– Куда вязалась девочка? – поднял темные брови Лавров.

– Ну… То в кафе, то в кино, то в клуб.

– Каждый раз девочки были разные?

– Ну да, почти.

– А ты не менялась? В том смысле, что…

– Да поняла я. – Машка поморщилась. – Да, правильно. Он, я и кто-нибудь еще.

– Кто инициировал этих «кто-нибудь еще»?

– Они сами. Навязывались. И вот вчера…

Машкины щеки густо покраснели. Голова опустилась настолько низко, насколько это вообще было возможно в ее сидячем положении. Еще чуть – и она уткнулась бы лбом в стол.

– И вот вчера вы остались наконец одни, и он тут же сделал тебе предложение, так? – решил он ей немного помочь.

– Так, – кивнула она.

– Что способствовало этому, Маша? – вкрадчиво поинтересовался Лавров, заподозрив неладное. – Ты притащила его к себе, и вы переспали? И он тут же сделал тебе предложение?

– Типа того, – промямлила она. Теперь у нее покраснела и шея. – Переспали. И тут же сделал мне предложение.

– Как порядочный человек он должен жениться, а как же! – Лавров выматерился, шлепнул ладонями по коленкам. – Маш, что могу тебе сказать…

– Что? – Голова не поднималась.

– Ты дура, Маш!

– Да иди ты, – неожиданно беззлобно огрызнулась она и, подняв голову, глянула на Лаврова глазами влюбленной дуры. – Он такой, Саш… Он такой хороший…

Он промолчал. Хотя мог бы напомнить, что нечто подобное он слышал и о первом ее супруге, и о втором. Но он промолчал. Ему вдруг сделалось любопытно. Да так, что ладони зачесались.

А с какой такой блажи Владимир Филиченков запал на его соседку? С той, что она начальница кредитного отдела банка? Что зарплата у нее хорошая, да и так в деньгах нет нужды, родители снабжают? Что жилплощадь у нее завидная – центр города, просторная трешка, не в залоге, между прочим, две лоджии, мебель модная, ремонт дорогущий? Поэтому? Или еще какая причина кроется в неожиданном предложении руки и сердца Филиченкова Владимира?

Может, причина в том, что он – Лавров Александр – способствовал поимке и аресту Филиченкова Игната Владимировича? Кем ему приходится юный Владимир, а? Кем?! Не однофамильцем же, не смешите! Это не Иванов с Петровым, это Филиченковы. Таких фамилий одна на тысячу, а то и на сто тысяч…

– Так, ладно, это я понял.

– Что?

– Что он красавец, хорош в постели и благороден, как Айвенго. Дальше-то что?

– Что? – Машка тупела на глазах.

– Что еще ты хочешь о нем узнать, дорогая моя? Что тебя смущает? Ну!

– Понимаешь… – Машкины пальчики сплелись невероятным узором. – Как-то все неправильно с ним, Саш.

– Ух ты! – с невольной радостью вырвалось у него. – Взрослеешь? И что неправильно-то?

– Я спросила его о родителях. А он говорит, что лучше бы он был из детского дома, представляешь? – Ее ротик тронула недоверчивая ухмылка. – Что, мол, семья у него неблагополучная. А одевается лучше нашего управляющего! Часы дорогие. Образование опять же блестящее! Что-то не верится. Что мальчик из неблагополучной семьи мог бы там учиться.

– Молодец! – похвалил Лавров.

И подумал, что, может, не все так плохо, может, и одумается влюбленная коза и остепенится? Перестанет водить под венец каждые два года уродов всяких.

– Потом его зовут Володя, так? Я сама паспорт его смотрела, когда на работу принимала, собеседование было. – Пальчики распустились, разошлись в разные стороны и тут же снова схлестнулись узором замысловатее прежнего. – А недавно ему кто-то позвонил на мобильный, какая-то женщина и отчетливо назвала его Алешей. Я слышала!

– Оп-па! – Лавров накрыл ладонями голову, прищурился на Машку. – Ты спросила у него об этом?

– Нет. Скажет еще, что я подслушиваю! – возмутилась она.

– Но ты же подслушивала, Маш, – хихикнул Саша.

– Нет! Просто так вышло!

– А о чем шел разговор?

– Точно не могу сказать. Звонившая спросила о чем-то, а потом говорит, ну что же ты, Алеша?

Лавров вдруг вспомнил новую хохму: Алексей, мол, это имя, а Алеша уже диагноз. Так что вполне мог кто-то эту хохму пустить в дело при разговоре с Филиченковым.

Но Машку радовать прежде времени не стоило. Пусть попереживает.

– А он что? Что ответил звонившей?

– Он? Он как-то смутился. Съежился. И сразу предложил мне встретиться у меня без девочек.

– Ух ты! – Ладони сползли с головы на шею, помяли мышцы плеч. – И тебя смущает все это?

– Да, – кратко ответила Машка и устремила несчастный взгляд за окно, где в солнечном свете плавал, как в масле, город. – И сегодня мы собираемся с ним ехать за город.

– Куда конкретно?

– Этого я не знаю, Саш. Просто, сказал, посидим где-нибудь, отметим помолвку, вкусно поедим.

– Ага… Он это… – Лавров потеребил основание безымянного пальца на правой руке. – Кольцо-то тебе подарил?

– Сказал, сегодня.

– Ага. Сегодня, стало быть. А что у нас сегодня? – Он глянул на численник, где странички не отрывались со дня его увольнения. Перевел взгляд на Машку. – Правильно. Сегодня у нас воскресенье. Ладно, я понял. Ты хочешь, чтобы я тебя подстраховал.

– В смысле? – снова начала тупить соседка.

– Прокатился за вами, понаблюдал. Так?

– Ну-у, не знаю. – Она махнула русой гривой. Глянула с надеждой. – А ты можешь? Не занят?

Не занят он был. И беситься уже начал от незанятости своей. Даже начали приходить в голову шальные мысли: а не вернуться ли? Бывший начальник тут звонил, просил зайти, поговорить. Бывшие коллеги шепнули, что назад звать его собрался. Раскрываемости, мол, никакой. Кадры так себе идут. Лавров пока ломался, не шел. Но судя по психозу, в каком он просыпался который день, это не за горами.

– Ладно. На какое время назначен ваш выезд за город?

– На пятнадцать ноль-ноль.

Машка робко улыбнулась, поняв, что Саша сдался, он поможет, он не бросит. Не оставит ее один на один с милым симпатичным Володей, в котором даже ей – безмозглой – чудилась какая-то червоточинка.

– Он за мной заедет. И мы…

– Понял. Ладно, иди умывайся. И это… – Лавров проводил ее вихляющуюся едва прикрытую попку осуждающим взглядом. – Надень на себя что-нибудь поприличнее.

– Хорошо, – кивнула Машка, и через мгновение хлопнула входная дверь.

Она ушла.

Лавров рассеянно осмотрел свою аккуратную скромную кухню. Два бежевого цвета шкафа наверху, два внизу, раковина, газовая плита, обеденный стол, стулья, окно без занавесок. Зачем они на третьем этаже, рассуждал он, заполняя кухонное пространство. Перевел взгляд на стул в уголочке, где только что сидела Машка. Хорошая девчонка, талантливая, перспективная в своем банковском деле, но такая по жизни наивная. Хорошо, в этот раз ума хватило обратиться к нему за помощью.

В три часа пополудни, значит? Лавров глянул на часы. Половина одиннадцатого. Времени предостаточно, чтобы принять душ, побриться, одеться и сбегать в магазин. Полки его холодильника пора было заполнять.

Лавров вошел в ванную и уставился на свое отражение в зеркале над раковиной.

Хорошей формы череп. Но он точно знал, что если его не брить каждую неделю, то полезет странная мягкая поросль, стоящая дыбом, которая потом начнет закручиваться мелкими кудряшками. Бр-р, с подросткового возраста не терпел своих кудрей. И всегда стриг их как можно короче.

Что еще выдающегося? Высокий лоб, темно-карие красивые глаза, правда взирающие на мир немного мрачновато. Обычный мужской нос, жесткий рот, крепкий подбородок. Среднестатистическая внешность. Таких тысячи. Но Машка утверждает, что он симпатичный и при своих внешних данных давно мог бы найти себе королеву.

Вопрос! Что он с ней станет делать, с королевой той? Прислуживать? Развлекать? Он так не может. Он может обычно, просто, без затей. А королевы так не могут. Им необходимо поклонение.

– Н-да…

Лавров со злостью плеснул горсть воды на свое лицо, взял в руки флакон пены для бритья, тряхнул, выдавил. Несколько пышных белых капель с мягким шипением выползли в ладонь, тут же шипение захлебнулось, затихло. Пена кончилась! Как бриться? А морда заросла, да. Он потер колючие щеки, кое-как намылил, поскоблил станком. Почистил зубы. Тюбик зубной пасты пришлось выворачивать спиралью, тоже кирдык, закончилась. Полез под душ, моля бога, чтобы и вода на нем не закончилась.