«Что ж, – решила я, – девушки сегодня справятся и без меня. А я займусь господином Миурой».
– Он – японец? – спросила Злата, прервав мои размышления.
– Господин Миура? Да.
– Такой молоденький, хорошенький и желтенький, – защебетала она. – Прямо канареечка!
– Злата! – оборвала я ее, но не смогла сдержать смешка.
– Нет, вы не подумайте, Татьяна Андреевна, он мне очень даже понравился! К тому же меня всегда привлекали восточные мужчины, – зашептала она и округлила глаза.
– Чем же? – поинтересовалась я, вставая из-за стола.
– Как?! – изумилась она. – Вам ли не знать? С вашей-то профессией?
– Чего-чего? – рассмеялась я. – О чем это ты?
– Они же в сексе изобретательны и сведущи, не то что наши козлики! – хмыкнула Злата и презрительно скривила пухлые губки. – Взять хотя бы этот загадочный тантрический секс! – после паузы многозначительно сказала она. – Что мы о нем знаем? Ну, ничегошеньки! А ведь он потихоньку вошел в моду, и каждый уважающий себя человек просто обязан его знать.
– Вот тебе и новости! – заметила я. – А вот я ничего о нем не знаю.
– Да ладно! Скрываете! Ну, Татьяночка Андреевна, поделитесь! – заныла она и умильно заглянула мне в глаза.
– Да с чего ты взяла, что я в курсе? – засмеялась я.
– Лиза говорила, что вы даже в Японии обучались. А уж там вам точно об этом рассказали, – заявила Злата.
– Девочка моя, ты что-то путаешь, – серьезно ответила я. – Насколько я помню, тантра – это что-то, связанное с йогой, а значит, с Индией.
– Да? – округлила она глаза. – И что? Все равно это должны знать все! Спросите у этого нового клиента, вдруг он знает.
– Хорошо, – согласилась я, чтобы от нее отвязаться.
Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:
«Сейчас мы не имеем правильного представления ни о йоге, ни о тантре. То значение, которое дошло до нас, – всего лишь йога-терапия. Исправление осанки, улучшение сна, повышение умственных способностей, элементы самоконтроля – все это, конечно, важно и нужно. Однако, оказывается, есть более глубинные вещи. Это наши инстинкты, все глубинные проявления, связанные с сексуальностью.
Слово «йога» имеет несколько значений: «единство», «гармония», «союз». Этимология термина «тантра» состоит из двух слагаемых, «тан» – расширение, распускание, распространение и «тра» – инструмент, средство. Таким образом, тантра-йога – средство расширения и развития сознания через союз мужчины и женщины.
Тантра – это наиболее древняя дошедшая до нас система самосовершенствования, где энергия желания не подавляется, а сознательно используется для оздоровления, долголетия и духовного развития.
Тантры – это тексты, где изложена доктрина тантры. Около шести тысяч лет назад до Рождества Христова тантра и йога были одной доктриной и единой практикой. Тантра-йога была известна коренному населению полуострова Индостан. Это место, где сейчас находится Индия. Когда полуостров завоевали арии, северные племена белых людей, коренное население дравидов было превращено в касту слуг. Тантра ушла в подполье, а йога стала использоваться в усеченном или адаптированном варианте.
Тантра-йога – это практика для рождения жизненных сил и гармонизации всех процессов в организме.
Тантра-йога – это лишь один из путей совершенствования духа и тела. Этот путь, так же как и другие, ведет к приобретению уверенности в жизни, познанию себя и отношений между людьми, а в итоге – к радости и свободе. Попутно люди обретают крепкое здоровье и красивое тело».
Облик Аямэ я приняла в офисе, так как не представляла, где смогу переодеться в незнакомой мне квартире. Шофер доставил меня к подъезду, и я, прикрыв набеленное лицо веером, вышла из машины. И у дверей увидела ожидавшего меня господина Миуру. Он был в строгом европейском костюме.
«Как-то все у нас непродуманно, – недовольно поморщилась я, мелко семеня к нему на гэта. – Неудобно переодеваться в офисе, а потом ехать на место в образе. Все-таки мы не в Японии, где гейшу легко можно встретить прямо на улице».
Но тут же, несмотря на то что мое лицо практически до глаз прикрывал шелковый веер, улыбнулась одними уголками губ, чтобы принять жизнерадостное выражение. Гейша не может морщиться, брюзжать, быть чем-либо недовольной. Она всегда, как утренний цветок под солнечными лучами, раскрыта, безупречно прекрасна и манит мужчину своим непреходящим ики, словно цветок манит пчелу сладким нектаром.
Когда мы поднялись в квартиру, господин Миура проводил меня в большую гостиную, извинился и вышел. Я осталась стоять посередине, невольно озираясь по сторонам. Комната была отделана в излюбленном японцами минималистском стиле. Я не увидела в стене традиционной ниши токонома, но висела узкая полочка, выглядевшая как деревянный овал, пересеченный снизу. Внутри этого овала, словно в нише, на нижней перекладине стояла бамбуковая ваза с композицией икебаны. А по обе стороны этой импровизированной ниши висели два узких листа желтоватой бумаги с иероглифами, выполненными каллиграфом. На полу лежали циновки, стены были оклеены обоями, напоминающими льняное полотно. Огромные окна закрывали бамбуковые жалюзи. Я подошла к низкому деревянному столику, стоящему между окнами, и положила возле него футляр с сямисэном, который принес шофер. Столик был квадратом, стоящим на четырех круглых шарах. На его поверхности я заметила искусно вырезанное изображение двух драконов, образующих кольцо в погоне друг за другом. Я наклонилась и провела пальцем по прохладной поверхности дерева.
– Я родился в год Дракона под знаком Дерева, – услышала я голос господина Миуры и плавно выпрямилась.
«Это ж сколько ему лет?» – невольно подумала я, прикидывая в уме.
Сама я также родилась в год Дракона, но Огненного.
«Значит, ему или будет, или уже есть 32 года, – решила я, произведя в уме вычисления. – Но выглядит намного моложе. Кто бы мог подумать! Просто юноша!»
– Дракон очень хороший знак, – мягко продолжил господин Миура, подходя ко мне. – Он символизирует мужское начало. А этот иероглиф «Тацу», – он поднял руку в направлении одного из каллиграфических изображений, – ты, наверное, знаешь, зодиакальный знак Дракона.
Тут только я заметила, что господин Миура переоделся в традиционное кимоно.
«И кто у нас тут гейша?» – опомнилась я и негромко произнесла:
– Я тоже родилась под этим знаком, только Огня.
– Замечательно! Это сильный, воинственный дракон, но отличающийся истинным благородством, – сказал он. – Может, присядем?
Я молча опустилась на циновки.
– Как насчет чая? Или, может, чего-нибудь покрепче? – спросил он, к моему удивлению. – Я видел, что на приеме ты немного пила саке.
– Разрешите, я за вами поухаживаю, Миура-сан, – предложила я, решив взять инициативу в свои руки.
– Да, мне было бы приятно, Аямэ, – улыбнулся он. – У меня есть коробочка ёкан. Ты, наверное, хотела бы их отведать?
– С удовольствием, – сказала я, припомнив, что ёкан – это сладкая пастила из красной фасоли.
– Пойдем со мной, – улыбаясь, произнес господин Миура.
Мы вышли из гостиной и, пройдя довольно длинный коридор, оказались в большой квадратной кухне, обставленной вполне по-европейски и со множеством современной бытовой техники. После лаконично строгой гостиной я почувствовала себя здесь в образе гейши несколько странно. Господин Миура, напевая что-то себе под нос, включил электрическую плиту и поставил чайник. Потом открыл один из шкафчиков и достал нарядную картонную коробку. Он поставил ее на стол и жестом пригласил меня. Я чувствовала себя все более неловко. Для меня такой клиент был в диковинку. Он вел себя просто и естественно, словно мы были давно знакомы, и даже пытался взять на себя обязанности гейши. Например, я видела, что господин Миура прилагает все усилия, чтобы я чувствовала себя как дома. Он быстро поставил тонкие фарфоровые чашечки на стол, потом плоское плетеное блюдо. Я, выйдя из оцепенения, открыла коробку и начала аккуратно выкладывать разноцветную пастилу.
