу, он ляпнул, что многие люди тоже, как и она, не знают ничего о своих предках, хотя они и не приемные, и тут Наташе стало интересно, как глубоко сам Юра знает свое генеалогическое дерево, и насколько подробно. Оказалось, хоть Юра со своим старшим братом и родились в Сочи, но их корни — на Урале. И довольно интересные корни.

Их мать была (Царство ей Небесное) старшей сестрой из трех, самой «правильной» и благополучной. Она «вовремя» вышла замуж за сочинца, с которым познакомилась тут на отдыхе, родила двух мальчишек с разницей в семь лет и дала своим сыновьям хорошее образование.

Средняя сестра была легкомысленной. В девятнадцать лет ее попытались выдать замуж за какого-то уральского труженика, но она любила соседского парня и, обокрав родителей, забрав все их сбережения, сбежала однажды ночью из дома со своим хахалем в другой город. Правда, через полгода сбежала и от него, тоже обокрав. Больше о ней ничего не известно.

А младшая сестра была тихоней с глазами загнанного зверька. Так и не выйдя замуж и не обзаведясь детьми, после смерти родителей она стала городской сумасшедшей.

— От одиночества? — уточнила Наташа заинтересованно.

— Наверно, — пожал мужчина плечами. — Мы всегда жили обособленно, мои родители были завистливые и скрытные. Старший брат — весь в них пошел. Мы с ним не ладим.

— А, может, тебе стоит найти эту твою младшую тётю?

— Ты знаешь, мне хочется… Но я не представляю, что я буду с ней делать. Раз она психически нездорова, то не получится ли так, что я ее просто закрою в «дурке»? Так она, по крайней мере, полностью свободна. Хотя, если уж быть совсем честным, я просто выдумываю оправдания своему нежеланию взваливать на себя дополнительные проблемы.

— Да, да, мне так сразу и показалось, — кивнула Наталья. — Желание — тысяча возможностей, нежелание — тысяча причин. Но мне нравится, что ты признаешь это. Большинство людей до последнего маскируют свой эгоизм благими намерениями. Ты не такой, как все…

— Я же психолог, — пожал Юрик плечами и через мгновение пояснил в шутку: — Я знаю, как произвести впечатление, будто я не такой, как все.