Полез в аптечку искать анальгин, свет не включал.

Где же он? Боль нарастала и делалась невыносимой, даже глаза открыть было больно. Наконец нашел таблетки, принял и запил соком, до которого ни-как не мог добраться вечером. Сел на пол и закурил. Сейчас для меня ничего не существовало ни уродов у дверей в подъезд, ни квартиры, ни дома, ни го-рода, была только боль. Всепоглощающая и все выгрызающая боль, ее танец огня внутри моей головы и в глазах, она заполняла все мое сознание. Запол-няя болью каждую клеточку моего организма и яростно колотила мне внутрь головы. Боммм…. Боммм…

«Вставай, сука, вставай», словно орал огненный шаман в моей голове. Двадцать минут. Через двадцать минут таблетки всосутся в кровь и все будет нормально, надо просто пережить это, все проходит и это пройдет. Я сидел на полу, обхватив голову руками, плохо понимая, что происходит. «Вставай, сука, вставай».

Стук в подоконник где-то на первом этаже.

- Баба Галя, открой дверь, - уже не такой активный пьяный голос, види-мо торможение уже началось.

Минут пять спустя, уже какой-то по-детски истерико-визгливый вопль:

- Не откроете, всех пидорасами буду считать!

Не знаю, сколько времени прошло. Боль отпускала шаг за шагом, мед-ленно, но верно отпускала. Подошел к окну, посмотреть кто там такой герой.

Перед подъездом я разглядел две фигуры. Один, кажется, Тоха, уже дре-мал на железке, другой, Коробок (его ни с кем не спутаешь), засунув руки в карманы джинсов, пялился на дверь. Те самые упыри, которые подошли ко мне вчера у магазина, наконец, вернулись к подъезду.

Я ушёл в комнату, лёг.

- Эй, мареска! – Крик с улицы - Слышь, эй! Уруру!

Потом какой-то разговор двух подонков.

- Слышь, парняга, подругой поделись!

Послышался удаляющийся пьяный голос Тохи.

Потом всё стихло. Наступила тишина. Я выглянул в окно - все ушли, уро-ды.

И опять бессонница, опять брожу туда-сюда по квартире, не зная, чем заняться под монотонное гудение холодильника.

Боль отпустила, ушла.

Решил продолжить рассказ об уроде, начал писать, но получилась какая-то хрень, пришлось переписывать старое и оставлять место для продолжения.

Надо зайти в аптеку, купить анальгин и снотворное, а то так и коньки двинуть не долго. И еще в ларек какой-нибудь про футбол что-нибудь купить, а то давненько ничего не читал спортивного.

Опять пошел к окну, открыл форточку и закурил.

Тишина. Ночная прохлада, хоть жары нет, уже хорошо.

Где-то вдалеке прогудел поезд.

Ночь, черная ночь, ни одного фонаря на улице не горит. Всего несколько окон горят в соседних домах. Только мелькают красные огоньки сигнализаций у машин. Вот в одной из них открылась дверь и в соседний дом заспешила девушка, поправляя на ходу одежду. Это случаем не Настя? Нет. Хотя, может быть, тоже блондинка. Нет! Настя живет в другом доме и Ксюша тоже не в этом живет. Да и этой за двадцать… а если и Настя, то что?

Ай, надоело все!!!

Закрыл окно. Холодный ночной воздух хорошо освежает, но продует, го-лова опять разболится, это хуже всего.

Сколько сейчас времени?

Покурил, вернулся в комнату. Тут наверху просыпается дорогой сосед, и начинает что-то лепить, негромко, сдавленным голосом.

Посмотрел на часы – 2.30.

Делать было нечего, и включил я телевизор.

Новости. Ведущий рассказывал о взрывах в Нью-Йорке и о предстоящей встрече нашей волейбольной команды, где-то победившей, и сейчас находя-щейся на пути домой. Удивительно, этот волейбол никто не смотрит и не ин-тересуется, и не освещается он почти, но стоит только выиграть, так сразу поднимается истерия - МЫ ПЕРВЫЕ (хоть где-то) и сразу вдруг все становят-ся такими фанатами, что аж жуть берет. Победа России! Мы летим впереди всех, а то, что ты не живешь, это только ты в этом виноват, мы, вон, волейбол выиграли. И ведущий бесит, фамилии с трудом со своего долбаного монитора читает, а глаза горят, аж страшно становится. И в конце – так, коротко, об очередной операции по устранению боевиков на Кавказе.

Объявляли о конце войны, когда мне лет двенадцать было. Кого же там до сих пор обезвреживают? Мир ведь там?!

Не хочу в армию.

Потом какое-то американское кино началось, про умственно отсталого. Типа, про его жизнь. Как он, дурачок, живет, и все у него на так получается. В армию его берут - и он там героем становится. Потом миллионером делает-ся. Все время на приемы к президентам попадает и все такое.

До чего скверный фильм.

А режиссер просто мерзавец, если снимает такое.

Не повезло с кино сегодня. Вот, однажды, тоже ночью, видел кино про слепого офицера, как он в Нью-Йорк поехал и парня с собой взял за поводыря. Вот действительно классный фильм был, правда, больше я его не видел и названия не знаю, обидно.

И так тоскливо стало опять.

19

Рассвет я опять встречал на ногах, в голове после приступа боли была привычная пустота. Как будто там была высохшая лужа, вернее ямка от нее, границы очага чувствовались, но боли уже не было. Надолго ли? Ведь как бы-вает, может месяц не болеть, а может изо дня в день неделями долбить, что обезболивающие препараты ешь как чипсы. Мама говорила сходить ко врачу, но если честно, мне просто лень туда идти.

Восход солнца я как всегда просмотрел, никогда его не видел, а как не читаешь книгу какую-нибудь, так герой или герои всегда видят рассвет, блин, а я всегда хочу увидеть первые лучи и всегда просматриваю их появление, жду, жду с час, а потом куда-нибудь отойду и все. Не читать, ни слушать му-зыку не хотелось, жутко противно все было, недомогание жуткое. Вот так и шатался по квартире. Шесть часов утра, семь часов, восемь…

Хотел почитать, но голова болела сильно и не хотел напрягаться.

Единственное что я за это время сделал, так это скачал на флэшку из ин-тернета какой-то шутер для Михи, хотел обрадовать его. Как буду в следую-щий раз в библиотеке, отдам.

Миха, работал недалеко от моего дома, в библиотеке, сразу за остановкой она. Ему было около тридцати, он работал в местной библиотеке, собственно говоря, я с ним там и познакомился. На первом курсе я тогда «учился». Мама тогда болела, а на учебу жуть как не хотелось идти, вот и пошел в библиотеку, - время провести.

Теперешние библиотеки это конечно, не те, что были раньше, они скорей напоминают интернет кафе и люди туда заходят в основном в интернет, а не за книгами.

Так вот, Миха сидел за столом, уставленном всякой мутью, от клея, до абонементских книжечек, а над ним склонившись, стоял «юзер» и что-то ему предъявлял.Одной рукой он прижимал к столу руку сидящего библиотекаря, другой, выставив два пальца, лез в очки библиотекарю издавая мычащие зву-ки.